Светлана Данилина - Гуманитарная миссия

Блестяще, как пуговица.

А что же ещё?

Нормальная большая офицерская золотая пуговица. Ну та, что у пап на шинелях и кителях! Со звездой и гербом. Металлическая. На круглой ножке с дырочкой.

Дальше суть эксперимента излагалась очень тихо – сугубо конфиденциально и особо доверенным лицам из третьего «г».

Так вот.

Берётся пуговица, ещё нужны рельсы и трамвай.

Пуговица кладётся на рельсы, трамвай едет по рельсам и, соответственно, по пуговице.

Некоторые критически и реалистически настроенные умы из третьего «г» сразу сказали, что идея абсурдна, бесперспективна и неприемлема. Ни в коем случае нельзя этого делать! А вдруг трамвай с рельсов сойдёт? Но четыре Игоря, три Серёжи, Толик и Андрей отмели критику и заявили, что ничего страшного не случится. Зачем бы он стал с них сходить? Он же тяжёлый и большой, а пуговица по сравнению с ним маленькая, просто крошечная. К тому же по кольцу трамвай едет медленно. Он только пуговицу расплющит – сделает совершенно плоской. Что от него и требуется. И тогда получится… Что бы вы думали?

Да всё очень просто! Особенно для сообразительного рационализаторского ума.

Ну?

Ну!

Не сообразили ещё? Герб на металлическом кругляшке…

Ну?

Мысль заработала?

Три копейки получатся! Или даже пять!

Надо только попробовать – опыт провести.

Пять копеек по размеру, конечно, больше, чем три. Но какого диаметра будет расплющенный кругляшок, никто сразу предположить не мог.

Требовалось всё проверить экспериментальным путём.

Однако желающих ставить опыты на трамваях не находилось. Все были детьми воспитанными и послушными.

В классе, помимо адажских, тоже учились дети военных. Так что и шинели, и кителя с пуговицами, и коробочки с запасными пуговицами у многих дома имелись.

Вот и Таня была «капитанской дочкой». И жила она напротив школы. И адажский автобус был виден из её окна.

Класс в те дни бурлил и рокотал: получится или не получится, можно или нельзя, как осуществить замысел и кто за это возьмётся.

– А тебе на кольцо можно? – спросил кто-то из адажских Таню после уроков в те переполненные напряжёнными и острыми дискуссиями дни.

Таня сразу поняла, что к чему, и с удовольствием ответила, как отрезала:

– Нет, нельзя!

Ей вообще можно было только рядом с домом гулять. И ещё около школы. И то – недолго. И ни на какое трамвайное кольцо ходить ей не разрешалось.

– Жалко, – сказал кто-то из Игорей, Серёж и всей компании.

Таня изначально была противницей бредовой доктрины. Ну как три копейки могут из пуговицы получиться! Ерунда какая-то!

И одноклассников она убеждала, что на копейках же всё совсем другое – цифры написаны – 3 и 5, а на пуговице – звёздочка. Но с её весомой аргументацией соглашались далеко не все.

И ещё Таня понимала, что адажские идут неправильным путём. А вдруг они действительно трамвай с рельсов пустят?

И как можно потом использовать эту расплющенную железку, выдавать её за монетку?! Ведь это же фальшивомонетничество и преступление! А этого делать ни в коем случае нельзя, потому что это очень плохо.

В беседах с сомневающимися одноклассниками свою точку зрения Таня высказывала. Потому к ней с предложениями о проведении эксперимента и не обращались, понимали, что не пойдёт она на такое.

К тому же Таня была отличницей. И командиром отряда. Командовала классом на всяких мероприятиях – «Отряд! Равняйсь! Смирно!» говорила. На смотре строя и песни, например. Шла рядом с выстроенными по парам соучениками и громко с выражением декламировала: «Левой! Левой! Раз-два-три!» А потом рапорт сдавала: «Товарищ председатель совета отряда! Третий „г“ на смотр строя и песни построен и готов!» И класс неизменно завоёвывал первые места. Потому что чувствовал себя хорошо отрегулированным механизмом, особенно когда дружно чеканил шаг по спортивному залу и громко слаженно пел: «Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг“!» И единение, и духовная общность, и чувство локтя, и причастность к чему-то высокому – всё звучало в этой песне и сильно сближало одноклассников.

Но в те дни класс разделился на два лагеря. Меньшая часть увлеклась авантюрной концепцией. Бóльшая часть подвергала её остракизму. Одни уверяли, что три копейки получатся, другие говорили, что ни за что не получатся. Ну как они могут получиться! Бред какой-то! Да и за трамвай страшно! И за пассажиров! И за водителя трамвая! И за прохожих!

А в целом класс замер и затаился. Видимо, перспектива лёгкой наживы стала для кого-то притягательной, идея активно муссировалась в адажском автобусном сообществе. Хотя, наверное, изначально она пришла в более старшие головы.

А в третий «г» доктрина внедрилась, поселилась и навязчиво обсуждалась. Она прижилась, будоражила умы, не давала покоя и даже не то, чтобы витала в воздухе лёгким облачком, а лежала и набухала в земле грузным тяжёлым семенем. Дебаты не прекращались, хотя велись шёпотом и с оглядкой.

Однако провести эксперимент никто не решался и не брался.

Пока наконец неуверенные и робкие круги третьего «г» не потрясла новость: испытания провели старшие товарищи – взрослые – чуть ли не шестиклассники. Уж им-то на трамвайное кольцо можно было ходить! И в магазин тоже. А взрослые знают, что делают! Они же взрослые! И умные! В шестом классе учатся!

Так вот: у них всё получилось!

Настоящие пять копеек! А у кого-то – три!

Точных данных о конечном продукте, добытом в результате рискованных испытаний, слухи не передавали. И адажские предполагали, что всё зависит от чистоты эксперимента. Три или пять – это как расплющит! Пробовать надо!

Но главным было то, что трамвай оставался в целости и сохранности! Никуда не падал, а ехал себе невредимый дальше по рельсам как миленький.

И тут всю начальную школу взбаламутило и затрясло. Всем захотелось попытаться. Это же так просто! И очень интересно.

Вот тебе пуговица, а вот – раз – и три копейки! Или целых пять! А на них можно пакетик картофельной соломки в магазине купить. Адажской, кстати. Её там выпускали.

Говорят, что все адажские шестиклассники так делали. Плющили пуговицы и соломку на получившиеся пятаки покупали.

К тому же они учились во вторую смену. И свои рискованные опыты умудрялись проводить вечером после уроков – под покровом темноты, не привлекая внимания посторонних.

Таня никогда не поддавалась массовому ажиотажу. И безумный замысел одноклассников её не захватил. Она свою точку зрения высказала и в трамвайно-пятикопеечных дебатах больше не участвовала.

Но вот однажды, когда Таня вышла из школы после уроков, её окликнула Неля.

– А давай на лёдике покатаемся! – предложила она. – Там адажские, знаешь, как здорово у скамеек раскатали! Нам с Наташкой можно немножко на площадке поиграть.