Андрей Титов - Город: крайние известия. Новейшая история Глуповского края

Предшественники завершили повествование на том, как отставили со своего поста персека Забубенного. У него на наших болотистых почвах кукуруза не взошла, не завязалась (буржуазные происки), и он, чтоб как-то отчитаться перед верхами закупил во всех соседних областях сладких кукурузных палочек и рапортовал об открытии у нас соответствующего производства. Обман вскрылся, когда на следующих год у Забубенного не осталось денег на бензин, удобрения и посадку новой кукурузы. Пришлось вместо полезного злака, посадить бесполезного к тому времени персека. Заклеймили его как человека вздорного, ветреного и непартийного.

Ему на смену пришёл лидер совсем иного душевного расположения. Он даже поначалу пугал мирных глуповцев своей основательностью и непроницаемой серьёзностью. Но потом разобрались, что характера он вполне добродушного, может даже выпить за компанию литр-полтора «Зубровки», особо если подать к ней нежирную кабанятину. Звали его Евгений Паригорьевич Банных. С него-то я и начну углубляться в многосложные перипетии новейшей истории града Глупова/Атомоступинска.

Прежний лидер дня не представлял без лихорадочных подвижек и инициатив. Ему физически было необходимо заставать кого-то врасплох, перекрашивать горком, распахивать стадионы, реорганизовывать или упразднять (без разницы) Рабкрин, Совнархоз или ГлавПУР. Ну, или в крайнем случае, передвигать мебель на даче. В те дни, когда он был занят мебелью, народ радовался, отдыхал.

До того истомил персек Забубенный своей бурной непоседливостью, что после его бесславной отставки предпочли атомоступинцы себе начальником человека иной крайности. На состоявшейся вскоре краевой партийной конференции все выдвиженцы Забубенного заклеймили своего благодетеля за непростительность ошибок в кадровой политике. Стали оглядываться вокруг: а заменить-то кем? Где тот Аника-воин, что возглавит сплочённые ряды идущих вразнобой? На кого положиться можно, что намеченный курс будет продолжен, а все начинания свёрнуты? Кто тот радетель, что приложит все усилия, чтобы ничего не сделать? Ответом стало сиплое сопение человека, дремавшего в первых рядах президиума. Это и был герой нашего дальнейшего повествования.

Евгения Паригорьевича Банных незадолго до этого возвысили из завхозов Коррекционной школы №13 до начальника Главвахтёрнадзора. Эта служба была придумана во время одной из стремительных вылазок персека Забубенного в народ. По ту пору вознамерился он проверить все школьные столовые. В меню все блюда по разнарядке: кукурузный кисель на завтрак, маисовая каша в обед, группе продлённого дня кукурузный кисель с маисовой кашей – питательно, без изысков, полезно. Смотрит персек, а повара подают вместо этого гречу с минтаем, компот из сухофруктов. Собрался было гневаться, но многоопытный завхоз Евгений Банных вмиг успокоил:

– Это, видно, мои работники своровать позабыли. Впредь не допустим.

Персек не стал утруждать себя пониманием сути ответа, но ему пришлось к душе, с какой непрошибаемой уверенностью это было сказано, как весомо, как обстоятельно. В этот же день он поручил создать службу, которая бы надзирала за вахтёрами, надзирающими за порядком. Особенно в плане соблюдения сбалансированного питания на единственно верной кукурузной основе. Поскольку на эту службу он возлагал особые надежды, то и поручить её мог лишь человеку хорошо известному ему по шапочному знакомству.

Евгений Паригорьевич говорил редко, но смачно, что придавало словам значимости, а ему солидности. На первом заседании Главвахтёрнадзора он, основательно прокашлявшись, обратился к подчинённым со следующими словами:

– Уважаемые товарищи! В то напряжённое время, когда империалистическая пропаганда пытается клеветать на имеющиеся у нас недостатки и перегибы, мы должны быть уверены в одном: недоставать может только там, где что-то имеется. Наверно, наши закрома и могут прохудиться, но только из-за своего обилия и избытка. Товарищи! Мы должны свято чтить и вовеки помнить непреложную глуповскую истину: если есть, что воровать, значит, не всё ещё пропало… На этом прения считаю законченными

Он помолчал, отвёл глаза от заготовленного текста, сладко зевнул и склонил голову на грудь. Почти полтора часа напуганные вахтёры города обдумывали сказанное, ждали последующих напутствий и выволочек, пока, наконец, не догадались, что Евгений Паригорьевич попросту уснул. Ни раздающиеся звонки телефонного аппарата, ни шумное отодвигание стульев, ни радостная игра в пинг-понг, которую затеяли осмелевшие подчинённые на начальственных столах, не смогли его разбудить. Вот на такого незыблемого человека и пал выбор в ходе отчётно-перевыборной партийной конференции.

…Когда руководитель Главвахтёрнадзора нечаянно пробудился и ему подсунули на подпись постановление об его единогласном избрании персеком, он после трёх минут тягостного сипения внушительно изрёк:

– Вопрос должен отлежаться.

Тем самым возвестилась суть и настроение новой эпохи. Евгений Банных настолько претерпел от прежних властей, что и теперь, встав во главе Атомоступинска и окрестных земель, правил с той осторожностью, чтоб не угодить под гнев краевого начальства. На подкорке памяти засело и прописалось испоконная наша истина, что за всякое действие, одобренное по одному закону, всегда можно подвергнуться суровой каре согласно другому подзаконному акту. И никто ему не мог доказать того, что он вправе дурить и лихоимствовать, не озираясь.

– Я то, может, и согласен, но что подумают свыше, – и показывал при этом на свой орденоносный портрет, висевший на стене.

Сам себя стерёгся и тем был любезен истерзанному начальственной любовью народонаселению, которое, несмотря на смену имён города, оставалось всё так же смирными и сирыми глуповцами.

Впрочем, нельзя сказать, что время это было пустопорожним. Очень многое происходило: и воду в ступе толкли, и резину тянули, и погоду ждали на побережье так, что море уставало. Планёрки сменялись совещаниями, оперативки переходили в пленумы, всякий простой заканчивался рапортом. Перед тем, как ничего не сделать, всегда шло бурное обсуждение, выдвигались встречные предложения и даже острой критики не чурались. Кто кричал, что надо дороги чинить, кто настаивал, что прежде необходимо дураков вылечить, потом вносилось компромиссное предложение: «давайте выбьем фонари, а дальше видно будет». Евгений Паригорьевич терпеливо всё выслушивал, иногда при этом пробуждался, а в конце подводил итог дискуссии:

– Много дельных мыслей, товарищи! Работа проделана большая. Теперь главное не мельтешить. Считаю, что вопрос должен отлежаться.

Читать дальше