Альманах - Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Время перемен». Часть 1

В песне поется, что у природы нет плохой погоды, но иногда хочется в этом усомниться. Когда налетают житейские бури, на душе пасмурно и приходит ветер перемен.

Есть поколения, которые не раз и не два переживают его суровые порывы. Бывает, привыкнешь к своей жизни, нелегкой, но по-своему приятной и даже веселой, и вдруг – все меняется, приходит новое, разрушает то, что человек с таким трудом строил. Что тогда делать? Переждать… и строить заново, в тревоге глядя на небо – нет ли признаков новой непогоды, новых перемен. После нескольких таких бурь к ним… нет, все-таки невозможно привыкнуть. Но можно привыкнуть не ждать от них хорошего.

Хотя, спору нет, иногда оно бывает. Иных ветер перемен подхватывает, раздувает паруса, поддерживает крылья. И тут – только держись, не упускай момент, старайся управлять ситуацией. Только вот это не всегда реально. Иного ветер увлекает в свободный и счастливый полет, а потом разбивает оземь.

Но если человек не один, если он крепко держится за своих близких, его уже так просто не унесет. Если есть друзья и родные, всем вместе будет проще и скорее – даже, как говорили в старину, спорее – восстанавливать то, что разрушилось, или строить новое, подходящее для иных условий.

Вот и мы собрались, чтобы быть вместе в трудное время, сказать друг другу добрые и красивые слова. Конечно, они не остановят ветер, но за ними не так будет слышно его зловещего гула. Значит, меньше страха будет в душе, больше надежды на лучшее.

Скоро распогодится, станет ясно и спокойно, а пока попробуем переждать вместе.

И пусть ветер перемен принесет нам что-то хорошее.

Родилась в городе Ташкенте в тяжелые послевоенные годы в семье, где оба родителя были преданными служителями театрального искусства. Елена росла за кулисами Ташкентского театра оперы и балета имени Алишера Навои и мечтала стать балериной.

Читает лекции, пишет статьи и книги, делает передачи на телевидении, ведет курсы и консультации. Создает невероятные картины и дизайнерские модели. Пишет стихи, статьи, сказки, эссе на духовные темы.

Живет в Америке.

С тех пор как гений под именем Шекспира описал в своих пьесах суть нашего мира одной фразой – «Весь мир – театр, и люди в нем актеры», – об этом не знает и не говорит только ленивый. Однако с чего бы Создателю так понадобился этот земной «театр в театре»? И без того в каждой человеческой голове безостановочно бушует свой театр – театр абсурда, драмы и комедии, водевиля или балета со всевозможными бесконечными вариациями…

Когда-то, как повелось с Древней Греции, искусство театра долго было единственным развлечением для людей любого сословия. Помимо развлекательной функции греческие трагедии имели, безусловно, и воспитательно-очищающее души назначение, преображая участников представлений через живую красоту изреченного поэтического слова. В девятнадцатом столетии театр еще сохранял свою привилегированную перед литературой и живописью, лидирующую роль в эстетическом и духовном влиянии на общество. Но уже прошлый, двадцатый, век мог необратимо изменить это положение. С появлением в мире кино, затем телевидения, компьютеров, интернета и видео искусству театра неоднократно предсказывали гибель и исчезновение самые маститые знатоки этого долгожителя в мировом порядке человеческой культуры. Много раз, по их мнению, на него уже должна была упасть мраморная плита забвения… Ан нет! Старый и вечный, как сама жизнь, театр и ныне «живее всех живых»! И с пресловутым фениксом его сравнивать бессмысленно, ибо театр просто никогда не умирал, чтобы возрождаться из пепла. Формы его менялись кардинально, но суть его «живучести» оставалась неразгаданной тайной невероятного притяжения. Что же скрывается за этой тысячелетней тайной? Кто стоит за ней? Что это за кантовская «вещь в себе», которую каждый вступающий на театральное поприще открывает для себя заново, по-своему, сообразно данному таланту и… уровню своего сознания?

Эта манящая тайна не скрывается в универсальной синтетической природе театрального действа, хотя оно и включает в себя все другие виды творчества – от литературы в виде пьесы, архитектуры и живописи в виде декораций и костюмов до музыки, режиссуры и огромной сопутствующей «технической» команды, сотворяющей заново каждый отдельный спектакль. Одна из «тайн в тайне» заключена именно в том, что магистральным «стержнем», «замковым камнем», держащим весь свод, в театре всегда был и остается Актер . Без него не было бы ни одного представления, тогда как Он способен выйти один на голый помост без декораций и прочих атрибутов и сыграть монологом целый спектакль такой внутренней мощи, которая перевернет души тысяч зрителей. Правда, единицы в состоянии сотворять подобное действо. Мы сейчас не берем во внимание ремесленников от актерской профессии, которые, нахватавшись штампов, из спектакля в спектакль в любых ролях играют только себя. Именно эту категорию имел в виду легендарный режиссер, напутствовавший своих учеников «любить не себя в искусстве, а искусство в себе». И не только масштаб таланта этому порука. Есть еще Нечто , та неизученная часть театральной тайны, о которой и пойдет речь…

Но сначала о «фокусе проявления» актерского дара… Множество раз актеры свидетельствовали, что театральная сцена – это место волшебства, где совершаются чудеса исцеления, преображения, прозрений, озарений и особой силы взаимодействие между людьми по обе стороны рампы. Неспроста даже великие и опытные актеры всякий раз испытывали непреодолимое волнение перед выходом на заветные подмостки. Потому что в прямом смысле заново совершался переход из одной реальности в другую, которую необходимо выразить зрителю через свое сердце и человеческий психофизический аппарат. Когда это чудо реально происходит, среди условных декораций – в этой особой «комнате без четвертой стены», отсутствие которой позволяет зрителю присутствовать в происходящей мистерии, – у актеров исчезают болезни, падает температура, прорезается осипший голос, отступают заботы бренного мира… Но одновременно сцена – это и очень опасное место, где проживание «вымысла» бывает столь глубинно и губительно для исполнителя, что порой может закончиться смертью… Сцена предстает некоей магической незримой границей между мирами, из которых оба – вымышленны и одновременно мощно проявлены – прямо здесь и сейчас.