Алексей Евстафьев - Обитель Блаженных

– Лёва, это всё-таки райское местечко, тут и перевалы райские. – кротким размеренным голосом выговаривала Варвара Мстиславовна. – Куда бы ты здесь не попал, ты повсюду будешь счастлив в меру отпущенного свыше, и уж точно, что не найдёшь повода для жалоб. Вот и я счастлива; мне лишь бы без дела не сидеть. Ты ведь должен помнить, что я привыкла жить в непрестанных заботах и не покладая рук.

– О, ты была неугомонная женщина. За что тебя и любил всем сердцем.

– Разве только за это и любил? – шутливо прищурилась старушка.

– Ну, и не только за это, а за всё… – пытался и не мог подобрать желаемых слов Лев Моисеевич, не справляясь с волнением. – Только вот мне трудно представить, что и в раю заставляют выполнять какие-либо работы.

– Нет, не заставляют. – с улыбкой, оглядываясь по сторонам, отмахнулась старушка. – Всё исходит от влечений собственного сердца, нужно лишь поддаваться ему и следовать безоговорочно, иначе будешь долгонько метаться в предоставленном райском разнообразии, не находя достойного для себя счастья. Да и не каждый день я тут бываю, а раз в неделю, по воскресеньям. Прибраться в домике надо, за чудаками этими проследить. – добавила старушка, не уточнив, кого именно она считала за здешних чудаков: нарисованных человечков или малахольно музицирующую парочку. – По сути говоря, я ангелом стала, Лёвушка. Только не таким ангелом, про которых мы привыкли воображать, созерцая сияющие небесные дали, а таким, которому и название не придумать.

– Варенька!.. Я и не сомневался никогда, что ты будешь ангелом! – приложил ладони к груди Лев Моисеевич. –Ты ведь и при жизни была зачастую сущим ангелом!..

– Спасибо, Лёвушка!.. Как же я рада тебя видеть, поскольку несказанно соскучилась! – столь же умилённо и растроганно сложила руки на груди Варвара Мстиславовна, вглядываясь в супруга. – Нет, я вовсе не хочу, чтоб ты тоже помер прямо сейчас, и мы бы снова оказались вместе – и теперь уже очень надолго, если не навсегда. Я могу и потерпеть ещё сколько-нибудь, но единственная печаль, которая посещала меня после смерти и омрачала блаженство счастливого бытия, это печаль о тебе, Лёвушка. Мне ведь и позаботиться о тебе отсюда никак нельзя, я и узнать толком про твою жизнь не могу: говорят, что нет полномочий!..

– Варенька… Я очень хорошо живу, и ни в чём не нуждаюсь!.. Если только в тебе одной нуждаюсь, но ты должна знать, что я всегда думаю о тебе, и чуть ли не каждый шаг согласовываю с тобой; то есть, представляю себе, как бы ты могла отнестись к тому, что я решаю сделать. И мне это здорово помогает в жизни!.. Варенька, я всегда верил, что мы каким-нибудь образом где-нибудь встретимся, только не мог умом постичь, как такое может случиться. Но однако же оно случилось!.. Варенька!..

Старики с грустным обожанием смотрели друг на друга, пытаясь запомнить каждое движение морщинки лица, каждый лучик любимого взгляда, словно угадывая, что эта встреча не будет долгой.

– Мы правильно понимаем, Варвара Мстиславовна, – наконец-то дерзнул вступить в разговор Евпсихий Алексеевич. – что вы являетесь, в некотором смысле, ответственным работником на этом месте?.. А поскольку мы все видим, что на табличке написано «ПЕРЕВАЛ ДЯТЛОВА», так стало быть это он и есть?..

– Собственно, это не тот перевал Дятлова, который в данную минуту наличествует на земле, но, в некоторой степени, это тоже он. – ответила старушка, неохотно отрываясь от созерцания супруга и присматриваясь к Евпсихию Алексеевичу, словно бы вычисляя, сколько в нём содержится нетривиального ума.

– Метафизическая копия? – блеснул умом Евпсихий Алексеевич.

– Можете называть это так, поскольку так будет понятней. – согласилась старушка.

Евпсихий Алексеевич не без гордости вздёрнул нос.

– Варвара Мстиславовна, матушка!.. вы меня помните?.. – нетерпеливо обратилась к старушке Катенька.

– Как же, Катенька, я очень хорошо тебя помню!.. Здравствуй, родная!

– Здравствуйте, Варвара Мстиславовна. Разрешите нам наши недоумения, и сообщите хоть что-то про тайну этого самого перевала. Ведь именно вы и должны всё знать, раз постоянно пребываете и ухаживаете за этим местом.

Старушка пожала плечами, покосившись на Льва Моисеевича и ожидая его разъяснений на эту необычную просьбу.

– Вот видишь, Варенька, с какими занятными людьми мне повезло здесь очутиться? – с нарочитой обескураживающей печалью вздохнул Лев Моисеевич. – Вместо того, чтоб разобраться в собственных сущностях и распределить всё по пунктам, они лезут в чужие.

– Нельзя в полной мере довольствоваться собой, не разобравшись в качествах окружающей действительности. – сказала Катенька.

– Это как в вопросе со стаканом, который может быть либо наполовину пустым, либо наполовину полным. – тихонько заметила крыса Маруся. – Если окружающая тебя действительность бедна, то и стакан будет казаться всегда наполовину пустым.

– Что же тебя интересует, Катенька?.. – Варвара Мстиславовна снисходительно выслушала крысу, но продолжить беседу решила с хорошо знакомыми ей людьми.

– Мне хочется знать, каким образом погибла группа Дятлова. – сказала Катенька. – Если произошёл случай массового психоза, то интересно, чем он мог быть вызван?.. Кто виноват??

– Погоди-ка, Катенька, дай я спрошу. – перебил подругу Евпсихий Алексеевич и указал на нарисованные фигурки человечков. – Вот меня прежде всего интересует: это кто такие?.. Это души, что ли, погибших туристов?

– Да нет, какие же это могут быть души?.. – затейливо прищурилась Варвара Мстиславовна. – Это своего рода манифестации, имеющие отношения к погибшим туристам, о существовании которых, кстати, реальные души туристов вряд ли и подозревают. Можно сказать, что это знаки, имеющие свойства воодушевления. И ничего необычного в этом нет, поскольку абсолютно всё в раю имеет свои свойства воодушевления.

– Знаки… или знаковые ощущения, подобные материализации чувств, утративших контакт с семиотической реальностью. – задумчиво пробормотала Катенька.

Викентий Палыч обалдело приподнял брови и хлопнул ладонями себя по коленям.

– Я-то думал, это просто галлюцинации! – воскликнул он. – Старушка-то с нами почти не разговаривает на эту тему – только всё причитает с жалостью – а кроме неё тут и не бывает никого. Человечки-то целыми днями бродят по кругу да лопочут по-своему, а наши персоны словно бы нарочно игнорируют. Вселяют тем самым лёгкий ужас и недоумение.

– Стало быть, есть у них причины, чтоб вас игнорировать. – заговорила более строгим тоном Варвара Мстиславовна.

– Стало быть, и в раю нам не дано обрести прощения? – принялся привычно позёрствовать Викентий Палыч, подталкивая в плечо приятеля. – Так ведь, Васильич, надо понимать нашу тяжкую долю?.. Значиться, будут гнобить нас надо до самого последнего вздоха?..