Олисава Тугова - Когда поёт Лис

– Когда?

– Ночью… И… Лежит… В кровати…

– Господи! Ничего не трогай. Жди. Я приеду через… Три часа.

Короткие гудки…

И тогда Лис разрыдался в голос. Сел на пол и завыл, подняв мокрое лицо к пожелтевшей побелке потолка.

Проснулась и закричала Акулинка. Лёнька утёрся рукавом рубашки и бросился к ней. Подхватил на руки. Зашагал туда-сюда перед закрытой дверью – из щелей тянуло ледяной тишиной.

– Слушай, Кулёчек, слушай, – всхлипывал Лёнька, а потом запел:

Что такое осень? Это небо,

Плачущее небо под ногами.

В лужах разлетаются птицы с облаками,

Осень, я давно с тобою не был.

Осень, в небе жгут корабли,

Осень, мне бы прочь от земли.

Там, где в море тонет печаль,

Осень – темная даль…

Это была любимая песня отца.

Последний на сегодня. Работница паспортного стола посмотрела на сидящего напротив неё мальчишку. Таких через её кабинет проходило тысячи. И все волнуются, когда заходят к ней без родителей, чтобы получить свой первый взрослый документ. Кто-то бравирует, кто-то стесняется… Каждый день одно и то же… Но этот лохматый паренёк выглядел так, будто его привели сюда на расстрел. Смотрел мимо неё куда-то в бездну. Женщина положила перед ним документ, открытый на нужной странице. Окунула перьевую ручку в чернила и аккуратно подала: «Распишись». Двухтысячный на дворе, а мы всё по старинке… Посмотрела, как дрожат руки, взявшие перо, вздохнула и подсунула тетрадный листок: «Попробуй сначала здесь, потренируйся». Нет у современных детей чистописания, перо и чернила в первый раз в жизни видят… Паренёк упрямо мотнул длинной чёлкой и одним росчерком вывел свою фамилию. Ни кляксы. Ровные, аккуратные буквы. А лицо-то… Лицо – будто маска скорбной куклы.

Как всё изменилось. Нынче мальчишек воспитывают совсем иначе, нежели в наше время. Берегут, сюсюкаются с ними, разрешают слишком многое. Вот и вырастают такие, как этот пижончик, для которых самостоятельно зайти в кабинет – неимоверный стресс. Потом так и будут всю жизнь на готовеньком… Не получится из них нормальных мужиков, которые смогли бы защитить свою семью…

Лёнька, стараясь держаться прямо, вышел за дверь. Коридоры, набитые ждущими людьми… И вот над головой ватное ноябрьское небо. В руке документ в красной обложке – паспорт гражданина Российской Федерации. Пропуск во взрослую жизнь. На него с маленькой чёрно-белой фотографии смотрел и слегка улыбался ничего не подозревающий мальчишка. У этого мальчишки были любящие родители, уютный дом и ровная дорога в светлое будущее. Лёнька встретился с ним глазами. И нестерпимый спазм скрутил горло. Больше не было физических сил сдерживать боль. Она текла тёплыми каплями по щекам, била горячечной дрожью. Лёнька схватил с земли пласт подтаявшего снега и всей пятернёй размазал по лицу. Надо держаться.

Сумрачная аллея с негорящими фонарями закручивалась спиралью. Его ждут пятеро младших. Теперь он, только он, он один… Надо идти. Надо что-то купить на ужин. И лампочку… В коридоре перегорела… Из грязной вечности падал редкий снег и таял в лужах на асфальте. Вчера… Что мы вчера ели…

А, точно… Вчера… Умер отец.

– Зачем мы здесь? – Катя смотрела в окно. За стеклом реабилитационного центра – снежное месиво и темнота. Ничего не видно. Но Катя продолжала вглядываться – безучастно и безнадёжно.

– Пока нужные документы не оформят. И все здешние специалисты с нами не побеседуют… – Лёнька отвечал в сотый раз. Она не слышала. И снова спрашивала:

– Зачем мы здесь?

– Завтра-послезавтра вас отправят в детский дом. Хорошо, если всех вместе, как тётя просила.

– Значит, будем теперь в другую школу ходить?

– Да.

– Капец. Зачем мы здесь?

– А ты, Лёнь? – спросила Надя. Они сидели втроём на кровати: Лёнька и прижавшиеся к нему с двух сторон Надя и Серёжа.

– Я, наверное, тут останусь до лета, чтобы девятый класс в своей школе закончить… Если разрешат…

Серёжка положил стриженую голову на ноги старшего брата и дремал. Его всё устраивало. Особенно то, что не надо больше ходить в детский сад.

О будущем четырехлетний малыш ещё думать не умел.

– Надька, ты бы лучше жрать начала. Дождёшься, что тебя в больницу отправят и будут внутривенно кормить, – не отрывая взгляда от черноты окна, пробормотала Катя.

Надя сильнее прижалась к брату, как цыплёнок под крылом наседки, замерла под его рукой.

И запищала оттуда, оправдываясь:

– Я не могу. Я говорила им, что не могу, объясняла – не понимают. Никак не получается. Будто горло сводит. И всё обратно…

Лёнька обнял её сильнее, мол, понимаю, держись, сестрёнка. Она виновато улыбнулась – одними губами, не меняя выражения страдающих затравленных глаз.

– Я знаю, кто сможет тебе помочь, – старший брат загадочно посмотрел вдаль, будто припоминая.

Катя скорчила скептическую рожицу, но так, чтобы Надя не увидела.

– Не ты первая, не ты последняя на этом свете бедная сиротка, Надюша… О таких, как ты, есть много интересных книг… Представляешь, рыжая девочка со смешным именем Пеппи обитала в большом доме совсем одна, потому что мама её умерла, а папа был капитаном корабля и приезжал к ней очень редко. Зато с ней жила ручная обезьянка и настоящая лошадь. И это оказалось весело.

– А ещё у неё был чемодан золотых монет, – вставила Катя.

– И у неё его не отняли? И в детский дом не забрали? – хмыкнула Надя.

– Нет. Потому что она была очень сильная и находчивая. А второй бедной сиротке Полианне пришлось жить со злой тёткой. Но она не сдалась, потому что придумала игру, при помощи которой во всём находила радость…

– Ну, как бы эта твоя Полианна смогла на нашем месте найти радость?

– Она бы сказала: «Наденька, какая радость, что у тебя не злая, а добрая тётя, и ты будешь ездить к ней на все праздники и каникулы, если захочешь. Какая радость, что ты не умрёшь от голода, что тебе не надо тревожиться о своей судьбе – всё уже решено. И радость, что ты не одна, у тебя три сестры и два брата». А ещё одну девочку приютил богатый дядя в огромном страшном доме. Но она не переставала верить в чудо – и чудо случилось – около дома нашёлся секретный красивый сад…

– Сильная девочка… Девочка, которая умела радоваться… Девочка, верящая в чудо… И они все стали счастливыми? – Надя заинтересованно смотрела на брата.

– Да. И я тебе завтра принесу про них книжки, сама сможешь убедиться, что у них всё сложилось хорошо.

– Ага, классно, когда про таких, как мы, пишут книги. Я почитаю…

– Я, чур, буду первая про Пеппи читать, – вдруг заявила Катя, отходя от окна и залезая в соседнюю кровать.

– Ладно, а я про сад, – согласилась Надя. – Лёнь, спой песню… Пожалуйста… Как раньше бывало… Ничего, что без гитары. Просто так.