Вадим Егоров - Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления

Глава двадцатая. Третий класс

Осенью шестьдесят седьмого я пошел в третий класс. Носились во дворе с ребятами. Год считался необычным, особенным. Полвека революции и советской власти.

В Кургане накануне годовщины Великого Октября при огромном стечении народа открыли памятник Ленину на главной площади. Проходили парадом наши советские воины, звучал ружейный салют. На трибуне – мои родители с первым секретарем Курганского обкома КПСС Князевым. Маме двадцать восемь лет, она очень красива и рада миру, на ней модное бордовое драповое пальто и бордовая типа таблетки шапочка. Рядом папа в франтоватой шляпе. «Ух, какая вы счастливая! Какой у вас муж!» – искренне радуясь за маму сказал первый секретарь обкома. «Да, я и правда счастливая, не сказала, но мысленно отметила себе она!» Потом был роскошный банкет или бал, много хорошего сказали о памятнике и о его авторе. Папа на несколько дней задержался – усмотрел, что надо что-то там немного подправить на спине уже открытого огромного монумента. А маме надо было уже домой в Свердловск по делам. И ей одной дали самолет, на котором она благополучно долетела.

Папа уже собирался тоже домой, как вдруг приехало целое созвездие наших знаменитостей в Курган. Александра Пахмутова и Николай Добронравов, Людмила Зыкина и Иосиф Кобзон. Они приехали навестить здесь Шостаковича, проходившего курс лечения и Илизарова. Руководители области в честь них дали еще один банкет, уже поменьше, но тоже с размахом.» В нашу компанию, – сказала А. Пахмутова, – недостает новых лиц из коллег по искусству, нет ли у вас кого-то на примете!» -" Есть, – отвечают ей, – в городе на днях открыт (вы ведь знаете) памятник Ленину. Так вот, скульптор Владимир Егорович Егоров, автор памятника, еще не уехал в Свердловск и гостит здесь у нас!» – " А можно его пригласить, придет!» – «Да пожалуй придет!» И через полчаса папа оказался в такой вот компании.«Что мы будем петь?» – спросили папу Пахмутова и Добронравов. «Мне бы хотелось начать с вами с» Песни о тревожной молодости!» – ответил папа. И Пахмутова села за рояль. Она заиграла и все запели, кроме Зыкиной, которая извинилась (лично перед папуле, что только что дала концерт и петь устала). " А я смотрю, – говорит папа, – Добронравов мне в рот смотрит, слова знает хуже меня. И догадался, что в этой песне автор слов – не он». Слова Льва Ошанина… " И снег, и ветер, и звезд ночной полет..!» Кобзон, молодой еще, пел охотно, с удовольствием. Всю ночь проговорили, пропели. К утру компания стала неразлучной. Папа много разговаривал с Зыкиной. В том числе спросил ее: " А правда это или просто байка, что Вы теперь замужем за Косыгиным?» – " да что Вы, Владимир Егорович, конечно, это – выдумка. Мой муж – обыкновенный человек, преподаватель вуза.» Потом добавила, смеясь: " а Косыгина я видела только два раза: один раз – в телевизору и один – на съезде работников культуры!» – " На шестом, РСФСР?» – " Ну да.» – " Я там был, помню ваше выступление». Пахмутова задорная, демократичная, Николай Добронравов тоже, как и сейчас. Зыкина – царственная, но отзывчивая, хорошая. Помню, еще в раннем де6тстве пели песню Пахмутовой» Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги»…

Приехали родители домой вдохновленные, окрыленные! Папа сказал маме, что, мол, пора наверно завести второго ребенка. Например, девочку, мама не возражала. Начали вести со мной обычные в таких случаях провокационные разговоры. А ты хотел бы братика или сестренку, кого больше?.. В Кургане областные власти очень звали папу к себе, обещали твердо четырехкомнатную квартиру, много интересных и денежных заказов, звание заслуженного деятеля искусств РСФСР и должность председателя правления Курганской областной организации Союза художников РСФСР… Знаменитые курганцы Терентий Мальцев и Гавриил Илизаров охотно согласились, чтоб он вылепил их портреты (хотя другим отказывали) …В председатели Союза художников, хоть в Кургане, хоть даже и в Свердловске папа, правда, точно не хотел…

По возвращении домой на день рождения родителей и меня пригласил наш сосед художник Борис Павлович Глушков. Они жили на четвертом этаже- Борис Павлович и Изида Андреевна с сыном -кумиром нашего двора- Пашкой, его старшей сестрой Наташей и двумя бабушками. Я пришел из школы со второй смены и даже не успел переодеть школьный пиджачок, как от Глушковых поднялась мама и забрала меня на день рождения дяди Бори. Празднование уже набирало обороты! В глушковской трехкомнатной квартире толпилось множество народу – гости дяди Бори и тети Изиды, гости Наташи и Пашины гости. Играла громко музыка. «Давай, будь как дома!» – победоносно провозгласил Паша, дружелюбно-снисходительно оглядев мой школьный пиджачок, будто видел такой «наряд» впервые. Они с приятелем (еще на пару лет постарше Паши) догадливо модернизировали мой костюм, легким движением рук зазнув мои лацканы внутрь. И получился этакий битловский жакет. «Идем танцевать шейк!»

Девушки в коротких в обтяжку юбочках, ребята в пиджачках и брюках -дудочках и я, девятилетняя белая ворона на этом празднике искрящейся юности старших товарищей, наспех обученный Пашулей, стали в круге под музыку (магнитофон) бацать шейк- молодежную шикарую новинку! «О гипи, гипи, гипи, гипи шейк, в нашем парке только шейк..!» С Пашкиными гитарными вставками: «А, укуси меня за голову, а укуси меня за грудь- перед тобой стою я голая! Ты укуси за что- нибудь!».. Паша с другом, Наташа и ее друзья весьма артистично извивались в танце, отпивали из бокалов белое вино, Пашка и мне предлагал, но больше из эпатажа, так как знал, что я откажусь. Тогда я впервые услышал о «Битлз», и, вроде бы даже их пение. Тогда, правда, это было явлено мне не столько как музыка, группа, сколько как новый всем нам, роковый, стиль вечеринки, стиль жизни!.. Звенела разная зарубежная и доморощеная ультрововременная музыка. Он нее пульсировали воздух, пол и потолок, стены и все вокруг! «Есть у нас во дворе человек, с бородой, и по имени Шейх…» Пашка подарил мне в коллекцию три красненьких купюры …керенки. А мы с родителями подарили Глушковым одну из трех купленных накануне очень красивых по дизайну и радужным переливам ваз чешского стекла!) По возвращении домой родители радостно обсуждали все события на кухне. А я не спал, тоже переживая впечатления, а потом мне стало казаться, что рядом в комнате кто-то дышит. Я позвал родителей, попросил папу открыть шифоньер, что он и сделал: " Посмотри, никого нет!» – по доброму, без малейшей усмешки сказали родители. И я уснул сном праведника.