Номен Нескио - Бетельгейзе. Военный приключенческий роман в двух частях. Часть 1

Вечером я накрыл стол, и мы сели ужинать. Мой спутник несколько приободрился, он был доволен и почти до раннего утра рассказывал мне об Аламае, показывая значимые места, когда мы выходили на улицу. Потихоньку от него я наговаривал на диктофон, который когда-то мне подарила жена, некоторые важные для себя моменты. Имена и события попутно рисуя и восстанавливая Аламай по рассказу А. В. Эта история всё более захватывала меня, и я уже ясно представлял расположение домов и других построек в то далёкое время, а закрыв глаза мне даже казалось, что за стенами охотничьего домика внезапно ожила и забила ключом жизнь. Местные жители свозили рыбу, мясо и шкурки зверей. К пирсу подходили и вновь уходили в море корабли. И выглядывая в окно, мне казалось, что вот – вот промелькнёт однорукий Ралья или капитан Ерёмин, суетливая Айза или до необозримой важности товарищ Коробкин, ну а если пройти немного дальше, к окраине посёлка, то вот и чум Пересвета, а ближе к пирсу мне явно представлялась вотчина человека со смешной фамилией Капочкин. Все эти герои, пока неизвестные моему уважаемому читателю, но уж поверьте…, всему своё время.

Утром следующего дня пошли уже вторые сутки нашего пребывания на Аламае, и он уже не казался таким унылым, благо, что погода стояла прекрасная, яркое Солнце существенно оживляло эту местность. Но был один, несколько неприятный момент, скоро надо было уходить, а мне отчего-то этого не хотелось. Аламай подчинил себе и мысль о том, что вскоре придётся покинуть это место, приводила в уныние. Здесь было настолько тихо и спокойно, что иногда, казалось, будто само это место больше не нуждалось в присутствии людей. Но пока мы были здесь. Я много рисовал, говорил на диктофон и фотографировал на камеру мобильного телефона местность, гулял по окрестностям и любовался открывающимся видам моря с северной стороны бывшего поселения, А.В. же больше проводил времени у обелиска. Он или просто сидел на табурете или постоянно что-то поправлял или подравнивал, а то и вовсе уходил и подолгу смотрел то на море, то вглубь местности, где раньше, по его словам, был интернат. Каждый был занят своим делом, я же старался даже просто надышаться здешним воздухом и ничего не упустить. Но более всего мне нравился установленный нами крест. В разное время суток, когда вокруг менялось небо и солнечный свет, он одинаково торжественно возвышался над рекой с восточной стороны.

К вечеру мы вернулись в охотничий домик в хорошем настроении, и я стал готовить ужин, подбадриваемый урчанием голодного живота. К обеду завтрашнего дня мы ожидали «Тортугу». С начала нашего путешествия я не видел А.В. в таком приподнятом настроении. Он несколько оживился, постоянно перекладывал наши вещи с одного места на другое, активно готовясь к скорому отъезду. Я буквально не узнавал его, в мыслях отмечая, что наше путешествие пошло ему на пользу.

– Олежек, – обратился он ко мне, – А чего мы без водочки сидим который день? У нас есть по такому случаю. Принеси пожалуйста бутылочку и давай-ка выпьем…, как тогда…, помнишь, после магазина? Только будь внимательным сейчас.

Я достал бутылку и разлил водку по кружкам, какие были в домике, тем не менее, внимательно наблюдая за А. В. И всё-таки некое чувство тревоги затаилось во мне, но вот такая живость в поведении моего спутника усыпляла и успокаивала мою бдительность.

– У тебя точно всё в порядке, – на всякий случай поинтересовался я у А.В.

– Дорогой мой, ну а как же не в порядке-то? Я же вернулся туда, где был мой дом, и ты у меня в гостях. И я этому очень рад.

Кружка с водкой буквально запрыгала у него в руках. От волнения затрясся подбородок, но он совладал с собой:

– Скажи мне, неужели ты никогда не испытывал радости от посещения дорогих тебе мест, от радости встречи со своими старыми друзьями? Такое, знаешь ли, щемящее душу волнение. Это как в поезде, который прибывает к месту, где тебя встречают, и ты буквально впиваешься в людей глазами пытаясь угадать, узнать тех, кто ждёт тебя. Вот что ты испытывал, летев на свидание к своей девушке или может это чувство, когда наступают часы посещения в больнице. Этот момент встречи…. Ты ждешь, когда заглянет медсестра и объявит, что к тебе пришли. А я дома, вот тут, в этом мёртвом посёлке и очень счастлив. Олежек, понимаешь, дома я. Аламай, совсем другое дело. Я оставил его таким, каким он является сейчас, разве что нет домов. Он не пустил сюда никого, а меня, кажется, принял. И я очень этому рад.

Он на одном дыхании выпалил все свои впечатления. Я верил ему, Я видел, как безгранично счастлив был этот человек, как сияли его глаза, и в этом была доля и моего участия.

– Только вот завтра мы уедем, – теперь уже с некоторой грустью сказал он, и я увидел, как задрожали его губы, и он быстро отвернулся, утерев ладонью слезу, – Ты налей-ка еще…, это от радости я позволил себе такую слабость. Прости уж меня…. Я еще думаю, может мне на Дровяном остаться, поближе буду к этим местам…. Что мне делать в городе? А ты если что, то за квартирой присмотришь. Ну…, как мыслишь-то?

Он опять задумался над чем-то, даже переменившись в лице, но потом, посмотрев на меня, произнёс:

– Олежек, я вот, грешным делом, подумал, кто придёт проводить меня, когда я умру. По сути, и друзей в моей жизни у меня не состоялось. Те, которые появились в колонии, разными дорогами отправились в большую жизнь, кто дальше сидеть, кто умер уже или просто затерялся. А мои настоящие друзья, из того времени…, так они просто не успели вырасти. Как ни странно, я с теплотой вспоминаю не только Лёвку, но и того же Сову и Месье. Кем бы они стали сейчас? Вот ведь как всё вышло. Так и прожил я всю жизнь один, память не давала заполнить освободившиеся места в душе, прям вот как Аламай, что было, то сгорело, а в новом я не нуждаюсь. Да и не пустыми они были, – он задумался опять, но попытался взять себя в руки, – ты прости, что я вот с такими мрачными мыслями опять к тебе. Всё кончено.

– Что кончено, Всеволыч? Ты о чём?

– Да так, думал, не будет мне всю жизнь покоя, а вот ведь, теперь светло на душе, как после исповеди…, а вообще не обращай внимания. Налей по чуть-чуть.

Мы еще долго сидели за столом. А.В. иногда возвращался к своей прошлой жизни, снова и снова рассказывая мне разные истории. Далее я пил уже один. Он отказался, как тогда, сославшись на возраст и переизбыток впечатлений, вскоре я захмелел от выпитого и большого количества выкуренных сигарет, которых я уже не выпускал из рук, куря одну за другой, дурацкая привычка получать сомнительные удовольствия взяла верх над здравым рассудком. Я был просто пьян, частые выходы на свежий воздух сыграли со мной злую шутку, добавляя градус опьянения. Я уже несколько раз жалел, что не взял с собой ноутбук, но постоянно оправдывая себя за это тем, что не было возможности его подзаряжать. В пьяном состоянии «творчество» буквально выливалось из меня. Но был блокнот с рисунками, схемами, именами и записками, куда я «складывал» все впечатления от путешествия. Вечер и «банкет» по случаю посещения Аламая можно было считать завершённым, я рухнул на топчан как подкошенный, но сознание не оставило меня. В голове вместе с алкоголем и никотином кружилась история, которая вновь и вновь уносила меня в военные годы детства А. В. Великие замыслы сюжетных описаний, практически были готовы в моей голове. И я даже задумал восстановить поселение с помощью сделанных фотографий местности «расставив» строения посёлка с помощью компьютерной графики, обратившись к своему некому знакомому умельцу, воспользовавшись консультацией А. В. Пьяная улыбка от впечатляющих планов замерла на моём лице, и я погрузился в глубокий сон.