Марина Светенкова - Право выбора

Сергей же легко освоился на новой работе, родственными связями с боссом не хвастал, обязанности выполнял качественно и даже обзавёлся новыми друзьями. Ему нравилось копаться в базах данных, личных делах и, одновременно ощущая себя Шерлоком Холмсом и Штирлицем в одном лице, выискивать серые схемы и тёмные пятна на репутации заказчиков. И у него это действительно неплохо получалось. О своих победах он с гордым видом и за бокалом вина рассказывал вечерами Валюшке, а она нежно гладила его по голове, восхищалась и понимала, что всё сделала правильно.

Валюша прислонилась лбом к стеклу автобуса и бездумно рассматривала проносящуюся мимо обочину. Она хорошо знала маршрут. В таком далёком, как сейчас казалось, детстве, почти каждое лето на машине отец отвозил её на каникулы к своим родителям. Чтобы немного приглушить рёв любимого кота, ненавидящего любые перемещения за пределы квартиры, он включал радио и, невзирая на летающую по салону автомобиля шерсть Пушистика и Валюшины песнопения, вдумчиво ехал в места своего детства. Конечно, движение было менее активным и о пробках даже подумать никто не мог, но венки на обочинах и тогда уже присутствовали. Коварные повороты, лихие горки и лишённая должного освещения трасса всегда таили в себе чей-то финал. С годами венков становилось всё больше, и сейчас, рассматривая их сквозь капли летнего дождя на стекле, Валюшка грустила, осознавая непостижимую скоротечность бытия, и, сбившись в подсчётах угасших здесь жизней, погрузилась в собственные воспоминания. Уж больно тяжело дались ей последние два дня. Два дня раздумий, тишины, без Сергея.

Она направлялась в небольшой, холмистый, провинциальный и очень живописный городок своего детства. Ей хорошо была знакома сеть его извилистых улиц, невысокие дома и два бескрайних озера, которые ласково обнимали город с двух сторон. Там не было метро, трамваев, и всего один маршрут автобуса, остановки которого носили крайне простые и понятные наименования: «Баня», «Нефтебаза», «Школа», «Площадь Ленина», «Вокзал». Бабушка жила на Советской, недалеко от остановки с красивым названием «Замковая улица». Её дом стоял на спуске с крутого холма, поэтому из окон, которые почти всегда были широко распахнуты, открывался потрясающий вид на озеро. Машины здесь почти не ездили. Лишь изредка, поднимая клубы пыли и нарушая привычный покой, по насыпной и песчаной дороге на велосипедах мчалась ребятня или проезжал сосед на жигулях. Зелень, озеро, во дворе запах свежих дров, в подвале дома – земли и картошки. Утренняя роса на траве и воздух, уносящий в глубокий сон. Всё это в неспешном ритме города, словно не тронутого временем, революциями и преступностью. Таких сотни по всей России, с виду ничем не примечателен, но лично для неё именно он хранил много тёплых воспоминаний. И, казалось, не было сейчас места более подходящего, чтобы провести время наедине с собой. Побыть там, где не было больно. Где большая и дружная семья, оберегая свой уютный мир, строила планы на будущее. Всегда рядом любимый кот Пушистик и мама, весёлая, молодая, непременно рядом с отцом. Переместиться во времени туда, где масштаб проблем заключался лишь в том, что дед не прокатил на рабочем камазе или бабушка загнала домой спать, тогда как шумная компания друзей, отгоняя веточками назойливых комаров, продолжала сидеть на брёвнах и обсуждать нечто важное. Вернуть утро, где она просыпалась от тёплых солнечных лучей и запаха жареной картошки, а днём, зажав деньги в кулак, по бабушкиному поручению бежала в магазин. Необъяснимо хотелось побыть в том самом времени, когда хлеб имел манящий запах и невозможно было донести этот тёплый кирпичик, не откусив хрустящую корочку. Времени, когда не страшно пить холодную сырую воду из ржавой колонки, разбить коленки и есть немытые ягоды с грядок и кустов. Она торопилась в город, где дед брал её на рыбалку, а она, сидя в лодке посередине озера, заворожённо любовалась красивым видом и порой не замечала клёва. Разглядывая тогда маленькие частные дома, которые пёстро раскрашивали холмы, словно наливные яблочки на зелёном дереве, она отчётливо запомнила, как уютно город выглядел с воды – умиротворяюще мило, будто ожившая иллюстрация к старым сказкам. Кстати, особое удовольствие на рыбалке всё же доставляли не столько сказочные пейзажи, сколько поедание собранных бабушкой на завтрак больших ароматных помидоров, огурцов, чёрного хлеба, а ещё – выискивать взглядом её бревенчатый дом с ярко-синими ставнями, в покраске которых Валюшка с удовольствием принимала участие.

Не отвлекаясь на доносящиеся с конца автобуса детские голоса и заливистый храп соседа, Валюша закрыла глаза и, плотно прижавшись лбом к холодному стеклу, обрывками просматривала старую киноленту из своих воспоминаний: шершавые руки бабушки Сони и то, как нежно она могла провести ладонью по волосам, её вкусные бутерброды из простого чёрного хлеба с маслом, посыпанные сахарным песком, манную кашу с вареньем из смородины и эмалированный тазик того самого варенья, регулярно варящегося на газовой плите. Яркими картинками в памяти всплывали походы в лес за грибами, а по субботам на рынок за трёхлитровой банкой парного молока. Там же, на рынке, бабушка часто покупала ей большой леденец, а иногда и новую кофточку или платье аляпистой расцветки, от которой у Валюшки захватывало дух, а мама впадала в ужас. Вспомнилось, как каждое лето они дружно ловили в огороде ненавистных медведок, уничтожающих урожай картошки, и как вечерами уставшая бабушка любила сидеть у распахнутого окна и здороваться с проходящими. Казалось, она была знакома со всеми в этом маленьком городе. Знала их семьи и, перебрасываясь с проходящими парой фраз, обязательно уточняла, как решился тот или иной вопрос.

– Дед, глянь, к Сопле сын с семьёй приехал, уже с утра пьяные ходят. Не вздумай с ними связываться! – как-то раз, отходя от окна, громко крикнула бабушка. Валюшка засмеялась и поинтересовалась, почему лысого дядю, который часто курит с дедушкой на лавке, называют Соплёй? Улыбнувшись, бабушка рассказала несколько смешных историй о том, за какие заслуги во времена их молодости у местных появлялись столь необычные прозвища. Да, сейчас они уже старики, но для всех остальных так и остались: Галя Зуб, Коля Сопля, Мишка Депутат, сёстры Зина Вертолёт и Шапка. Нет, конечно, присутствовали и обычные Хромой, Санька Рыжий и Длинный, но тут всё было понятно с первого взгляда. Вспомнив это, Валюшка тихо засмеялась. Впервые за последние два дня. Улыбнулась самой себе, боковому стеклу автобуса и невольно подметила, что сейчас в основном прозвищами и кличками наделены лишь люди криминала и те, с кем опасно водить дружбу. В современном обществе нынче модно излучать успешный успех, избыточную важность, выглядеть дорого и верить, что возможности твоего разума на пару шагов впереди окружающих. Порой это, конечно же, чистой воды заблуждение. Но, так или иначе, официально присвоить прозвище такому человеку, а ещё к тому же и публично его озвучить – означает стать врагом, вплоть до судебных тяжб. Валюшка такой ерундой не страдала. В том числе и потому, что лень. Даже в её мобильнике были все по фамилиям или предельно понятные обозначения: «Мама», «Муж», «Саша – пол», «Юля – ногти» и «Паша – не брать». Это не прозвища, и тут совсем без романтичных историй, ровно так, как написано. Безусловно, когда-то, во времена безбашенной молодости, в записной книжке телефона можно было найти более загадочных «Мужчина мечты», а то и «Герой не моего романа», но с появлением Сергея все подобные контакты были безжалостно зачищены, потому как и самой бы крайне не хотелось обнаружить у супруга пусть даже никогда не звонивших ему, но таких неоднозначных контактов, как, к примеру, «Богиня из снов» или «Ласковые ручки». Хотя, кстати, по экспертному мнению подруги Машки Пожарской, как раз таки подобные обозначения, вероятнее всего, безобидны, в отличие от записей «Электрик Степан», «Саша вантуз» или «Коля может всё». Ибо история знает массу примеров, в том числе и когда сама Машка в телефоне «Любимого» значилась всего лишь «Дима повар». Эта история в своё время стала финальной точкой в Машкиной концепции касательно мужских схем маскировки. Но справедливости ради стоит отметить, что однажды и её великий опыт следопыта в области громких разоблачений дал сокрушительный сбой. Именно тогда обнаруженная в телефоне избранника «Аглая Тарасовна – главный бухгалтер» получила от Машки эмоциональное сообщение с обещанием засунуть ей счёты и калькулятор по самые нарукавники, если она не уберёт свои стриптизёрские руки подальше от Машкиного суженого. Это было необдуманно, грозно и совсем не по адресу. Потому как из всего списка абонентов именно Аглая Тарасовна и правда оказалась главным бухгалтером предприятия, которым руководил тогдашний её «Любимый». И да, за свои 67 лет она ни разу не задумывалась о применении столь близких ей бухгалтерских инструментов в карательных целях.