Ю Ли - Поцелуи спящей красавицы

Почти всю прошлую зиму она провела на улице, бродя по городским паркам, закоулкам, засыпая где придется. Иногда ей удавалось проникнуть в чей-нибудь чистый подъезд и провести там всю ночь. Утром, правда, нужно было раньше встать и убраться еще до того, как тебя погонят прочь, как заразную собаку. Чаще всего Астрид проводила ночь у городской котельной. Днем она продолжала бесцельно бродить по городу, забредая в небольшие супермаркеты погреться. Бывало, она просила подаяние у таких магазинов. Редко ей кто подавал, что было еще одним поводом ненавидеть эту подонскую страну, этот вонючий город, этих безмозглых людей. Но если кто-то и подвал ей милостыню, то Астрид даже не благодарила. А за что благодарить? За то, что они, подав ей гроши, поднялись в своих глазах выше остальных? Она насмехалась над каждым. И для каждого она находила свои уникальные обвинения. Голод, одиночество, отчаяние были ее верными спутниками, лишив ее возможности мыслить здраво. Так прошел самый ужасный год ее жизни на улице.

Сейчас же она сидела в сухом теплом пуховике, явно снятом с широкого мужского плеча. На ее тонком высохшем теле любая одежда висела, как огромная махровая тряпка на упругом прутике. Она уже как месяц поселилась в реабилитационном центре. После того как она вышла из больницы, она пешком добралась до места, адрес которого она тогда взяла у Тани. Раны на ногах к тому времени зажили, а сломанные ребра срослись.

Реабилитационный центр стоял почти на другом конце города, весь огражденный высокими заборами и снаружи напоминавший тюрьму, где, кстати, Астрид успела побывать несколько раз за мелкий разбой на улицах. Она позвонила в ворота. Двери ей отворил высокий мужчина с грубым шрамом на лице, тянувшимся как толстая борозда от левой брови к уголку губ. По всей видимости, он работал здесь охранником. Увидев его, Астрид опустила свои пустые глаза и осипшим от мороза голосом спросила:

– Реабилитационный центр «Исход»?

– Да, – ответил охранник, пристально разглядывая ее.

– Я хочу поговорить с главным.

Охранник сделал попытку приблизиться к ней, но Астрид отшатнулась от него и сухо выдавила: «Подходить ближе не надо».

Ее проводили к управляющему реабилитационным центром, и после короткой беседы она была принята.

Как оказалось, этот центр основали евангельские христиане. Назывался он «Исход». Это был отделенный высокой оградой просторный участок, на котором располагалось одно двухэтажное здание, служившее спальным корпусом. Вдоль забора с восточной стороны тянулось длинное сооружение. Тут проходили богослужения и утренние молитвы, библейские занятия. Другая часть здания была выделена для административной части. В центре двора высилась просторная столовая, за которой располагалась скромная библиотека. И тут же, как небольшой нарост, к заданию примыкало строение, над дверью которого отчетливо просматривалось слово «Медпункт». Вдоль западной части двора тянулся огород. Между огородом и столовой расстелилась лужайка с лысыми кустарниками. Ворота выходили на север, и там же располагалась покосившаяся строжка, похожая на большой детский кубик. А чуть дальше высилась выгнутая часовня из серого камня. Ничего особенного в этом месте не было, если не считать того, что все собиравшиеся в этом месте люди верили в Бога. Может быть, это была очередная секта, помогавшая таким жалким людям, как Астрид, для того, чтобы потом примкнуть их к своей пастве. Но людей, подобных Астрид, мало пугают подобные вещи. Мало ли в мире безумия? Пусть верят и проповедуют о Христе сколько угодно, главное – чтобы кормили регулярно.

В стенах «Исхода» были свои правила и распорядок. Много было того, что очень раздражало Астрид, особенно поначалу. Например, то, что четыре раза в день приходилось участвовать в службах, выслушивать нудные назидания и библейские учения. Астрид ничего не понимала из того, что там пели и проповедовали, хотя вроде и говорили на ее родном языке. Она с большим трудом заставляла себя сидеть на получасовых проповедях и даже иногда делать вид, что слушает. Единственное, что она уловила в одной проповеди, было то, почему реабилитационный центр называется «Исход». Есть в Пятикнижии Моисея книга под называнием «Исход». В этой книге описывается выход израильского народа из Египта, где они пробыли в рабстве и притеснении около четырех веков. Какой-то бывший наркозависимый подробно рассказал об этом на одном из вечерних служений. Размахивая руками, он харизматично пояснял стих за стихом, делая акцент на том месте, где Моисей говорит египетскому фараону, чтобы тот отпустил его народ.

– Теперь настала твоя очередь, – обращался он к сидящим в зале. – Вы есть Божий народ. Ваш Египет – это наркотики. Фараон – это князь тьмы. Но настал день твоего исхода. Исхода из рабства тьмы, рабства иглы, алкогольной зависимости…

Это было единственное, что она успела запомнить. Все остальное она просто пропустила мимо ушей как обычно. Эти чистенькие проповедники, бывшие когда-то, как и она, грязными, избитыми и валявшимися под забором наркоманами. А теперь, видите ли, в Бога уверовали, свободными стали. Теперь ходят и орут направо и налево, что Бог силен вывести нас из рабства. Да пусть горит все синим пламенем! Астрид, может быть, хорошо в своем рабстве. Плевать она хотела на новую жизнь, на все эти слова утешения. Жизнь для нее все равно потеряла всякий смысл. И вместо того чтобы начинать новую жизнь, ей бы скорее поквитаться со старой. Убежденная в том, что люди есть люди: хоть верующие в Бога, хоть ярые безбожники, – она оправдывала свою ненависть ко всем без разбору. Все по своей сути большие свиньи, которые полны всякой грязи внутри. Противно было то, что здесь эту грязь будто бы пытались замаскировать за своей верой в Бога. Астрид уже много раз видела, как наркоманы бросали свои пристрастия ради нормальной жизни. И у многих даже получалось вылечиться, завести семью, начать работать. Но проходило время – и они снова возвращались валяться в своей луже даже тогда, когда, казалось бы, все в жизни налажено. Так, может, не нужно никого освобождать? Пусть уже доживают часы в своем рабстве. Ведь из Египта евреи попали в пустыню и по причине своего рабского мышления погибли там. Тогда какая разница, где умирать? Став однажды рабом, возможно ли стать снова стать свободным? Наркотики можно вывести из тела. Можно физически перестать ощущать ломку, но остаются воспоминания, остается рабская ментальность, которую уже не так-то легко вывести. Остаются на невидимом уровне сети, из которых уже не выбраться никому. И можно стремиться быть свободным, но при малейшем потрясении или столкновении со своей, казалось бы, брошенной зависимостью снова туда возвращаться, проваливаясь в эту яму, заполненную трясиной. А попав туда во второй раз, надежды выбраться остается все меньше и меньше. И чем больше сопротивлений и попыток выбраться оттуда, тем сильнее затягивает в неминуемую гибель и тем меньше остается надежды на спасение. Желание бороться уменьшается, и в конце концов приходит полное смирение со своим положением. Так можно ли избавиться от своей зависимости навсегда? Астрид была убеждена, что нет. Все равно после всего пережитого жизнь никогда не будет прежней. Все оставляет свой отпечаток. И глупо отрицать это, теша себя мыслями о том, что с Богом можно начать все по-новому. Что можно начать все с чистого листа, ведь тебе все прощено. Все равно найдутся люди из прошлого, которые с удовольствием напомнят, кто ты и где ты был. А то еще и снова потянут тебя обратно. И тогда вновь терзать себя муками совести, снова терять надежду, которую зачем-то тебе навязали. Ведь легче жить так: когда голос совести замолкает навсегда, когда нечего терять и не перед кем оправдываться. Когда тебе говорят, что ты конченый наркоман и быдло, а тебе не обидно. Плевать, что думают и говорят. Да, это так. Легче просто смириться с тем, что ты уже давно мертвец, что тебя ненавидят самые родные и близкие люди, чем стараться жить, угождая всем, кто тебе дорог. Хорошая репутация – это ведь такое бремя! Люди сами не понимают, что все они тоже в зависимости. Тоже по-своему наркоманы. Только их наркотик и рабство – это положительные отзывы от окружающих, это их репутация в обществе. Хотя спросите у любого, он будет брызгать слюною и доказывать, что ему все равно, что о нем думают, что о нем говорят. Что плевать он хотел с высокой колокольни на головы всех людей, кто о нем плохо думает. Почему бы не поплевать на головы тех, кто о тебе хорошо думает? Значит, наверное, не так уж и все равно. Поэтому Астрид пришла к выводу, что сами люди живут во лжи и она, в отличие от них, может признать правду. Потому начинать жизнь заново, с Богом или без, она не собирается. Внутри нее сидит вирус и подтачивает ее корни. Скоро она умрет, и незачем снова начинать любить этот свет, тем более что любить его не за что. Короче, глупое учение в этом реабилитационном центре. Бестолковые методы лечения, и все тут. Но хоть кормят тут хорошо. Спасибо и на этом.