Виктор Улин - Нина

Волков вздрогнул.

В прошлом между ними было все не так просто.

Домашние пирожки, которыми угощала Антонина Максимовна, оставались невинной, почти материнской заботой.

Однако правы психологи, утверждающие, что в основе отношений между противоположными полами лежит сексуальный интерес, даже если он и не осознается.

С женщиной, не вызывающей невнятных желаний, Волков не пил бы чай ежедневно, довольствовался бы буфетом.

Несколько раз интерес прорывался.

До определенной поры в институте теплились отголоски советских времен: состоялись вечеринки, приуроченные то к праздникам, то к чьему-нибудь дню рождения.

После быстрой закуски и возлияний начиналась свободная часть.

В большом холле приглушали свет, запускали магнитолу.

Танцевать никто не умел, просто топтались под музыку.

При любом начале Волков оказывался накрепко привязан к Антонине Максимовне.

В институте хватало более молодых женщин и даже девиц-аспиранток, но его интересовала лишь зрелая лаборантка.

Они переминались в самом темном углу.

Под ладонью осязалась застежка бюстгальтера на спине Антонины Максимовны, ее большая грудь теснила сквозь рубашку. Томимый нешуточным желанием, он прижимался к ее животу.

Оба понимали состояние, ничего не скрывали друг от друга.

Поведением двигал алкоголь, снимающий границы.

Но дальше нескромных прикосновений дело не шло.

На следующий день все забывалось, за чаем ни о чем лишнем не вспоминали.

Тогда такие отношения виделись разумными.

Сейчас показалось, что во времена, когда оба были моложе, следовало хотя бы поцеловаться где-нибудь на черной лестнице.

-…Думаешь, это так легко? Мужчины сейчас разборчивы…

Антонина Максимовна без нужды поправила волосы.

На плече просвечивала бретелька бюстгальтера – черного под белой блузкой.

–…К тому же это раньше я была такая белая и пушистая. А кому нужна старая брюзгливая баба?

– Нина, ты не старая и не брюзгливая, – Волков покачал головой. – Ничего не понимаешь в мужском взгляде на женщин.

Кофе остыл, последний глоток показался неприятным.

– Ты прекрасно знаешь, что я всегда тебя хотел.

– Это было давно.

– Ну и что? – возразил он. – До сих пор тебя хочу.

Последнее было неправдой.

Нынешняя Антонина Максимовна не вызывала желаний, к ней ощущалась только жалость.

– Хочу, – повторил Волков, не зная, зачем.

– Не ври.

– Не вру.

– Врешь.

– Зачем мне врать?

– Не знаю.

– И я не знаю.

– Тебе видней.

Слова летели с разных сторон, горошинами падали в одну и ту же воронку.

– Нина, я тебе еще сто лет назад предлагал потрахаться, – добавил он. – Да только ты не соглашалась. Сейчас пришел момент.

– Момент?

– Да. Тебе нужны мужские гормоны и я тебе могу их дать.

– Юрка, ты шутишь.

– Шучу, шучу, – подтвердил Волков. – Извини за глупую шутку.

В самом деле, подобными вещами можно было лишь шутить.

– А мне показалось, не шутишь.

– Не шучу.

– Или шутишь?

– Или шучу.

– А я не знаю, шутишь или не шутишь.

Горошины не останавливались, смысл наполнялся содержанием.

Кажется, Антонина Максимовна сама не понимала, что ищет в его словах.

Волков почувствовал, что шутки в сказанном меньше, чем когда бы то ни было.

– Раз показалось, значит – не шучу. Потому что…

– Значит, не шутишь, – сказала она и слегка порозовела. – Ладно, я согласна. Лечи гормонами

Последнее воспринималось игрой.

– Ну и когда же… Будем тебя… лечить?

– Когда угодно. Я ж на работу не хожу. И месячные у меня прекратились, ничего не страшно.

– Можем поехать хоть прямо сейчас.

– А ты что, можешь отлучиться с работы?

Вопрос прозвучал серьезно.

– Я могу на нее вообще не возвращаться, – ответил Волков. – Я замдиректора по очень важным вопросам. Меня никто не контролирует от звонка до звонка.

– Сегодня не получится. Подругу в гости жду, придет показать нового ухажера. Надо приготовиться.

– Тогда завтра?

– Ну давай завтра.

Игра заводила все дальше.

– Куда подъехать? Ты где живешь?

– На Герцена.

– Это где? Не знал, что есть такая улица. Везде только всякие Валиди, Гафури, Нигмати, Янаби, кто там еще? Удивляюсь, как в этот башкирский сброд затесался наш Пушкин и до сих пор цел, хоть и в самом центре.

Волков не страдал излишней любовью к людям, а пиетета к местным деятелям культуры и вовсе не испытывал.

– У черта на рогах. В Черниковке. Сюда ездила в « Медилаб » на платные анализы.

– Найду. Какой номер дома, к которому часу тебе удобнее?

– А можешь подъехать к « Будь здоров » к четырем?

– Что такое « Будь здоров »? Фитнес-центр?

Антонина Максимовна сыпала названиями, которых он никогда не слышал.

– Платная клиника в Зеленой Роще. У нас в районке не врачи, а коновалы. Завтра записалась на прием, пятнадцать тридцать.

– Хорошо, подъеду, куда надо, к шестнадцати часам, навигатор выведет. Но…

Волков, кажется, опомнился.

Перебрасываться словами было легко, итог мог оказаться необратимым.

В спокойной жизни вряд ли следовало что-то менять.

Мост еще не рухнул, все можно было спустить на тормозах.

–…Но мама твоя не будет против? что к тебе явится… новый врач?

Оптимальным казался вариант, когда все рассосалось бы по внешним причинам.

– Мама сидит в своей комнате, в мою жизнь не лезет. Она нам не помешает.

От « Будь здорова » они ехали молча.

Белые стрелки на приборных шкалах замерли, новенький « Гелендваген » катился бесшумно.

Звучала ре-мажорная месса Сальери.

Антонина Максимовна сидела, слившись с коричневой обивкой салона. Вероятно, ей было не по себе от задуманного.

Хотя ничего особенного не предстояло.

Все разделились на женщин и мужчин лишь для того, чтобы время от времени соединяться.

Без этого терялся смысл жизни.

То, что они договорились по-деловому, без Пушкинских вздохов и Цветаевских всхлипов, было естественным.

Двадцать первый век ускорил темпы, сжал время; ходить галсами не осталось возможности.

Впрочем, последние размышления грешили излишней глобальностью.

Прикосновения нескромной частью тела к горячему животу лаборантки остались в несуществующем прошлом; да и лаборанткой Антонина Максимовна перестала быть.

Их вела практическая необходимость: ей требовалось лечение, он предложил свои услуги.

Каждый выбирал для себя.

Кроме того, в предстоящем сексе не было ничего сексуального.

Если бы они сошлись по-иному: сначала созвонились, потом встретились, где-то погуляли, подержались за руки, куда-то прокатились, поцеловались через селектор АКПП и совершили все прочее, предшествующее падению в постель – это показалось бы нормальным.