Ю Ли - Золушка в белом

2

– Папа, а мы что, будем жить здесь? – оглядывая трухлявые стены, спросила Аннель.

– Да, дочь. Пока будем жить так, – маскируя стыд, ответил Алексей.

Дети вошли в старую летнюю кухню, двери которой были такие низкие, что Андрею пришлось согнуться чуть ли наполовину, чтобы войти внутрь. Помещение, где им предстояло жить, было сделано из прогнивших досок. Крышей служил черный, истонченный от старости рубероид. Фундамента не было, так что местами на полу зияла голая и сырая почва. Окна были низкими и больше похожими на обгрызанные отверстия в стене, с прогнившими ставнями снаружи. Всех денег от проданного имущества на родине хватило лишь на эту развалюху. Некогда в этом просторном дворе стоял вполне себе приличная хата. Но бывшая хозяйка дома была заядлой пьяницей. Однажды, уснув с непотушенной сигаретой, она все спалила дотла. Так что недалеко от летней кухоньки, где поселилась прибывшая семья, чернела большая яма, заваленная остатками обгоревших балок, обугленными кирпичами и кучей другого хлама. Зато двор был просторный и большой. Всего участок занимал двадцать соток земли в маленькой деревне с мягким названием Заплавное. Это было одно из тех русских мест, где обычно ничего не происходит и каждый день похож на предыдущий.

Дорога от Астрахани до Заплавного заняла добрых четыре часа. В этот день вся семья скромно поужинала, и все сразу же легли спать на сырую землю, обложив ее досками и постелив поверх тонкие матрацы. На ночь затопили печь, так что сухой, но теплый воздух быстро убаюкал путешественников.

На следующее утро Аннель как мышь подкралась к Марго и прошептала:

– Поехали обратно, мама. Разве это дом? Таких домов не бывает.

Действительно, в голове девочки-подростка не умещалось, как можно жить в сарае. Марго вздохнула и ответила Аннель, что теперь это их временное жилище и что скоро они постараются построить красивый дом на этом участке. Андрей и Камила отнеслись к новым событиям более спокойно. Мама еще до прибытия предупреждала детей, что сначала будет нелегко и придется много потрудиться. Так что старшие отпрыски настроили себя на труд и борьбу со сложившимися обстоятельствами.

Первые две недели были потрачены на то, чтобы утеплить тонкие стены кухоньки и более или менее обставить помещение. Работы хватило всем: почистить стены, смести паутину, залатать дыры в полу, помыть стекла, повесить занавески и так до бесконечности. Первую неделю они просыпались каждую ночь из-за того, что почти во всех местах протекала крыша. Алексей и Андрей с помощью рубероида быстро латали крышу, чтобы переждать ливень хотя бы до утра. Через месяц крышу починили, и спать стало легче. Но появилась другая проблема. Как только стало пригревать весеннее солнышко, сгнившие доски на крыше начали прогрызать огромные гусеницы. Однажды утром Камила проснулась от истошных криков. Это Аннель вскочила, как ошпаренная кипятком, увидев у себя на подушке толстое ползучее существо. Побранившись на сестренку, Андрей взял кусок газеты, завернул туда мягкую зеленую гусеницу и выбросил во двор под старой вишней. И это стало повторяться каждое утро. Бывало так: когда Андрей наклонялся, чтобы убрать капустницу с постели Аннель, последняя вскрикивала как ошпареная и забивалась в угол. И все потому, что на спине Андрея примостились еще две жирные гусеницы. Что за отвратительные создания, вроде и не жалят, и не кусают, но все же наводят страх. Ночью, когда гасли огни в доме, вдруг раздавался приглушенный и короткий звук. Словно что-то маленькое и мягкое падало на матрац. Тут же Камила вскакивала и включала свет, и прежде чем Аннель проснется и поднимет крик на всю кухню, она будила Андрея, который безропотно убирал шелкопряда, выбрасывая его в открытую ночь.

В начале апреля Камила и Аннель пошли в сельскую школу, располагавшуюся в десяти минутах ходьбы от дома. Школа оказала очень холодный прием девочкам. Только теперь, по необходимости, мы отметим, что вся семья, кроме Андрея, родной отец которого являлся крымским татарином, была корейской национальности. Этнические корейцы в заплавинской школе были в жалком меньшинстве. Бабушки и дедушки Камилы и Аннель когда-то, еще в своем детстве, оказались в числе беженцев из Северной Кореи. После этого их небольшой клан расселился по всей Средней Азии, на территории Советского Союза, так что Марго еще свято чтила все традиции и культуру своей нации и старалась привить это своим детям. И хотя Камила и Аннель считали своим родным языком русский, все же внешний облик и восточное воспитание отличали их от остальных ребят. Еще когда Камиле было шесть лет, она заявила во всеуслышание, что, когда вырастет, обязательно станет русской. Она была твердо убеждена, что выбор национальности – это право любого человека на этой земле. Ее угнетало то, что, куда бы они ни поехали, их нация почему-то всегда была в ничтожном меньшинстве. И это как будто давало преимущество другим ребятам над ней, и они автоматически получали право издеваться над ее узкими глазами. Так было в детстве, так случилось и сейчас. Но в этот раз все было куда сложнее. Расизм в новой процветал, но никто это не считал расизмом, конечно. Начались издевательства, ссоры и даже драки. Ребята в прямом смысле хотели выжить из школы в особенности Камилу. Причиной такой агрессии стало горячее желание Камилы учиться. Каким ребятам понравится девочка, которая ходит в школу, только чтобы учиться? Вот поэтому Камила никому не понравилась. Она не стремилась выстроить отношения с кем бы то ни было и уж очень старалась выделиться на уроках. Таких, как она, считали в этой школе выскочками, а выскочек нужно ставить на место. Этим и занимались ребята и некоторые учителя заплавинской школы.

Аннель же не хотела ходить в школу по другой причине: слишком отличной была школьная программа, гораздо сложнее, чем в старой школе. Более того, Аннель теперь стыла стыдиться своей одежды и излишней худобы, ибо на фоне рослых одноклассниц она выглядела совсем как ребенок. Слишком большое значение она придавала внешнему виду и своей поношенной одежде, чтобы вынести унижения из-за старых джинсов и потертой куртки. Утром Аннель могла притвориться больной, лишь бы один день прожить без той досады, которую она испытывала в школе.

Как-то раз встревоженная Марго украдкой сказала Камиле:

– Ты знаешь, сегодня Аннель в автобусе не уступила мне место. Мы как только оказались в автобусе, она быстро села и отвернулась от меня. А когда вышли на остановке, она отдалилась от меня шагов на пять. Ты не могла бы у нее спросить потихоньку, почему она так себя ведет?

Камила была удивлена поведением сестренки не меньше Марго. Вечером после ужина, когда сестры пошли в баню, Камила осторожно спросила Аннель о пережитом. Аннель нахмурилась, опустила голову и тихим голосом, не лишенным все же раздражения, призналась: