Марита Мовина-Майорова - Тайна Ведьминой Рощи

А сейчас подал голос мобильник. Звонила Агния. Как всегда, отругала, что давно к ним Катя не заходила, скороговоркой выложила просьбу: приезжай с Кирюшей посидеть, снова Антон в клинике задерживается допоздна, а ей, Агнии, бежать во вторую смену скоро.

– Конечно, Агнешечка, приеду. Как раз писать отрывок закончила, вот только точку последнюю поставила.

– Вот-вот, отдохнёшь от компьютера! Хотя, знаю тебя, Кирюшку уложишь, и снова в интернет полезешь, неугомонная!

– Видать, судьба у меня такая, – засмеялась Катя. – Кому замуж выходить и детей рожать, кому об этом в романах писать.

В ответ Агния только хмыкнула.

Отключив связь, Катя с сожалением посмотрела на готовый к работе принтер:

«Ну что ж! Пусть и техника отдохнёт. Вечером, может, отпечатаю. …А с замужеством мне и правда, не сдружиться, – то ли грустно, то ли констатируя свершившийся факт, подумала она. – Вот не тянет меня к этому занятию! Может, не такая я какая… Был Аркаша. И нежный, и заботливый, и уступчивый. Но что-то не то… Как себе приказать полюбить, или согласиться жить с человеком без любви?.. Любовь? А знаю ли я, что это такое?»

Катя подошла к зеркалу и будто со стороны посмотрела на своё отражение в нём.

«Не знаю. А мама моя, а бабушка – знали? Бабушка точно знала, потому так и не вышла больше замуж, потеряв своего мужа на войне. Может, и я ещё…»

Чего там она «ещё», Катя додумывать не захотела, зато показала себе в зеркале язык и устремилась к выходной двери.

А через сорок минут уже входила в квартиру Добровых, и навстречу ей шла счастливая Агния с Кирюшей на руках.

– Вот тебе мой подарочек, – с нежной улыбкой глядя на сына, передала она Кате сосредоточенно сосущего большой палец Кирюшу. – А я – побежала! До связи! Пока, пока!

– Да уж беги! Без тебя управимся, да, Кира?

Карапуз во весь беззубый рот улыбнулся Кате, а она закрыла за Агнией дверь.

Вечер в семье Добровых прошёл, как всегда, в суматохе. Сначала пришёл с работы голодный Антон. Он ввалился на кухню и начал хватать со стола всё подряд: конфеты, сушки и даже полез в сахарницу. С трудом Кате удалось уговорить его подождать, пока она разогреет приготовленные для него Агнией щи и тефтели с макаронами. Негусто и неизящно, конечно, но зато много и сытно.

Потом проснулся Кирюша, и пришлось заниматься его питанием.

Антон потискал своего отпрыска, поиграл с ним в «паровозик» и уединился в отгороженной части комнаты, где для него был оборудован маленький кабинет.

«Да, маловато внимания ребёнку, – подумала с сожалением Катя. – Вот потому ты и не выходишь замуж, девушка, – приструнила себя она. – Кто с твоим отпрыском сидеть будет, если что? Как накатит вдохновение, кого – Агнию вызывать будешь?»

Она не стала надоедать Антону разговорами, хотя они давно не виделись: то Антон задерживался в клинике, то Кате некогда было с Кирюшей посидеть. Ну, и тем более сейчас, ребёнок настоятельно требовал к себе внимания – надо было позаботиться о его гигиене. Потом она поила чаем Антона, и они немного побеседовали за жизнь. Потом Кирюша раскапризничался, и Катя долго укладывала его спать, потому что ребёнок требовал маму. Пришлось пригласить к нему Антона для вечернего поцелуя. Наконец в квартире наступила тишина: ребёнок спал, папа работал. И только Катя собралась воспользоваться компьютером, как позвонила Агния и сообщила, что через десять минут будет дома.

Короче говоря, к тому времени, когда глубоким вечером Агния заявилась домой, Катя, честно говоря, уже подустала.

Агния стала уговаривать остаться у них, мотивируя это поздним временем, закрытым метро и плохими дядями в подворотнях, но Катя категорично вызвала такси и, пообнимавшись с подругой, выбежала из квартиры.

Она, конечно, могла бы остаться у Добровых, но… но дома, то есть на съёмной квартире, которую она сняла на время косметического ремонта своей малометражки, её ждал принтер, уже практически готовый к работе в тот момент, когда позвонила Агния, и к сожалению, ей пришлось его выключить. Зато теперь Катя очень хотела, не откладывая на завтра, отпечатать всё-таки на нём уже написанное.

…Старенький принтер загудел, готовясь произвести на свет красоту тёплых печатных листов. Лампочки индикаторов замигали суетливо и, наконец, остановились, выбрав зелёный цвет. И пошла работа. Он трудился честно, не покладая рук, и не зажёвывая ни одного листа. После каждого отпечатанного, Катя поглаживала его боковую поверхность и с благодарностью произносила:

– Умница моя, умница. Молодец. Хороший. Спасибо.

И принтер отвечал ей новым, хорошо и без замятия распечатанным листом.

Процесс этот Катя считала для себя почти ритуальным.

Когда-то, когда она только начинала баловаться написанием рассказов и стихов, купила мама ей этот великолепный по тем временам, лазерный принтер. Он был мощным, надёжным и безотказным. Сотни и сотни двусторонних листов выдавал он без перерыва. Катя много тогда писала – молодо-зелено! И посылала в разные редакции. Увы! По большей части ей не отвечали, а если и отвечали, то советовали продолжать учиться писать. Кате не совсем понятны были эти пожелания, поскольку, что значит «учиться писать», она не знала – писала она то и так, как говорило ей сердце. А если сердце ей ничего не говорило, а такое бывало, и особенно после пожелания очередного редактора «учиться писать», – она не писала вообще. И особо от этого не расстраивалась – к славе она не стремилась, а писала только потому, что не могла не писать.

С каждым годом принтеру трудиться становилось всё тяжелее. А когда Катя не смогла найти на рынке его «родной» картридж и пришлось вызывать мастера и засыпать в него почти насильно чужой порошок, он и вовсе «расхворался»: то ему толщина пачки бумаги не нравится, то поверхность её ему кажется неровной, то с формата сам её ненароком собьёт… начал чихать, лихорадить огоньками индикаторов, гудеть натужно, зажёвывать листы и выключаться.

Но Катя на него не сердилась. Когда он «грешил», она терпеливо отключала его от сети, выдёргивала его шнур из компьютера, перезагружала компьютер, ровняла пачку листов в его каретке, снова всё включала и с замиранием сердца ждала – отпечатает или не отпечатает? И когда он начинал печатать, как молодой, она гладила его боковую поверхность и приговаривала:

– Умница, умница ты моя. Молодец. Хороший. Спасибо.

…Последний двусторонний лист резво выскочил из недр старичка-принтера, и тот сразу прекратил урчание. Запахло озоном. Как же Катя любила этот запах!

– Спасибо, друг, на сегодня хватит. Потрудился ты на славу, – обратилась она вслух к принтеру, легонько похлопала его по «макушке» и обратила свой взор на распечатанные листы.