Олег Герт - Метапсихология социализма

Предпоследним значилось «Психология социализма».

Оно было вычеркнуто уже небрежно, и ниже него написано «Метапсихология социализма».

Вот так. «Вишнёвый сад». Нет, пожалуй, лучше назову «Большой вишнёвый сад».

Короче, я взяла рукопись. Редактор приехала за рукописью, редактор её забрала: всё, как договаривались с автором. Ну, а то, что автор лично не присутствовал при её передаче, и девушка получила рукопись не из его натруженных рук, а с его письменного стола, ведь договорённости не отменяет, верно?

Но было в этой комнате и ещё кое-что весьма интересное: то, что заставило меня серьёзно пересмотреть своё представление об авторе как об архаичном мастодонте, застрявшем в начале двадцатого века, который только и делает, что печатает рукописи на антикварной пишущей машинке и пользуется деревянным туалетом с выгребной ямой.

На небольшом диванчике в углу валялся открытый ноутбук: его я увидела, уже повернувшись к двери, чтобы выйти из кабинета. Ноутбук был дорогущий, последней модели, какой-то там многоядерный: я такой видела только в интернете, и даже ещё не в продаже, а в наборе спойлерной информации производителя под лозунгом «coming soon»: типа, ждите, скоро выйдет.

Ноутбук был открыт, и на экране мерцала картинка.

Хозяин играл в какую-то сложную игру, нечто вроде экономической стратегии, с обалденной графикой, просто потрясающе реалистичной. На общем плане видны были заводы и общественные здания, сеть железных дорог, жилые микрорайоны, снующие там и сям жители, личный и общественный транспорт. Всё это выглядело, повторяю, не анимацией, а столь же натуральным – если не более натуральным – миром, чем наблюдаемый мною самой вокруг себя мир.

С той лишь разницей, что представленный на экране мир относился не к современности, а к прошлому, причём к нашему, российскому, хотя и не столь далёкому. Знаете, это как если бы вы смотрели документальный фильм о периоде сталинского социализма, но снятый с высоты птичьего полёта, и суперсовременной видеотехникой, которой не могло быть в тридцатые-сороковые годы прошлого века. Ошибиться было нельзя хотя бы уже потому, что на крышах жилых домов и заводских корпусов там и сям красовались огромные надписи вроде «Слава труду!», «Народ и партия едины» и «Наша цель – коммунизм!»: да и в целом представление о том, как выглядела родная страна без малого сто лет назад, у меня, как у образованного человека, разумеется, имелось. Вверху экрана, рядом с десятизначными цифрами экономической и социальной статистики, красовались серп и молот в обрамлении золотых снопов пшеницы: герб бывшего СССР.

Игра стояла на паузе, а в центре экрана висело всплывающее меню с текстом «Сохранить ваш мир перед выходом?» И двумя вариантами кнопочек: «сохранить» и «выйти без сохранения».

Я несколько секунд смотрела на экран, и мне вдруг стало нехорошо и страшно. По двум причинам.

Во-первых, в пустом и, как я уже сказала, словно бы остывшем доме, открытый и работающий, чуть слышно жужжащий вентилятором, ноутбук выглядел совершенно явным диссонансом: словно бы хозяин только что выбежал на кухню за порцией кофе и сейчас вернётся.

Во-вторых, потрясающая реалистичность созданного на экране мира придавала этому тексту посередине совершенно сакральный смысл.

Я вдруг представила себе, как выхожу с утра из дома, открываю автомашинку, и вдруг, задрав голову, вижу высоко-высоко в небе, где у нас обычно солнце, всплывающее меню «Сохранить ваш мир перед выходом?» И двумя вариантами кнопочек: «сохранить» и «выйти без сохранения», на одну из которых вот-вот предстоит нажать огромному и неведомому мне творцу по ту сторону экрана. И все-все окружающие меня в этот момент люди, десятки и сотни, тоже подняли лица к небу и смотрят в напряжённом и тягостном ожидании: сохранит или нет? Или сотрёт к чёртовой матери?

Представили себя в такой ситуации: жителем вот такой симуляции, и с такой вот надписью на небе?

Ну, я же говорила: творческая девушка с фантазией. Но испытанная мною по совокупности двух этих факторов жуть подтолкнула меня к тому, чтобы покинуть дом как можно быстрее: и со второго этажа я, признаться, слетела пулей. По возможности аккуратно прикрыв дверь, я помахала пенсионеру, уставившемуся на меня с соседнего участка – типа, всё нормально, чел, я своя, – и поспешно запрыгнула в машинку.

Так рукопись оказалась у меня.

Я всё-таки не настолько кустарно знакома с психологией, чтобы предположить, что ненависть хозяина к «Психологии социализма» Лебона – это результат того, что француз украл у него название его будущей книги: причём украл задолго до рождения моего Хэмингуэя. Это были бы эмоции Остапа Бендера, который при свете ночника накропал «Я помню чудное мгновенье», а потом с раздражением узнал, что до него это уже написал А.Пушкин… Нет, тут, видимо, дело в самом содержании книги, в самом подходе Лебона к вопросу, дело в том ракурсе, под которым тот раскрыл тему.

Это, допустим, как если бы человек захотел написать «Пособие по утиной охоте», написал, озаглавил, потом выяснил, что книга с таким названием уже существует, но открыв её, прочёл триста страниц о недопустимости убийства птиц и о необходимости защиты дикой природы. Или некто написал книжку «Как порадовать друга на Рождество», а потом выяснилось, что он опоздал с названием: другой писатель уже написал такую, в которой гневно доказывает, что ваш друг – козёл, и никаких подарков вообще по жизни не заслуживает, не то что на Рождество…

Если что, я не такая умная. И я это всё поняла не тогда же, в писательском кабинете, а задним числом, погуглив про Лебона и эту его «Психологию». Вот типичная выдержка из аннотаций:

«Книга Гюстава Лебона «Психология социализма» в настоящее время может принести большую пользу в борьбе с социализмом…»

Как вам? И ещё:

«Она выдержала во Франции в короткий промежуток времени пять изданий, переведена на несколько европейских языков и, нужно думать, успела оберечь многие умы от гибельных социалистических увлечений…»

Вот я и говорю: книжка «Как порадовать друга на Рождество» сможет уберечь ваш ум от гибельного намерения иметь что-либо общее с этим козлом, вашим другом… Прочтите «Пособие по утиной охоте» – и вы навсегда потеряете желание охотиться, да ещё вам стыдно станет, что вообще имели такое намерение… Могу понять моего Хэма с его дачным сортиром: прочтите «Психологию социализма» Лебона, чтобы навсегда потерять интерес и к социализму вообще, и к его психологии в частности.

Но совсем уж отказаться от своего намерения писатель не смог: добавил приставочку «мета», отмежевавшись от предшественника, а основной посыл названия сохранил. Я, признаться, сначала отнеслась к этому, как к детскому нежеланию отдать любимую игрушку, или как к тупому патриархальному самцовому упрямству, но прочитав рукопись, поняла, почему именно «метапсихология»: точнее и не скажешь. Будете читать – тоже поймёте.