Вадим Егоров - Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления

Тетя Мария кормила нас вкусно. Она работала здесь ветеринаром, была уважаемым на всю округу человеком. Синеглазая, каштанововолосая, общительная и тоже очень, как тетя Полина, добрая. Она, в отличие от тети Полины (по паспорту – Пелагея) и папы, была внешне похожа на мать. В доме у тети Марии и дяди Васи висела большая картина» Три богатыря», написанная папой в юности. Она была великолепна! Несколько дней спустя мы были с мамой в потрясающей Третьяковке. Но при виде «Трех богатырей» я твердо решил, что папино повторение даже превзошло оригинал. На папиной картине фигуры наших заступников земли Русской как-то более энергетически наполнены, более, так сказать, суггестивны. Но и Васнецов – гений, это ж он до этих образов, этой композиции додумался. Эта картина может смело считаться образом- символом России! Удивил меня у Шасталовых их телевизор с линзой. В линзу наливалась вода и от этого крошечный экран памятника и все им показываемое становилось значительно больше.

В Москве посетили мы с мамой и Кремль – Грановитую палату, Успенский и Благовещенский соборы, видели трон Ивана Грозного и усыпальницы русских царей. Царь – Пушка поражала своими размерами и красотой. Как и Царь – Колокол! Мама уже поступила в Университет на отделение искусствоведения (вечернее обучение), работала экскурсоводом Свердловской картинной галереи и здесь рассказывала мне о пушке как настоящий экскурсовод. Я был в белой рубашке с игрушечным пистолетиком и, с интересом слушая маму, все это с ней обсуждал. Вдруг появилась перед нами и сказала, что она и ее операторы представляют телевидение Германии и если мы не против, то они снимут нас с мамой для показа на телевидении своей страны. Мы согласились и она, по- хозяйски заявив нашим людям, чтоб они пока не мешали съемке и пока разошлись (!), стала со своими операторами снимать нас с мамой. Мама так же мне объясняла, а я слушал и спрашивал дальше. Не знаю, была ли это Восточная Германия или Западная. О двух Германиях я уже знал тогда от папы. Не исключено, что и ФРГ. Правда, вряд ли западногерманское телевидение даже через двадцать лет после войны вело бы себя в Москве почти как у себя дома. Так что скорее всего в июле или августе немцы ГДР увидели на своих экранах нас с мамой!) Гуляли мы по улице Горького и по Арбату. Храм Василия Блаженного меня восхитил! Только шибко тесен внутри.

С дядей Васей на его грузовичке мы с мамой ездили по окрестностям. Встретили какую-то старенькую седую бабушку в платочке, с которой дядя Вася был хорошо знаком. Она вспоминала как в войну мой папа подростком ухаживал с ней вместе за коровами. И потом спрашивал ее: " Тетя Маша, когда мы снова будем доить коров?» На мой вопрос об этом папа эту женщину и эти эпизоды вспомнить не мог.

Помню с тех пор вкусное пирожное на Арбате. В этой поездке мы окунулись в обстановку добра и света, родственных чувств. И всего этого я не мог не оценить и не запомнить как следует.

Глава четырнадцатая. Школа совсем скоро

В августе мы снова гуляли с мамой по городу, с бабой Верой во дворе. С бабой Женей бывали на Заводской у нее в гостях. Вспомнил доброе слово из детства- гостинец, гостинчик. Его часто произносила баба Вера. Небольшой, но приятный подарочек, часто сладость, приносимая ребенку! Какие -то стихи про детей, уже умеющих читать, рассказывала мне перед школой баба Вера. Деду внук прислал из города письмо: " Что-то пишет внучек – надо деду знать. Только не умеет сам он прочитать!..» Видя в книге «Детское питание» на картинке девочку в зеленом платьице в клеточку на фоне часов и излагающую что-то о режиме дня, питания, баба Вера рассказывала душевные детские, своих школьных лет, стихи о читающей девочке, которую, затаив дыхание, слушает простой неграмотный наш народ. Речь у бабы Веры хорошая, но некоторые слова изредка звучат чуть «архаично». Не «одни помидоры», а «одне помидоры». Прям как у Пушкина:" Ни огня, ни черной хаты, дождь и снег навстречу мне. Только версты полосаты попадаются одне».

В гостях у бабы Жени я рисовал, клеил из бумаги. Мне к компанию иногда приглашали девочку Наташу, соседку, с нежно- розовыми щечками, в белой блузочке, немного смущенную, но это было ей к лицу. Мы с ней хорошо, дружно играли. За неимением Наташи приглашали тоже мою ровесницу, соседку за стенкой Люду Сучкову. Она имела желтые, скобкой подстриженные волосы, серые глаза, живой характер. Девчонка тоже неплохая, только какая-то уж слишком разухабистая. Один раз порвала мой хороший рисунок, я чуть не заплакал, еле сдерживая слезы. Увидев это, баба Женя быстро сварила клейстер и склеила рисунок. Тогда много что склеивали клейстером, изготавливаемым из муки. Наташа входила плавно, как невеста на смотрины, как вплывали на зеркальный пол участницы ансамбля» Березка». " Пароход белый, беленький, черный дым над трубой. Мы по палубе бегали, целовались с тобой! Пахнет палуба клевером, хорошо как в лесу. И бумажка приклеена у тебя на носу. «Впрочем, это было в основном еще до рождения моего двоюродного брата Юрки.

Дядя Витя с тетей Людой были еще молодоженами, когда старший брат Людки Сучковой как-то проник к ним в жилище, взял денег рублей десять – пятнадцать и съел кусок только что купленного торта, стоявшего в комнате на столе. Злоумышленника дядя Витя сразу вычислил, деньги тот вернул и историю замяли. Ничего страшного, просто эпизод. Двоюродный брат мой подрастал, дядя Витя души не чаял в молодой своей жене, нежно называя ее Дудочкой. И в сыне, крепеньком белоголовом мальчике с двумя макушками и веснушками! Наша жизнь в то время была наполнена множеством звуков. И важное место здесь имело радио. Это громкоговорители на осветительных и телеграфных столбах. Музыка и песни по радио. Чудесные радиосказки для детей. Великое доброе детское вещание! Песню» Топ, топ, топает малыш» я услышал впервые по уличному радио летом шестьдесят пятого перед оперным театром. Мелькнула мысль, что я уже не малыш и уже есть теперь много кто младше меня.

Двадцать шестого или двадцать седьмого августа шестьдесят пятого года, прямо накануне первого класса, я пришел с мамой на площадку перед 88-й школой на встречу- беседу с моей будущей первой учительницей. Так впервые я встретился с Людмилой Георгиевной Сажаевой. Открытое приятное лицо, лучистые серо- голубые глаза, довольно высокая и крупная двадцатидевятилетняя женщина, она сразу внушала симпатию и доверие. «Меня зовут Людмила Георгиевна, я буду, Вадик, учить тебя в школе!» Мы очень хорошо поговорили. Потом Людмила Георгиевна поспрашивала меня по арифметике: " А скажи, сколько будет четыре плюс три?» Я бы сразу сказал, что семь, если б не незнакомое мне слово «плюс». Я, пару секунд подумав, сказал: " Восемь» (решив оценить этот «плюс» в качестве хотя бы единицы. И так же при «минусе» я вычел на единицу больше. Людмила Георгиевна парой слов объяснила мне насчет минуса и плюса, и я уже отвечал правильно. Подошла Люда Колобова, без мамы, девочка, уже знакомая мне по нашему двору, веселая, очень симпатичная, голубоглазая, чуть- чуть не то что полненькая, а именно упитанная, от нее прямо веяло оптимизмом, жизнелюбием. Людмила Георгиевна ее уже почему-то знала, назвала Людочкой и познакомила со мной (хотя мы уже были немного знакомы). Так нас жизнь свела в Колобовой Людой, девочкой одаренной, очень интересной, хорошим другом, кому я до сих пор очень рад! Люда считала безошибочно, быстро, звонко, но без всякого хвастовства. Она жила во втором корпусе нашего дома с очень приятной яркой молодой брюнеткой мамой, зам. директора недавно открывшегося недалеко от УПИ (Ленина,72) магазина с ультрасовременным названием» Синтетика», внешне Люда больше походила на папу, носившего редкое романтичное имя Геральд. Людмила Геральдовна! Колобок! С Людой первой из своих одноклассников я познакомился.