Татьяна Сороколетова - Хранительницы счастья

– Люба! Любаша! – послышался старческий голос снизу, – Спустись пожалуйста.

Любовь Зарицкая оторвалась от последнего стежка и остановив швейную машинку поднялась с места. Окинув взглядом проделанную работу, она удовлетворённо выдохнула. Мастерская находившаяся на втором уровне квартиры представляла собой самую светлую комнату во всём помещении. Удачно выбрав место для работы, Люба творила своё искусство ночами напролёт. Являясь обладательницей модного ателье в самом центре Петербурга, она не испытывала недостатка в клиентах. Выполняя некоторые заказы лично, она непременно вкладывала душу в каждую вещь. Прослыв в городе самой искусной швеёй, Люба со временем расширила спектр услуг и наняла работников. Иногда, чувствуя особое настроение она брала ткани домой и в такие минуты отвлечь её было сложно. Неожиданная просьба бабушки в этот час, несколько смутила её и посмотрев ещё раз на часы, она спустилась вниз, привычно держась за перила декорированной, деревянной лестницы.

Лидия Григорьевна Белюк утопала в своём любимом кресле, сидя перед стрельчатым окном. Раззанавесив шторы она любовалась зимней сказкой, раскинувшейся у неё на глазах. Огромными хлопьями снег падал на землю, кружась в полёте затейливым танцем.

– Казалось бы снег, сколько раз в жизни видела его, но каждый раз я как заворожённая наблюдаю за этим чудом природы, – проговорила она и обернулась к внучке, – Садись моя дорогая, посиди со мной. Хочешь выпьем чаю?

– С удовольствием бабушка, – ответила Люба и легко вспорхнув, исчезла в дверном проёме.

Разлив кипяток по чашкам и расставив на подносе сладости, она медленно вошла в комнату и поставила на столик угощенья.

Отхлебнув парящий напиток, Лидия Григорьевна отставила чашку в сторону и с прищуром посмотрела на внучку. Месяц назад ей исполнилось восемьдесят, по природе утончённая Лидия и в старости сохранила благородность осанки и выразительность взгляда. Не признавая эмансипации ни в чём, бабушка жила с чётким убеждением, что женщина всегда должна оставаться женщиной. Отрицая моду на брюки и мужиковатые (как она выражалась) костюмы, Лидия Григорьевна носила исключительно классические платья и туфли на каблуках. Всегда, везде и во всём, она умела преподнести себя, отчего окружающие, невольно проникались её женственностью, грацией и изысканными манерами.

– Сегодня в первый день зимы твой день рождения, – неожиданно напомнила она, – Тебе исполнилось двадцать пять лет, и я должна тебе кое-что рассказать. Подойди к моему столу и достань из внутреннего ящика синий фотоальбом.

Люба послушно отправилась в дальний угол комнаты, пытаясь понять, что задумала бабушка.

– Бабушка посмотри, – она подняла над головой тёмно-синюю папку в бархатном переплёте, – Этот?

– Да милая, неси его сюда.

Положив альбом ей на колени, Люба снова села на своем место и откусила кусок ароматного лимонника.

– Я хочу рассказать тебе наше семейное предание, – издалека начала Лидия Григорьевна.

Люба вся обратилась в слух и внимательно следила за движениями её рук.

Покрытые веснушками и мелкой сеточкой морщин, ладони ловко переворачивали пожелтевшие, картонные страницы. Прежде никогда не видевшая этот альбом, Люба затаив дыхание ждала рассказа.

– Начну с того, что ты и так прекрасно знаешь: мы наследники старинного польского рода, берущего своё начало в далёком западном городе Львов. Когда началась вся эта история, XX век только вступил в свои права. Вот посмотри, – она ткнула наманикюренным пальцем в один из снимков. На нём была изображена молодая супружеская пара, одетая по моде тех времен. На женщине красовалось длинное платье с широкими рукавами, воротник-стойка плотно прикрывал шею, на груди широкой оборкой проходила кружевная лента. Строгий взгляд спустя столетие просвечивал насквозь, поджав губы женщина смотрела прямо на фотографа словно боясь улыбнуться. Мужчина, стоявший рядом правой рукой, опирался на массивную трость, а в левой держал головной убор в виде цилиндра. Пышные, закрученные усы выдавали в нём задиристый темперамент, а глаза светились хитрым огнём.

– На этой фотографии изображены твои предки Катажина и Станислав Новак. Это родители моей бабушки Ядвиги, родившейся во Львове в 1900 году. Станислав происходил из семьи шляхтичей 3 3 Шляхтич – дворянство в Польском Королевстве. и имел богатую родословную. Всю жизнь он безумно любил Катажину и прожил с ней счастливо до конца своих дней. Ядвига Новак – выпускница гимназии она получила достойное образование и в то время считалась очень богатой невестой. За ней было большое приданое и красота, дарованная свыше, – она перелистнула страницу и указала на высокую девушку в тёмном платье и гладкой прической на прямой пробор. Широкий взгляд распахнутых глаз из-под соболиных бровей, пленял своей красотой и едва заметной обречённостью.

– Какая красивая женщина! – с придыханием заметила Люба и пододвинув снимок ближе, стала детально его рассматривать, – Но в ней чувствуется некий трагизм, какова была её судьба?

– Ядвига прожила относительно спокойную жизнь. Она рано вышла замуж, родила детей и ничем не отличалась от других горожанок того времени. Муж был намного старше её, но мама всегда мне говорила, что она любила супруга и души не чаяла в своих детях.

– Судя по фото я бы сказала, что в её жизни всё было не так гладко, – не унималась Люба.

– Знаешь, как это бывает: с виду кажется, что человек много улыбается, шутит и смотрит на мир с открытой душой, но внутри него может твориться целое цунами, о котором можно никогда не узнать. Ядвига не умела скрывать свои чувства и не играя на публику, жила по-настоящему и искренне. Бабушка вышла замуж в шестнадцать лет, её мужу было уже за сорок. В то время подобный союз считался надёжным и прочным. В конце зимы 1916 года Ядвига с мужем переехали в Петроград, шла первая мировая война и на территории Львова началась неразбериха. Поляки, австрийцы, венгры – все смешались в одну кучу и самые отчаянные эмигрировали кто куда. Ядвига и Лех Мицкевичи выбрали этот северный город, и в 1917 году пережили свержение Романовых и дальнейшее становление новой власти. В 1920 году родилась моя мама Марийка. Она выросла здесь в центре Петербурга, эта квартира была их родовым гнездом. Отсюда она вышла замуж и перебралась на Васильевский остров к супругу Григорию Порабельскому. Он работал на судоходных верфях 4 4 Верфь – место постройки и ремонта судов. и считался первоклассным специалистом. Страшные дни наступили, когда город взяли в блокаду, не буду говорить об ужасах того времени ты и сама всё прекрасно понимаешь, скажу лишь то, что немцы не смогли сломить ни дух, ни характер петербуржцев. Несмотря ни на, что они жили, любили и рожали детей. В 1942 году спасаясь от бомбёжек в метро, у мамы начались схватки, и прямо под землёй родилась я. Лишь провиденьем Божьим я выжила в те голодные годы, потому, что у меня было особое предназначение.