Дара Преображенская - Богиня

Он не обернулся, не посмотрел на меня, а мне очень хотелось увидеть его лицо в тот момент, чтобы запомнить его….навсегда…..

….Я видела, как мама поклонилась г-ну Кариму.

– Мир вашему дому, – услышала я голос советника визиря.

– Мир халифу и мир Вашему покровителю, г-н Карим, – ответила мама.

– Мой господин Ибрагим Кадди вместе со своим сыном Салимом желает навестить Вас завтра.

– О, это невозможно. В доме остались лишь одни женщины, а мой муж ещё не вернулся.

– И когда же он приедет, г-жа Амина? – спросил Карим.

– Я жду его через два дня. На Ураза Байрам он обязательно обещался быть.

– Хорошо, я скажу об этом своему господину. Он велел спросить вас, как ваше здоровье и здоровье Ваших дочерей?

– Всё в порядке, г-н Карим. Милостью Аллаха. Моя старшая дочь Марджина как раз занята сейчас вышиванием свадебного покрывала. Она очень волнуется.

Я видела, как г-н Карим церемонно закивал:

– Понимаю, понимаю. Говорят, Аллах не обделил её своей красотой, и она станет настоящим украшением в семье визиря.

Эти слова, казалось, смутили маму, но она не подала виду и велела Сулейме принести большое блюдо с виноградом.

…..Несчастье посетило наш дом через пять дней. Помню, утром в дверь нашего дома раздался стук. Это было так рано, что казалось непривычным.

– Кто там? – спросила озабоченная Секхет, приложив ухо к двери.

Раздался мужской голос, который заставил наши сердца биться слишком быстро от волнения.

– Это я – Махмуд. Случилось непредвиденное. Наш караван разграблен, а я сам еле держусь на ногах. Откройте, Амина-апа.

У дяди Махмуда было серое лицо, покрытое дорожной пылью, и сам он был крайне истощён от голода. Я видела, как побледнела моя мать, но она приказала усадить гостя за стол.

Мы все собрались вокруг него, хоть правила приличия и не разрешали этого.

Выпив много колодезной воды, дядя Махмуд начал свой рассказ, и по мере того, как он говорил, я чувствовала, что мне становилось плохо, и комок боли и рыданий постоянно подкатывал к горлу.

– Мы возвращались обратно в хорошем настроении, потому что на этот раз наша торговля в Китае была успешной. Мы продали все ковры и специи, которые вёз наш караван. Через месяц мы с Ахметом планировали ехать в Турцию, где у нас уже появились новые заказчики специй и Бухарских ковров. Но, видимо, Аллах решил наказать нас за наши прошлые прегрешения и неповиновение Ему. С гор мы услышали дикие людские крики на незнакомом для нас языке. Я раньше слышал, что в горах живут разбойники, промышляющие грабежами торговых караванов, но никогда раньше не видел их. Сверху неожиданно для нас начали прыгать какие-то люди в чёрном, напоминающие ястребов. На их головах были чёрные чалмы, а их лица были закрыты чёрными повязками. В их руках были острые ножи и кинжалы, как у янычар. Только это были не янычары. Нескольким нашим слугам они сразу же перерезали горло. Другие были заняты разграблением нашего каравана, отвязывали и уводили верблюдов. Они искали золото, которое мы выручили в Китае. Я призвал к себе Аллаха и решил сброситься с обрыва, чтобы не принимать тяжёлую смерть. Я спрыгнул вниз, однако это был вовсе не обрыв, потому что, оказавшись на дне, я понял, что ещё жив. Я осторожно поднялся и укрылся в скалах. Но издали я мог видеть то, что происходило там. Двое из них схватили Ахмета, связав ему руки, они начали обыскивать его. Когда они нашли золото, они куда-то повели его. Затем я увидел, как что-то горит, и понял, что эти псы подожгли Ахмета. Пламя было очень большим, но я ничего не мог поделать, потому что их было слишком много, и у меня была вторая часть золота. Они присвоили бы его и убили бы меня.

Я видела, как стакан выпал из рук матери.

Она упала, потеряв сознание.

– Сулейма, Секхет! Скорее, маме плохо! – воскликнула я.

Лейла была в полной растерянности, не зная, что делать. Послышался шорох в прихожей. Сулейма и я подхватили маму под руки и повели её в комнату. Мы положили её на кровать.

– Сулейма, принеси воды и смочи тряпку. Я приложу её к голове мамы, – сказала я, вовсе не замечая того, что действую, как заведённая.

– Слушаюсь.

Служанка покорно удалилась. Я же выглянула за дверь маминой комнаты и крикнула вниз:

– Лейла, Секхет, принесите инжира из сада и накормите дядюшку Махмуда. Он очень устал с дороги.

Лейла вышла в сад с большим блюдом, чтобы набрать свежих плодов инжира.

Вообще-то, я сама очень люблю инжир, он сладкий и буквально тает во рту, и при этом ты испытываешь ни с чем не сравнимое удовольствие. Но сейчас было не до этого. Сейчас нужно было действовать, как можно решительнее.

Сулейма, наконец, принесла воду, я приложила тряпочку к холодному лбу мамы. Она застонала и сделала какое-то неясное движение в мою сторону, порываясь подняться. Я обратила внимание на синие круги у неё под глазами, словно она постарела сразу на несколько лет, услышав известие о гибели отца. Я же в это время, как будто, пребывала в каком-то ступоре и действовала так, словно, была не человеком, а механизмом.

– Марджина, девочка моя, – едва слышно произнесла мама, шевеля сухими губами.

– Успокойся, я здесь, – прошептала я, сдерживая слёзы.

Она открыла глаза, и я заметила в тот момент, сколько боли и отчаяния было в этих чёрных, как арабская ночь, глазах.

– Сегодня придёт Ибрагим-абы, чтобы посмотреть на тебя.

Я не знала, что ответить. Эта новость повергла меня в ужас. Ибрагим-абы!

О, как не вовремя!

– Но я не закончила вышивать своё свадебное покрывало, мама. Осталось совсем немного.

Мама попыталась изобразить слабое подобие улыбки.

– Я не сомневаюсь, Марджина, что твоё свадебное покрывало будет очень красивым… но….Ибрагим-абы не решится женить своего сына, потому что твоего отца больше нет.

Она уткнулась в подушку и зарыдала.

– Я понимаю, наши обычаи запрещают жениться сыну такого великого человека на сироте.

В тот же день вечером приходил сам советник визиря халифа. Мама была очень больна, и мне пришлось одеть паранджу и спуститься к гостю. Я видела гордое лицо г-на Карима, слишком гордое и слишком надменное. Соблюдая этикет, он слегка поклонился мне и произнёс:

– Простите, я хотел бы видеть Амину-апу, хозяйку этого дома.

– Она тяжело больна и не может спуститься к Вам.

– У Вас молодой голос. Кто вы? – спросил г-н Карим, внимательно разглядывая меня.

– Я её старшая дочь Марджина Джелиль.

Я почувствовала, как только я назвала своё имя, г-н Карим напрягся.

– О, значит, Вы – та самая Марджина, которую г-н визирь хочет видеть своей невесткой? – спросил Карим-абы.

– Да, это я. Простите, что не могу пригласить Вас в дом. У нас большое горе.

– Горе?

– Сегодня пришла весть о гибели моего отца Ахмета Джелиля – торговца ковров и специй.