Ермак Михал’ч - Пятый угол

Бог дал людям веру. Изначально он проявлял себя грозой или дождём, палящим солнцем или студёной зимой, и люди верили в проявление высших сил. Но, отчаявшись подчинить эти силы себе, самые хитрые из людей решили олицетворить Бога и создали религию. Придумали Богу имя, образ, лицо и даже легенду о нём. Вот только у каждого народа получилась своя религия, свой Бог. Не сходились во многом ни легенды, ни образы, ни имена одного-единственного Создателя, что и послужило поводом для нескончаемой вражды между людьми. Каждая религия утверждала, что именно её Бог является истинным, верным, правым… И пыталась склонить на свою сторону как можно больше людей! Почему глупые люди не задумывались, что солнце для всех светит одинаково, одинаково они мокнут под дождём, одинаково гремит для них гром, и все они одинаково, вне зависимости от их религий, умирают от наводнения, извержения вулкана, смерча или болезни…

Нужна ли была людям любовь? Ведь именно в этом и заключался эксперимент Проекта. Именно способность чувствовать любовь и дарить её окружающим должна была отличить людей от остальных примитивных существ, пусть порой и разумных. Но люди и этот божий дар сумели извратить, исковеркать. Самое чистое чувство они использовали для корысти, для манипуляций, для обмана, для наживы, ничем не отличаясь от других разумных ЖИВОТНЫХ.

У людей был ещё крохотный шанс сохранить себя и планету, но Бог уже практически не верил в него. Ему жаль было сворачивать этот проект, но, похоже, другого выхода не было…

Не заметив, как докурил почти до самого фильтра, Бог щелчком отправил окурок в небо и, ссутулившись, ушёл обратно в лабораторию.

Огонёк догорающей сигареты, описав широкую дугу, погас в космической синеве.

***

– Ты меня любишь?

– Люблю. А ты меня?

– Я тебя тоже. Очень!

Двое подростков, Машка и Алёшка, сидели на крыше старого заброшенного дома и, зябко прижимаясь друг к другу плечами, глядели в ночное небо, полное звёзд.

– Ой, смотри, Лёха, смотри, звезда падает! Загадывай скорее желание!

– Где?

– Да вон, дугу описала такую широкую и загасла. Видал? Желание успел загадать?

– Не-а.

– А я загадала!

Они снова ненадолго замолчали, ощущая тепло друг друга и вслушиваясь в редкие ночные звуки и шорохи.

– А о чём… желание-то загадала? – запоздало спросил Алёшка.

Но Маша лишь улыбнулась, глядя в ночное звёздное небо, и крепко сжала руками его ладонь.

За окном поезда дождь лил как из ведра. Он прибивал листву к асфальту, наполнял ненасытные лужи, и тысячи искристых капель крохотными акробатами перескакивали с веточки на веточку, с листка на листок. Порывистый ветер не отставал от своего младшего брата: он срывал капюшоны с редких прохожих, выворачивал наизнанку хрупкие зонтики и раздавал пощёчины крупными дождевыми каплями.

За окном поезда бушевала стихия.

В купе же, напротив, было тепло и уютно. Вагон плавно покачивал редких пассажиров. Одни из них дремали, наслаждаясь теплом и вынужденной ленью, другие читали или разгадывали кроссворды. Кто-то в дальнем купе негромко разговаривал.

Она давно уже отложила книгу и задумчиво глядела в окно, в самую гущу бушующей осени. Приятно было ощущать комфорт, когда там ветер с дождём творили хаос. Но она не чувствовала покоя и умиротворения. Такой же хаос, такая же промозглая осень вот уже несколько месяцев царили в её душе. Она жила как в тумане: то выныривая из него, то вновь погружаясь с головой. Куда она теперь ехала? Сложно сказать. Убегала от Него. Или возвращалась к Нему. Бежала от Себя или искала Себя. Или просто ехала, чтоб хоть что-нибудь делать, хоть где-нибудь быть, хоть что-то менять. Просто чтоб не умереть от тоски, одиночества, обиды…

– Не помешаю? – мужской голос вывел её из водоворота мыслей.

– Н-нет, – глухо ответила она. – А вы кто?

Лицо его – волнистые волосы и голубые глаза – показалось ей смутно знакомым, но она никак не могла припомнить, где же видела этого молодого человека.

– А я – ваш сосед. Вот моё место. Тридцать семь, – он протянул ей билет.

Она машинально взяла его и невидящим взором, ещё не оправившись от своих мыслей, уставилась на небольшой прямоугольник казённого бланка.

– Наверное, я спала, когда вы вошли, – она равнодушно вернула билет.

– Да нет же, я еду с самого начала. Я уже несколько раз заходил к вам. Ну же, вспоминайте, – искристо улыбался парень и позвякивал чайной ложечкой в стакане с подстаканником.

Тут она смутно припомнила его в голубой рубашке с железнодорожным значком на кармане и тёмно-синих форменных брюках.

– Вы же наш проводник! – недоумённо воззрилась она на улыбающегося парня, вспоминая, что именно он помог затащить в вагон её неподъёмную сумку. – Но тогда я совсем ничего не понимаю! Почему вы едете в этом купе? Зачем вам билет?

– Ну, тут дело такое, долгая, в общем-то, история. А хотите чая?

– Очень хочу! С маленькой конфеткой или шоколадкой, – не узнала она свой голос и вообще удивилась своему ответу. Словно кто-то отстранил её от управления телом и разумом, самовольно усевшись за рычаги управления, и оставил хозяйку наблюдать за происходящим со стороны.

– Я мигом, а то мой чай тоже совсем остыл, – и проводник выскочил из купе.

Она снова глянула в окно, ощущая в душе какое-то новое – или давно позабытое – чувство. За окном смеркалось, в стекле она увидела своё отражение. Вздрогнула и ужаснулась. Она не могла припомнить, когда в последний раз смотрелась в зеркало! Быстро достав из-под подушки сумочку, она как могла наспех привела себя в порядок. Благо, в вагоне был полумрак, а она сидела, забившись в дальний угол, сокрытая тенью от верхней полки.

Проводник вернулся с двумя стаканам горячего чая, сахаром, печеньем и маленькими шоколадными батончиками.

– На самом деле, на железной дороге я больше не работаю. Взял отпуск с последующим увольнением и, пользуясь льготным проездом, решил махнуть на Дальний Восток. Специально подгадал, чтоб с нашей бригадой ехать. Жаль с ребятами расставаться, вот и решил – до последнего. А тут как раз в дороге бывшая напарница заболела. Предложил подменить на пару дней, чтоб отлежалась. Теперь она снова в строю, а я, наконец, простой пассажир, – он перевёл дух и отхлебнул чай из стакана. – Вот такая вот история! А вы куда едете, если не секрет?

– А, туда, – неопределённо махнула она рукой, – к сестре.

Она снова уткнулась в окно, разглядывая сквозь покрытое каплями дождя стекло проносящиеся мимо огни фонарных столбов. Но вдруг повернулась к нему и спросила:

– А вы куда едете? Домой? И почему вдруг проводник, что за профессия? Совсем не мужская!

Последней фразой ей вдруг захотелось уколоть парня, сделать так, чтоб не одной ей было хреново на душе. Но он совсем не смутился, будто и не заметил укола. Будто жало скорпиона уткнулось в толстый панцирь черепахи и соскользнуло с него, не причинив никакого вреда.