Геннадий Белошапкин - К полярным островам

Предки Киселёвых, по отцовской линии, переселились в Лежнево из голодного Казахстана после войны. Со стороны матери корни глубоко уходили в окрестности и сам райцентр – Лежнево. Бабушка Валентина, как и её прародители всю жизнь проработала на Лежневской ткацкой фабрике. Времена были тяжелые, снабжение по карточкам, выживали за счет своего небогатого хозяйства и огорода. Толины братья Олег и старший Николай росли вольно, взрослели быстро, рано вкусили сладкий пирожок свободы, что было связано с переездами их семьи, заботами родителей по обустройству на новом месте, их вечной занятостью в хозяйственных делах и на работе. А ребятам в их возрасте нужно было утверждаться, но не умом или благими делами, а дерзостью, юношеской наглостью и желанием верховодить, выделяться силой и нахрапом. Анатолий не стоял в стороне, но приобрел такие качества, как независимость в поступках и самостоятельность в суждениях, перешедшие постепенно в характер, что очень помогло ему в дальнейшей жизни. Его усидчивость, спокойствие и мальчишеская любознательность рано привели его к книгам, живописи, фильмам. Ему хватало фантазии в играх и забавах. Он не умел скучать и в дальнейшем старался «не скучнить жизнь» – по выражению писателя Олега Куваева.

Зимними вечерами, чтобы дети не бесились и успокаивались перед сном, их мудрая мама читала им детские книжки. Иногда крутила диафильмы, которые проецировали на растянутую на стене простынь. Трое мальчишек представляли в своем возрасте взрывоопасную смесь и нередко только папины ремень и подзатыльники, а не миротворческие увещевания матери могли успокоить этих юных бесенят.

Перед первым сентября отец выносил табуретку во двор дома и начинал крайне болезненную процедуру – подстригать ручной машинкой детей, обросших за летние месяцы вольной жизни. Если дочку, жалея, стриг ножницами, то парням отхватывал непокорные вихры и буквально выгрызал тупыми ножами машинки ребячьи макушки и затылки. Визг и писк пацанов заглушали бравурные песни и марши, передаваемые по выходным из репродуктора на столбе. Эта процедура проходила раз в месяц.

Потом чуть ли не строем вел их в баню, что была на улице, ведущей к Енисею. Сначала все отправлялись в парилку, где голые мужики сидели на верхних полках в клубах обжигающего пара, кряхтя, охая и ахая, хлестали себя до красноты березовыми вениками. У многих мужиков были наколки – часто Ленин, Сталин, танки, пушки, женские профили и разные слова. На теле заметные отметины войны – шрамы, отсутствие пальцев, а то и рук, ног. Дети, посидев немного на нижней полке и не выдержав жары этой преисподней, выскакивали из парилки и бежали в душевое отделение, где, толкаясь и фыркая, долго плескались под душем. Потом отец, розовый и распаренный, долго обрабатывал их шахтерской мочалкой, намыливал головы, обстриженные ручной машинкой. В заключении по очереди окатывал детей теплой водой из тазика и они, уже чистые и розовые, как поросята, выходили в раздевалку. После бани взрослые обычно отправлялись в буфет выпить разливного пива, а ребят баловали газированной водой с добавлением сиропа. Здесь же можно было подстричься, побриться и спрыснуть лицо одеколоном из пульверизатора. Одним словом, баня была чистилищем местного разлива.

Дома их разомлевших, радостно встречала мама, поила чаем с вареньем, а иногда баловала блинами или пирогами. Мужу наливала сто грамм, помня, что русский мужик пропьет последние портки, но после бани выпьет. Телевизор еще не успели купить. Поэтому ложились рано, жили бедно, но дружно, растили детей и работали шесть дней в неделю. В 1967 году вышло послабление и всех перевели на пятидневку. Иногда, обычно в праздничные дни, ходили в кино. Кинотеатр был сложен из бревен, на входе кассы с обязательными приступочками для самых маленьких. Дальше большое фойе, где вечерами по праздникам проходили танцы под радиолу, или играл местный баянист. В зале был балкон, а под отверстием в центре потолка висела большая люстра. В ту пору шло много военных фильмов и уже показывали зарубежные любовные фильмы с ограничением возраста: «Дети до 16 лет не допускаются», «Только для взрослых». Серии фильмов про Фантомаса породили подражателей среди молодежи. Иногда кинотеатр брали штурмом на такие фильмы, как «Человек амфибия», с незабываемой песней «Эй моряк, ты слишком долго плавал…». Толя чудом пробился вовнутрь по входному билету без места и смотрел этот цветной, красивый и захватывающий фильм, лежа на сцене прямо перед экраном.

Возможно, тогда в него проник вирус дальних странствий, в дальнейшем поддержанный книгами, песнями и мечтами. А после фильма «Алые паруса», который Толя посмотрел в 1965 году, в его романтическое сердце вошло море, корабли, неизвестные земли и острова, отважный капитан Грей и повесть о первой любви. Здесь совпали мечтательность и острое желание познать мир, что в дальнейшем привело его в морскую профессию штурмана дальнего плаванья и определило жизненный, творческий путь и судьбу. Уже через неделю он записался в библиотеку, что располагалась справа от входа в кинотеатр. Книги выдавала очень добрая тетя Женя. Ей сразу понравился, не по годам серьезный, рассудительный мальчик Толя Киселев, который расспросил, где он может посмотреть фантастику, приключения, историческую и детскую литературу. Возле стеллажей этих книг Толя часто видел Гену Белова, сына тети Жени, он учился в их классе и тоже любил читать.

Их интересы совпадали и часто они передавали друг другу прочитанные книги Жуль Верна, Фенимора Купера, Джека Лондона, Конан Дойла, Арсеньева, Федосеева, Ефремова. Фантастику и приключения прочитывал от корки до корки. Не пропускал журналы «Уральский следопыт», «Вокруг света» и в обязательных «Пионере» и «Пионерской правде» находил для себя интересное. Уже потом перешли на охотничью и рыболовную темы. Однажды, роясь на нижней полке крайнего стеллажа, Толя заметил за первым рядом несколько книг с тисненными золотыми буквами на обложке. Он осторожно вытащил один том – это оказалось сочинение Иосифа Виссарионовича Сталина «Вопросы ленинизма», присел на табурет тут же между полок с книгами и с интересом стал просматривать эту книгу. От отца слышал, как в войну ходили в атаку со словами: «В бой за Ленина, в бой за Сталина», а как-то у них во дворе подвыпивший мужик на день победы пел, подыгрывая себе на гармошке: «Выпьем за Сталина, выпьем и снова нальем…». И в бане у некоторых фронтовиков была наколка профиля Сталина. Сейчас о бывшем руководителе государства нигде не упоминали, а больше говорилось о Хрущеве и, тем не менее, Толю заинтересовало почитание людей Сталиным. Официально об этом не писали, вот и книги спрятали куда подальше. Многое ему было не понятно, и он стал просматривать текст. Скоро подошла библиотекарь, сказала, что такие книги ему еще рано читать и забрала у него этот нарядный томик.