Виктор Бон - Взгляд со стороны

…Ты спрашиваешь, куда я так тороплюсь, забегаю вперёд и всё смешиваю? Просишь рассказать обо всём подробно и по порядку? Ну, хорошо, а с чего тогда лучше начать? С самого начала, с детских впечатлений, каких-то ярких эпизодов, способных оставить след на моей подкорке? Да, но сейчас хорошо рассуждать о каких-то аспектах с точки зрения взрослого человека, когда всё давно переосмыслено, переоценено, а тогда ведь события воспринимались в другом свете. Ладно, давай попробуем. Попытаюсь обрисовать, что смогу сегодня вспомнить, что на ум теперь придёт, а главное, в чём хватит смелости и наглости признаться.

2

Кровь стекала по ладони тонкой, тёплой, щекочущей струйкой, такая липкая, противная и всё никак не хотела останавливаться, а я усердно старался её сдержать, сжимая пальцы в маленький, побелевший кулачок. У меня, видимо, плохая свёртываемость крови, я помню, как часто в детстве случались носовые кровотечения по любому поводу. Поэтому и в тот раз быстро унять её радость от выхода наружу было не так-то просто. Но не мог же я в тот важный момент позволить себе запаниковать, показать свою слабость перед лицом общественности с открытыми от удивления ртами. Я должен был демонстрировать своё вопиющее мужество, транслировать ровное спокойствие и холодное безразличие к пустякам такого рода. И мне, конечно, удалось произвести впечатление на своих немногочисленных зрителей.

Вспоминаю бесконечные коридоры со множеством дверей в здании комплексного общежития. Мне не больше шести лет. Помогаю маме, чем могу, в силу своего возраста, но с учётом наличия серьёзного чувства ответственности, тогда уже привитого или приобретённого. Она подрабатывает, занимается уборкой помещений, находясь в группе со своими коллегами, женщинами, вынужденными немного подзаработать, которым также приходится таскать за собой малолетних детей или внуков. В отдельные минуты ребятишки были предоставлены самим себе и свободе действий.

Что же приключилось, что меня так сильно впечатлило, зачем резанул руку лезвием, и где умудрился его отыскать, точно уже не помню. Может повёлся на «слабо» или самому пришло в голову и захотелось немного порисоваться. Для чего нужны были такие поступки человеку, в принципе, тогда не задумывался. Теперь же предполагаю, что, например, хотя бы для того, чтобы доказать какой-то случайной девчонке, что смогу сделать это в её честь, ради широко раскрытых, восхищённых глаз, пусть даже видел её в первый и последний раз в жизни. Наверно, это такой мужской инстинкт. А может быть, и не просто так. Не исключаю, что меж нами вдруг возникли, завязались какие-то взаимные симпатии, которые вскоре столь же легко развеялись и испарились, словно утренний туман, но прежде этого, по закону жанра, они должны были не для смеха, а всерьёз подвергнуться испытаниям.

Было не страшно, но неприятно. Компенсировалось гордостью, ведь я же был в эпицентре внимания, ловил на себе восторженные взгляды хорошенькой, юной особы. Жаль только, что разум в такие моменты отключается или живёт отдельной жизнью. Да уж, хоть симпатии быстротечны и мимолётны, имеют свойство быстро улетучиваться, но впечатления от этого почему-то остаются в памяти надолго.

3

– Поворачивайся на бочок и постарайся заснуть. Если не можешь, то просто так полежи с закрытыми глазками, – мама тоже укладывалась рядом, как будто я младенец какой, причём она занимала место с края кровати, а я должен был размещаться у «стеночки». А мне спасть совсем не хотелось, в голову заползали всякие мысли. Возражать я не смел, но переживал и думал, что вот, ну ради чего это нужно, лежать я совсем не хочу, лучше бы погулять.

– Дневной сон всем полезен, надо обязательно отдохнуть и набраться сил, – убеждала мама.

А у «стеночки» душно, тошно, как-то глупо и не понятно, а главное – зачем? Ведь ясно же, как день, что спать я абсолютно не хочу. Как можно так вот просто лежать, дремать, когда на улице жизнь, шум, лето, когда там такое красивое, лазурное небо с проплывающими кораблями пышных облаков. Там светит солнце, доносятся голоса птиц и детей, а я здесь должен томиться в жаркой комнате и любоваться этой стеной, вернее узорами пёстрого ковра, который на ней висит, прямо перед моим недовольным, сопящим носом. Всякие некрасивые, непонятные, неуместно нарядные геометрические фигуры с декоративными огурцами, витиеватыми кренделями, с какими-то определенными закономерностями и последовательностями разных цветов и размеров. Да уж, точно говорят, красота – страшная сила, это как раз о коврах.

Но, впрочем, на ощупь он такой мягкий, тёплый, шерстяной и пушистый. В одну сторону пальцами проведёшь – один рисунок получается, в другую ведёшь – новая картинка складывается. Узоры до такой степени изучены, что кажутся прямо родными какими-то и, вместе с тем, поднадоевшими. И уже совершенно не хочется их видеть. Для этого вовсе не обязательно спать, достаточно просто ненадолго прикрыть глаза. И вот, опустив налитые тяжестью веки, сам того не замечая, постепенно усмиряешься, успокаиваешься. Сознание потихоньку тает, начинает уходить из тела и вскоре совсем исчезает. Непроизвольно и независимо от тебя, сон побеждает, погружает в неведомые глубины и дали, обволакивает, как паутина, и ты плавно переходишь в другое измерение и состояние, с другими свойствами и безграничными возможностями…

4

…Выйдя на свою лоджию, на тринадцатом этаже, наблюдаю перед собой огромный простор, прекрасно осознаю, что нахожусь на большой высоте, вижу внизу дружно играющих в песочнице детей. Лиц не рассматривал, тогда это было и не важно, знакомые они или нет. Просто вдруг понимаю, что тоже должен находиться именно там, вместе с ними, поэтому и прыгаю, как ни в чём не бывало, прямо вниз. Затем плавно спускаюсь, паря в воздухе, как на крыльях, и спокойно присоединяюсь к ним, влившись в общий гомон. Хотя особой радости в тот момент не испытал, – подумал, что это они играли без меня, и даже не позвали. Но тогда все какие-то никчёмные обиды быстро таяли, ведь главное – игра, интерес, азарт. Повздорили, немного поспорили, тут же помирились и забыли все недоразумения.

Меня вдруг окликнули, позвали, кто-то подтолкнул, задев плечо, рука при этом дёрнулась, вздрогнуло всё тело, открылись глаза. В такие моменты, когда внезапно просыпаешься, не сразу воспринимаешь действительность, не понимаешь, что происходит, где в этот момент находишься. Затем, когда постепенно начинаешь приходить в себя, замечаешь, что с тобой произошли странные изменения, весь стал каким-то ватным, разбитым, с тяжёлой головой и плохим настроением. И кто же это придумал, и зачем только нужно – спать днём?…

…Да, раз уж затронул тему, вернусь обратно к нашей детской, уличной жизни. Вспоминается, что во дворе ребята непрерывно меняли позиции, кто-то уходил, их место тут же занимали другие, свежие силы, жизнь не останавливалась ни на минуту, кипела во всю свою мощную энергию. Зимой мы строили крепости из снега, устраивали бои в «снежки», катались на санках, играли в хоккей или просто, лёжа на снегу и совсем не замерзая, смотрели на космическую красоту звёздного неба. Летом осваивали приёмы Самбо со старшими товарищами возле песочницы, вдохновенно сражались в «Одно касание», «Казаки-разбойники», «Клёк», «Вышибание». Сами придумывали правила для игр и развлечений. Футбольные мячи, машинки, складные и кухонные ножи. Велики, рогатки, самострелы, шпаги, плётки, дымовушки, капитошки. Карты, мелки, плиточки, монеты, марки, значки. Много чего, всего не упомнить и не перечесть. Казалось, что всё у нас тогда было и шло в дело. Играли все вместе, разница в возрасте никого не смущала, этого просто не замечали, тогда была больше важна принадлежность к определённому дому или двору. Это было братство. Или просто Детство. Да, как видится теперь, это было здорово, но для нас тогда всё выглядело совершенно обыденно.