Дара Преображенская - Душа мертвеца

Ты жила в Москве и знаешь, что их не интересует ничего кроме денег, они даже мать родную готовы продать ради них. Но не будем об этом. Вчера Он повёз меня в только что открытый ресторан, я не запомнила его название, но, кажется, он называется „Золотая орхидея“ или что-то в этом роде. Мы, как обычно, выпили, это помогает расслабляться, в отличие от провинции жизнь здесь очень активная, от всего этого голова порой кругом идёт. Зайди к родителям и сообщи, что я скоро приеду на пару дней, мне удалось выхлопотать себе короткий отпуск за свой счёт, и тогда мы увидимся и будем долго долго говорить друг с другом. Мне столько надо тебе сообщить….»

Мила отвлеклась, Надя так и не приехала, объяснила потом, что её задержали на «работе» в виду каких-то внезапно сложившихся затруднений, о которых она не распространялась.

Развернула последнее письмо.

«…Он страшный человек, я ему не доверяю. Он просто монстр, и если б я знала это раньше, я никогда бы не позволила допустить его до себя. Никогда не верь ему…»

На этом письмо обрывалось, что уже само по себе являлось странным, ведь письма обычно заканчивают привычным: «До свидания» или «До встречи». Возможно, что-то беспокоило Надежду в тот день, когда она писала его, но вот только что.

«Почему она никогда не называла имени своего приятеля? Почему эта злосчастная катастрофа случилась именно тогда, когда Надя ехала из Москвы в Каменск? Почему она вдруг сорвалась с места и решила приехать так неожиданно, хотя раньше постоянно откладывала?»

Эти вопросы постоянно мучили Милу, она встряхнула головой, сложила письма в стопку и задвинула ящик стола. Японский телевизор всё ещё тарахтел, но лишь сейчас она заставила себя вникнуть в гудящие звуки местных «новостей».

…. «24 января в подъезде своего дома был убит первый заместитель главы Администрации нашего города Борисов Николай Георгиевич. Местная прокуратура считает, что это типичное заказное убийство, в котором главным действующим лицом является заказчик. Мы успели пообщаться с местными жителями соседями убитого в надежде выяснить обстоятельства убийства».

В кадре появилась молоденькая журналистка с синей шапке с микрофоном в правой руке, вокруг белел сугробами двор, со всех сторон окружённый пятиэтажными разноцветными «хрущёвками». Микрофон был направлен в сторону пожилой женщины с толстым рыжим котом на руках. «Таких бабок можно встретить в каждом дворе, они всегда за всем зорко наблюдают и могут в точности сказать всё, что случилось в любой час суток», – подумала Мила уже не как обыватель, а как профессионал следователь. За кадром прозвучал голос журналистки. «Итак, Валентина Сергеевна, что же Вы видели? Если Вас не затруднит, я попрошу повторить то, что Вы сказали в среду в прокуратуре».

Женщина посмотрела прямо в центр экрана, Миле показалось, что у неё был отсутствующий взгляд, хотя свои ощущения она не приняла всерьёз, потому что ей сейчас многое казалось не так, как раньше.

«Видела, конечно, какой-то бугай здоровенный в кожаной куртке выскочил из-за угла, а я как раз к дому подходила именно в тот момент, как машина Николая Георгиевича подъехала. Я всегда в это время выхожу погулять с Томасом. Это мой кот. Потом слышу грохот, я аж нагнулась, думала что дом вот-вот рухнет. А потом, когда очнулась было уже много народу возле убитого и лужа крови. Его, говорят, застрелили в тот момент, когда он из машины выходил».

Кадр вновь зафиксировал знакомое лицо журналистки в синей песцовой шапке.

«Скажите, А вы успели увидеть лицо убийцы?»

Старуха крепче прижала к себе своё пушистое сокровище, которое издало несколько мяукающих звуков и заговорила:

«Да разве тут разглядишь, они все одинаковы, только страх могут наводить, да с пистолетами разгуливать, в мои-то годы молодёжь не такой была, у всех был свой идеал, все к чему-то стремились, а сейчас одни лишь деньги на уме и больше ничего».

Карие глаза журналистки блеснули среди белого снега двора, на этот раз выражение её лица не было равнодушным, как в начале сюжета, оно выражало некую озабоченность, а быть может и страх.

«Что ж, несомненно это заказное убийство. Никто из коллег Борисова не отмечал, чтобы у бывшего заместителя главы Администрации были враги или недоброжелатели, однако после неоднократных покушений и угроз от неизвестных лиц убийство всё же было совершено особенно после того, как Борисов заинтересовался деятельностью Каменского оружейного завода. После помощника директора завода Переяславцева это уже второе заказное убийство, связанное с работой данного предприятия. Прокуратура ведёт расследование».

Кадр сменился, возникла студия «новостей» с очаровательной дикторшей Мариночкой Левашовой за лакированным столом с огромной эмблемой на стене и фирменным знаком программы «новости» на синем фоне. Да и строгий голубой костюм Марины Александровны отлично гармонировал с обстановкой.

Мила знала Марину, потому что они учились в параллельных классах одной и той же школы, их всего в Каменске насчитывалось от силы четыре. Она здорово изменилась, похорошела, да и в школе у неё отбоя от парней не было. Мила почему-то живо представила себе семнадцатилетнюю Маринку Соловьёву, да, сейчас у неё уже другая фамилия, естественно она давно вышла замуж за какого-нибудь богатенького толстосума, владеющего счетами и не только в России, но и за рубежом. Вероятно, она давно уже побывала на Западе, во Франции и бог знает ещё где. Она здорово изменилась, подстриглась, сделала себе какую-то сверхмодную причёску. Впрочем, так и должно быть, ведь это же диктор, а дикторам и вообще работникам телевидения, в какой бы глубинке оно ни находилось, нельзя отставать от моды. «И голос у неё довольно приятный», – решила Мила, – недаром же Маринка посещала ещё в школе хор, пела почти на всех вечерах и школьных праздниках».

Тем временем диктор Каменского телевидения говорила, отчеканивая каждое слово:

«Следствие ведётся, и наш штатный корреспондент побывал в прокуратуре. Репортаж Алексея Колобова».

Мила не без удовольствия узнала стены кабинета своего начальника, сухие, мрачные и тёмные, как и очевидно во всех отделениях Отдела внутренних дел любого уголка страны. Стол со стеклянным графином и таким же стеклянным подносом, в котором почему-то всегда было по самое горлышко воды, потому что уборщица тётя Галя каждое утро наливала свежую кипячёную воду, независимо от того, выпили её за предыдущий рабочий день или нет, в центре портрет Дзержинского, как положено по штату, а у главного на этом же самом месте висит портрет Путина или любого действующего президента, это тоже такой негласный порядок, обшарпанные стулья, давно не новые, хотя через пол года обещают закупить отличную мебель, но не известно, когда это в действительности произойдёт. Как часто на этих стульях за этим вот столом собирались все опера и следователи, совместно ведущие какое-нибудь дело, чтобы отчитаться перед начальством, возникали споры, дебаты, нагоняи. Но бывало и такое, что за этим вот самым столом лилась водка, звучали поздравления в адрес какого-нибудь отличившегося сотрудника, например оперуполномоченного Денисова, особенно в канун праздников. Тогда наступала расслабуха, жизнь казалась прекрасной, а запутанные, слишком запутанные дела вовсе не такими уж запутанными.

Читать дальше