Ольга Шпакович - Апокалипсис: Пролог

– Как весело жить! – рассказывала тем временем Лили. – Как весело, что мы, и я в том числе, всё делаем для того, чтобы в России тоже установилась такая же свобода, как и в Америке! А украденные деньги… Ну, что поделать? Бывает… Легко приходят, легко уходят. Главное, что не последние. Ещё дадут.

Михаил в который раз подивился её умению не горевать долго и всегда пребывать в восторженно-приподнятом состоянии.

В масонскую ложу «Великий Восток народов России» Ковалевский вступил в 1913 году по рекомендации Лили, которая стала масонкой годом раньше, практически сразу после учреждения ложи. Масонские ложи, запрещённые в 1822 году, стали возрождаться в 1905-м. Когда после революции ветер перемен дунул на восток, правительство пошло на уступки и допустило некоторую свободу, в связи с чем стали создаваться или выходить из подполья различные организации, в том числе масонские. Ложа «Великий Восток народов России» не совсем подходила под определение традиционных масонских организаций. Вместо абстрактной деятельности «во имя Прогресса» члены ложи занимались конкретной деятельностью в Думе, направленной на расшатывание монархического строя в России, занимались изготовлением политических материалов, направленных на пропаганду либеральных ценностей. Кроме того, в ложу «Великого Востока» допускались женщины, так как о какой свободе может идти речь, если при этом представительницы прекрасного пола не могут на равных с мужчинами участвовать в политической жизни?

Михаил рассматривал лицо некогда любимой женщины со странным чувством: вроде бы любимое лицо, но сейчас он видел лишь кукольную внешность привлекательной дамы, с волосами, подстриженными до подбородка по последней моде.

– Дорогая, как ты могла обрезать свои роскошные волосы…

– Я ему о свободе и приближающейся революции, а он… Я обрезала волосы, потому что женщина тоже имеет такое же право, как и мужчина, – носить удобную причёску. Или мне не хорошо так?

– Хорошо! Очень хорошо! И необычно… Но твои роскошные волосы, почти до пола…

– Забудь! Итак, сейчас наша задача – агитировать народ за свержение монархии. Переживаешь, что не сможешь передать деньги большевикам? Ничего страшного. Надежды на этих непопулярных сектантов мало. То, что у нас есть сейчас, целесообразно оставить нам, чтобы эти деньги пошли на печать листовок, брошюр и прочей полиграфии. Большую часть важно направить на фронт, так как там агитация нужнее всего… Что ты на меня так смотришь?

– Лили, солнышко, может, отложим революцию ненадолго? Я соскучился.

Лили вскочила и порывисто обняла его…

Осторожный стук в дверь заставил их оторваться друг от друга. Лили поправила платье и вышла в прихожую.

– Кто там? – услышал Михаил её настороженный голосок.

Очевидно, ответ её вполне удовлетворил, потому что послышался лязг звонка, звук отпираемой двери и разговор вполголоса. После чего дверь захлопнулась и в комнату вошла Лили, многозначительно помахивая конвертом.

– Что это, дорогая?

– От Милнера. Приглашение. Думаю, что у себя дома ты найдёшь такое же.

Лили забралась на диван с ногами и, разорвав конверт, вынула изящное, украшенное вензелями, Приглашение. В обрамлении вензелей – символ масонской ложи: треугольник, в каждую грань которого было вписано слово, итого получалась надпись – «Великий Восток России». В центре треугольника – перекрещенные циркуль и наугольник. Циркуль символизировал Небеса, а наугольник – землю. Лили зачитала вслух:

– Место встречи – гостиница «Англетер».

В назначенное время Михаил и Лили вошли в холл гостиницы «Англетер», поднялись на третий этаж и подошли к указанному в Приглашении номеру. Дверь оказалась не заперта. Они вошли в просторное помещение, представлявшее собой гостиную с длинным диваном и низеньким столиком, на котором стояла ваза с фруктами. Из французского окна открывался потрясающий вид на Исаакиевский собор. На диване уже сидели знакомые Михаилу лица: князь Георгий Евгеньевич Львов, знатного происхождения, из рюриковичей, однако эта ветвь рода обеднела, так что ко времени окончания юридического факультета молодой тогда ещё Георгий остался без средств к существованию, что вынудило его заниматься сначала предпринимательством – торговал плодово-ягодными культурами и произведённой из них пастилой, затем – земской деятельностью (борьба с голодом, создание и обустройство больниц и социальных приютов), зетам – партийной (член Государственной Думы I созыва от партии кадетов). Сейчас ему перевалило за пятьдесят. Вид у князя был далеко не княжеский: мешковато сидевший на нём недорогой костюм и кожаная папка в руках создавали образ этакого разночинца-трудяги. А вот тяжёлый проницательный взгляд прищуренных глаз и насмешливо-презрительное выражение лица говорили о том, что перед вами – не простой человек.

Рядом с ним сидел приземистый, интеллигентного вида, с аккуратной бородкой и пенсне, Александр Иванович Гучков. Как обманчива внешность! Такой вывод приходил в голову при взгляде на этого с виду флегматичного мягкого человека пятидесяти пяти лет. Кто бы мог сказать, что этот немного стеснительный человек – опасный дуэлянт, доброволец в англо-бурской войне на стороне буров, где во время боёв получил тяжёлое ранение, участник восстания против Османской империи, авантюрист, спешивший туда, где жарко, чтобы ещё больше подбросить жара в огонь. При этом о несметных богатствах этого революционера и бунтаря слагались легенды.

На краешке дивана притулился Михаил Иванович Терещенко. В то время ему едва перевалило за тридцать, он был молод, хорош собой – высокий лоб, глубокие умные глаза, проницательный взгляд, тонкие черты слегка удлинённого, со впалыми щеками, лица. Интеллектуал, свободно владевший английским, немецким, французским языками, всего – тринадцатью, понимавший латынь и древнегреческий, он получил юридическое образование в Киевском, и позже продолжил образование в Лейпцигском университете. Баснословно богатый, как его называли позднее – «сладкий министр», он владел сахарорафинадными заводами, а также был крупным землевладельцем и банкиром. А по совместительству – покровителем искусств. С 1913 года – обладатель второго в мире по величине голубого бриллианта в 42,92 карат, который так и назывался – бриллиант «Терещенко».

Рядом с ним сидел его приятель Николай Виссарионович Некрасов, тридцатишестилетний красавец, с благородным интеллигентным лицом, по образованию – инженер, по партийной принадлежности – кадет. До 1916 года он возглавлял масонские ложи в России. Единственный из этой компании будущих министров Временного правительства, кто позже будет расстрелян новой властью.