Дара Преображенская - Последняя Универсаль

Но нет! В конце концов, она избрала космологию, и, кажется, нашла себя на этом интересном поприще.

Элен тяжело вздохнула. Ей показалось, что если бы она стала певицей, с ней никогда бы не случилось той беды, которая произошла теперь.

Однако жалела ли она? Нет!

Элен подумала о Викторе.

– Вик! – крикнула она.

…Вик….Вик….Вик…., – отразилось эхом от невидимых поверхностей.

– Ребята, где вы!

…где вы…..где вы….где вы…..

Элен вздрогнула, потому что ей стало по-настоящему жутко, страшно.

«Что же мне делать?» – в отчаянии подумала она.

Должно быть, каждый человек, попавший в беду, задаёт себе один и тот же вопрос: «Что делать?»

Но ответа не было.

Его просто не существовало. Не могло существовать.

Она столкнулась лицом к лицу с уравнением со многими неизвестными, но у неё не было ни времени, ни желания решать его.

Сейчас она была одинока, одна с Неизвестностью, слишком пугающей и бездонной, и она знала это…..

…Виктор увидел себя внутри какого-то тёмного помещения, в котором он находился совершенно один. Да, да, он был один!

Но не это было главным!

Какой-то серый дым стелился по полу, и он даже не видел собственных ног, потому что они были скрыты за стелющимся газом.

Здесь было очень холодно, и Виктор съёжился, но у него не было никакой тёплой одежды с собой. А жаль….

В центре комнаты он увидел постамент, очень напоминающий саркофаг. Возможно, когда-то в древние времена в подобных саркофагах ученики проходили своё посвящение. Виктор не слышал собственных шагов, он не помнил того, как приблизился к постаменту. Его пальцы коснулись холодной поверхности «саркофага». Ему казалось, что он состоял изо льда, потому что пальцы его жгло холодом. Обжигающим страшным холодом!

Виктор заглянул внутрь саркофага и ….

Там лежала девушка.

У неё были закрыты глаза, но она выглядела, как живая….

Он узнал её, потому что это была Наташа. Его Наташа!

– Натали! – крикнул он.

Эхо стен отразило его голос.

Он позволил себе открыть прозрачную крышку саркофага.

Коснулся тела девушки.

Оно было почти таким же холодным, как и сама поверхность «саркофага». Он поцеловал её в губы, коснулся пальцем нежной белой щеки. О, Боже!

Под её кожей началось какое-то движение…..Это были черви, мерзкие холодные черви, которые выползали наружу изнутри щеки. Они имели присоски, и Виктор почувствовал боль.

– Нет! Нет! – закричал он.

Но никто не ответил ему. Он был совершенно один. Черви начали выползать из закрытых глаз Наташи.

– Нет! – Виктор впервые услышал собственный голос.

Он в ужасе схватился за голову.

…..– Макс! Эй, Макс! Иди же сюда!

До сей минуты Макс Мэллоуин был занят какими-то своими внутренними расчётами, которые заменяли ему размышления. Он всегда над чем-то размышлял, и, бывало, эти мысли складывались внутри его головы в какие-то непонятные математические расчёты и формулы.

Он боялся ошибиться! Да, он всегда боялся ошибиться, хотя умом понимал, что в сложной жизни ошибки неизбежны, они будут иметь место, только к ним следует относиться по-философски, терпимо. Ведь, в конце концов, у каждого человека бывают какие-то промахи. Ведь совсем недавно он убеждал в этом Элен, а сам….

«Элен так же слишком ответственно относится к себе и к тому делу, которое ей поручили, – подумал Мэллоуин, – и в этом мы с ней похожи».

Эта мысль обрадовала его, заставила ещё раз задуматься над этим, и как бы выделить эту формулу.

По сути, они были действительно уязвимы против суровой реальности, которая так не желала вписываться в их жизни.

– Макс! Макс! Иди сюда!

Сквозь облако бело-серого дыма, рождающегося откуда-то снизу, он сумел разглядеть стройную фигуру, которая стояла к нему спиной.

На ней был серебристый комбинезон, подчёркивающий стройность её талии, бёдер, ног. Белокурые волосы выступали из-под форменного берета. Они доходили до стройных плеч и были так знакомы ему, Максу Мэллоуину. Сколько раз он целовал эти волосы! Сколько раз он гладил их.

Гладил, чтобы просто ощутить близость этой девушки, которая всегда казалась ему загадкой. Он думал, что уже вот-вот разгадал её никому неведомую тайну, но внезапно эта тайна покрывалась туманной далью и исчезала.

И так было всегда, как нерешённая им самим задача.

Он привык решать, он привык разгадывать, а Элен…. Она, словно недосягаемая гора, которая всегда перед ним, но до которой очень трудно добраться.

Специально ли она ведёт себя так? Или намеренно, чтобы вызвать в нём интерес? А, впрочем, какое это имеет значение? Он любит Элен, и ничего больше не важно.

– Макс! Иди же сюда скорее!

Он почувствовал, ощутил, как приблизился к этой фигуре, только она стояла спиной к нему.

Да, он ощутил, потому что не слышал собственных шагов. Он, будто, двигался по воздуху, не касаясь окутанного белым дымом пола. Он чувствовал, что что-то было не так. Он не знал, что именно, он просто ощущал это.

– Элен!

Она не отозвалась. И тогда Макс повернул к себе фигуру и сам ужаснулся тому, что увидел перед собой.

Это была действительно Элен, но не живая, а целиком сделанная из воска, как кукла. Воск постепенно начал плавиться, исказив её симпатичное лицо.

Макс отшатнулся, его голова гудела.

…..И только сейчас Олимпия вдалеке увидела нечто знакомое, что так манило, тянуло её к себе, будто она была частью этой Неизвестности. Это был человек, высокий стройный, немного худощавый в отлично сидевшем на нём комбинезоне. Но это была не форма учащихся Космологической Школы Земли, да и по возрасту человек никак не соответствовал ученику.

У него были чуть отросшие чёрные волосы, которые спускались с его мощных плеч силача, смуглое лицо, огромные голубые глаза. Всё почти, как у неё, Олимпии Крейг. Этот человек был сильно похож на неё. Девушка инстинктивно помахала ему рукой. Человек в комбинезоне ответил и тоже помахал ей издали.

– Отец! – вырвалось из груди Олимпии, – Отец! Я иду к тебе! Подожди меня! Только подожди!

Но он всё равно начал удаляться от неё, и чем ближе она к нему, вроде бы, становилась, чем дальше он уходил от неё.

Она не верила собственным глазам. Разве вообще возможно такое?

Почему он всё время уходит от неё куда-то вдаль?

Будто специально делает это, чтобы…..чтобы причинить ей боль, от которой она, Олимпия Крейг, дочь легендарного Командора Артура Крейга, лидера Движения Сопротивления не только на Земле, но и на других галактиках, уже так устала. Она устала, и ей не хотелось повторения своей собственной судьбы.

Но что она могла сделать? Что предпринять, чтобы он остановился?

– Отец! Подожди меня! Я здесь! – крикнула она вдаль.

Никто не ответил ей на её призыв.

И вдруг она почувствовала чьи-то крепкие объятия, кто-то держал её, и она прислонилась к этому сильному телу, чтобы только почувствовать защиту, в которой так нуждалась.