Ю Ли - Золушка в белом

– Я не уступила ей место потому, что хотела скорее сесть и спрятать свои ноги под сиденье.

– Почему?

– Потому что мне казалось, что все смотрят на мои уродливые кроссовки.

– Разве они уродливые? Ты же с удовольствием надевала их раньше.

– Здесь такие кроссовки никто не носит. У всех девочек в классе маленькие аккуратные кеды, и только я одна хожу в этой громоздкой обуви.

Камила, которая мало что понимала в одежде, просто пожала плечами. Она была уверена, что на самом деле никому не было дела до ее кроссовок. Их наверняка даже никто не заметил. Но Аннель твердо было убеждена в обратном. А на вопрос, почему же она все-таки отошла от Марго на остановке, Аннель вначале прослезилась. Сдерживая подкатывавшее к горлу рыдание, она ответила:

– Потому что мне было стыдно. Стыдно, что у нас такая мама. Она была так плохо одета, и ее кожа на ее лице была такой коричневой. Я устыдилась ее веснушек и морщин на лице, – Аннель стала всхлипывать. – Я знаю, что нельзя так делать. Наверняка мама поняла, почему я так поступила. Мне так стыдно, но я ничего не могу с собой поделать. Только, пожалуйста, не рассказывай ей об этом.

Камила обещала не рассказывать это Марго и сдержала данное слово. Она лишь сказала маме, что Аннель устыдилась своей обуви, а об остальном покорно смолчала. Марго сразу же рассказала все Алексею, и через месяц Аннель купили новую пару легких и аккуратных мокасин. А старые кроссовки Камила без намека на стыд донашивала еще три года. У Камилы были проблемы куда серьезнее, чем некрасивая обувь. В конце весны всему классу предстояло пройти анкетирование, где спрашивалось, что планируют ребята после выпускного и куда пойдут дальше учиться. Камила указала, что собирается поступать в медицинский университет в Волгограде. Справедливости ради нужно отметить, что весеннюю четверть Камила закончила очень плохо. Хорошая оценка стояла напротив лишь одного предмета – литературы. Программа была сложной, и она еще не успела освоиться в новой школе. Вот почему учителя подняли такой крик, когда узнали о намерениях Камилы учиться в медицинском университете. В особенности же это возмутило учительницу по биологии и химии Ольгу Константиновну. Это была грузная женщина лет тридцати пяти, но из-за своего вечно строгого, недовольного лица она выглядела старше своих лет. Дети встречались с ней четыре раза в неделю, и это были самые страшные сорок минут в течение всего дня. Когда Ольга Константиновна поднимала ученика и задавала вопрос, перепуганный и бледный подросток едва держался на ногах, чтобы не грохнуться в обморок. Если на вопрос Ольги Константиновны не был дан ответ, то в кабинете повисала тишина на целую минуту, которая, казалось, длилась целую вечность. А потом Ольга Константиновна корчила лицо, словно нехотя приходится рассасывать лимоную дольку, и тихо, с отвращением в голосе спрашивала: «И это все?» Когда же в ответ ученик кротко кивал, она накидывалась на опрашиваемого как разъяренная кабыла, унижая и обзывая его каким-нибудь вьючным животным. И каким противным становился в этот момент ее голос! Только из-за одного этих протяжных и истеричных нот хотелось добровольно скрутить уши в рулон и не разворачивать их до лучших времен. Кроме противного голоса, у Ольги Константиновны еще присутствовала черта, которая так портит возвышенный образ любого педагога. У каждого учителя в той или иной мере есть фавориты, но в Ольге Константиновне это качество было гипертрофировано. У нее не просто были любимчики, которым завышались оценки и прощались ошибки на опросе или контрольных работах. У нее также были и нелюбимчики, которым по злой судьбе суждено быть всегда униженными, обруганными перед всем классом. И как бы они ни старались, они были обречены на плохую отметку в четверти. Были и такие, к которым она относилась нейтрально, но Камила попала в категорию нелюбимчиков. Все это началось с того, что в прежнем табеле оценок Камилы Ольга Константиновна увидела высокий балл по химии и биологии. В первый же день занятий она назвала Камилу глупой и бездарной, попутно назвав ее прежнюю школу шарашкой для отсталых детей, а иначе они бы не оценили знания Камилы по химии так высоко. Говоря откровенно, нужно признаться, что химия была одним из тех предметов, который очень слабо преподавался в прежней школе Камилы. Но Камила решила не отчаиваться, и на следующее занятие по биологии она вызубрила весь материал по экосистеме. Так она хотела компенсировать недостаток знаний по химии и все же показать, что она способная ученица. Придя на занятия, она добровольно подняла руку, что расценивалось как наглость с ее стороны. Камила предоставила план ответа, и полностью пересказала заученный текст. После того как она замолчала, Ольга Константиновна, по своему обыкновению, брезгливо поморщила нос, глубоко вздохнула и поставила ученице самый низкий балл, аргументировав тем, что ответ был неполным, размазанным, сумбурным. Камила равнодушно прошла за парту. Она старалась не показывать, но слезы досады уже подступали к горлу. В тот день даже ее одноклассники были удивлены и смущены произошедшим. Камила держалась до последнего часа в школьных стенах, но, как только пришла домой, тут же разревелась. Так продолжалось от занятия к занятию, но Камила не собиралась сдаваться. Каждый день она готовилась к биологии и химии, смотря дополнительные материалы, ища интересные приложения к теме, но все было тщетно. Презрение Ольги Константиновны с двойной силой обрушилось на девочку, когда учительница узнала, что на классном часе Камила написала в анкете о своем намерении поступать в медицинский университет в Волгограде.

Через неделю состоялось родительское собрание. Марго, ни о чем не подозревая, пошла в школу. Все родители уже были в сборе. Началось все как обычно: с обсуждения переводных экзаменов, выпускного вечера, нужд школы и так далее. Но в самый разгар собрания классный руководитель обратился к Марго со словами:

– А вы знали, что ваша дочь собирается после школы поступать в медицинский университет?

– Да, она мне говорила, – спокойно ответила Марго.

Тут в разговор вступила Ольга Константиновна. Ее циничная улыбка и полный презрения голос разошелся по всему кабинету, а точнее сказать, размазался, ибо, когда она злилась, как-то мерзко растягивала слова, придавая каждой фразе тягучесть и вязкость. Ольга Константиновна изобразила на лице такое удивление, словно еще немного – и она лишится сознания. Она театрально прижимала правую руку к груди, закатывала глаза, судорожно глотала воздух и вообще всем своим видом показывала, как она поражена до глубины души такой наглостью, которую ей довелось недавно услышать.