Ю Ли - Поцелуи спящей красавицы

– Особо не старайся. Все равно сдохнет. У нее ВИЧ.

ГЛАВА

2

Медсестре Татьяне Лионовой едва стукнул двадцать один год. Это была высокая девушка со светло-русым пучком на затылке, с овальным лицом и крупными чертами лица. И если большие глаза были ее украшением, то крупный нос был одним из выдающихся недостатков. Нельзя сказать, что она неказистой, но и красавицей назвать ее было сложно. Тонкие губы придавали ей некую сдержанность и саркастичность. На ее лице как будто еще с рождения застыла недоверчивая усмешка. Она была худенькой, но кость у нее действительно была широкая. Массивные ключицы, грубо торчащие из-под неглубокого выреза белого халата, тут же это выдавали. Широкие запястья, большой размер ноги, не по-женски широкие спина и плечи – все это было поводом стыдиться своей внешности. Что она и делала, но только так, чтобы об этом никто не догадался. Несмотря на такую жесткую внешность, внутри Таня была очень ранимой и чувствительной личностью, хотя с людьми всегда держалась очень уверенно и даже холодно. Этим летом она успешно закончила медицинский колледж и начала свою карьеру с приемного покоя. Полная энтузиазма и любви к своей профессии, она старалась изо всех сил. Недостаток опыта сказывался на ее работе. Хотя, впрочем, грубых ошибок она не совершала. Таня жила всю свою жизнь с родителями папы в Михайловском районе Волгоградской области. Бабушка и дедушка воспитывали ее в строгости, стараясь дать ей достойное образование. Бабушка Тани была не как все бабушки. Она не баловала Таню конфетками, не сажала ее на колени и не пела ей песен. Это была очень сильная, волевая, властная женщина, которая решила сделать все, чтобы ее внучка ни в чем не нуждалась, а самое главное, выросла настоящим человеком, а не как ее непутевые родители. Таня очень плохо помнила своего отца и практически совсем не знала свою мать. Воспоминания о детстве бессвязными вспышками время от времени всплывали в ее памяти. Со слов бабушки было известно, что непутевая мать бросила дочь и уехала, когда той было всего семь лет. А куда? Никто не знает. Должно быть, она сейчас счастлива и у нее новая семья. По крайней мере, бабушка это внушала ей всю ее сознательную жизнь. Папа какое-то время жил с ними. Но Таня помнила его вечно пьяного, скулящего, как избитый волк. Иногда в пьяном бреду он подходил к Тане и крепко обнимал ее, прося прощения, обливаясь слезами. Таня как сейчас помнила его раскрасневшееся лицо, обжигающее дыхание с перегаром. Он выглядел очень жалким, но Таня никогда не отталкивала его, хотя противный запах паленой водки и вид вечно пьяного отца вызвали у нее тошноту. Потом подоспевали бабушка с дедушкой и уносили внучку в спальню, не давая ей общаться с таким непутевым отцом. Отец Тани что-то невнятно лепетал вслед, начинал стучать по столу, кричать, требовать, предъявляя свои права на нее. И все заканчивалось тем, что он начинал плакать, причитать. Затем голос его слабел до тех пор, пока он вовсе не замолкал. Родители привыкли к подобному поведению сына и относились к нему так, будто его и не было в доме. Поэтому он засыпал где придется: то на кухне на полу, то в прихожей у обувной тумбочки, подложив под голову бабушкин сапог, то в ванной, скрутившись калачиком. Но до кровати он никогда не доходил. Утром он завтракал и куда-то уматывался на весь день. Со временем он стал появляться в доме все реже и реже. И когда Тане исполнилось девять лет, он ушел и больше не вернулся. Бабушка с дедушкой сделали несколько попыток найти его, но в их сердцах не было выдающегося горя или сожаления. Спустя некоторое время они оставили попытки найти его. Смирились с тем, что, возможно, его больше нет в живых, немного погоревали и благополучно забыли. Они были слишком практичные люди, чтобы горевать о потере сына, который приносил столько неприятностей и неудобств. Таня выросла и тоже позабыла о своих родителях. Поначалу она просила домашних рассказать о них. Но после того как поняла, что это портит настроение бабушке на весь день, она прекратила все расспросы. В конце концов она смирилась с мыслью, что родители ее – непутевые люди и не стоит о них даже думать. Таня смогла себя в этом убедить и навсегда заглушить в себе желание думать о том, где и как живут сейчас ее непутевые мама и папа. А может, их уже даже нет в живых.

В доме было несколько фотографий ее папы, но ни одной фотографии мамы. Так что она очень смутно помнила, как она выглядит. Бывали дни, когда ей очень хотелось увидеться с родителями, и тогда она тихо плакала в подушку. А бывали дни, когда она их просто презирала и ненавидела всеми фибрами своей одинокой души. Тогда она всегда искренне обещала себе никогда о них больше не думать. И сдерживала это обещание – до следующего наката тоски по родителям.

Она была единственным ребенком в семье и потому росла с приличной долей эгоизма, хотя проявлялось это не так явно. Она гордилась выбранной профессией, так как считала хорошим все, что она делает и выбирает. При этом нельзя было ее назвать гордой или тщеславной. Она была довольна собой и своей жизнью, какой бы она ни была. Также она считала себя очень добродетельной, так как уже два года работала волонтером в реабилитационном центре, помогая пьяницам и наркоманам. Она попала туда по предложению одного красивого парня, с которым познакомилась случайно в парке. Эрик – так звали ее первую и настоящую любовь. Это был парень такого же роста, как и она, с такими же русыми волосами. Но черты лица были более мягкими. Она сразу же обратила внимание на его теплый взгляд с ласкающей поволокой и широкую улыбку. Для того чтобы он тоже заметил ее, Тане не пришлось прилагать больших усилий. Эрик заметил интерес девушки и поспешил ответить ей взаимностью. Нельзя сказать, что в их отношениях было что-то необычное. Все та же повторяющаяся история, которая случается с каждой влюбленной парой, исключая некоторые детали. Таня любила Эрика и считала его полностью своим. А так как мы уже оговорили ее склонность идеализировать все, принадлежащее ей, то не лишним будет добавить, что и парня своего считала красавцем, каких свет не видел доныне. И даже в глубине своей наивной души считала, что все ее подруги ей тайно завидуют. Смотри, дескать, какого парня себя оттяпала. От такой мысли Таня безмерно радовалась, но без особого при этом злорадства.

После той ночи, описанной ранее, прошло без малого две недели. Когда она впервые увидела эту жестоко избитую женщину, ее до мурашек охватил страх. Впечатление было неизгладимым. Таня две ночи не могла нормально сомкнуть глаз. Кто-то в их городе может быть таким жестоким, чтобы вот так издеваться над бедной женщиной. А когда она увидела фото женщины, то сердце ее совсем заныло. Ведь это бесформенное существо когда-то было настоящей красавицей. Таня была совсем молоденькой медсестрой и еще не успела обрасти грубой оболочкой цинизма, который присущ почти всем медработникам. Поэтому она могла с легкостью прослезиться от жалости к пациентам. Но в ту ночь Тане было действительно очень плохо. Причины на то в этот раз были очень веские. Ей пришлось приложить усилия, чтобы взять себя в руки. Она решила, что пора откинуть всякий сопливый бред и работать как все медсестры с охладевшими сердцами. Их уж точно ничто бы не пробрало. Поэтому через два дня она принялась за работу с еще большим усердием, стараясь сохранять невозмутимость. Но мысли роились в ее голове, и она то и дело порывалась покинуть свой пост, чтобы еще раз как бы случайно повстречать ту женщину. Ее уже, должно быть, перевели из реанимации в блок.