Николай Иванов - Реки помнят свои берега

Едва она взяла подарок, Борис бросил джип вперёд, резко, двумя движениями развернулся и, коротко просигналив, пронёсся мимо. Значит, и впрямь опаздывал, а из-за неё теперь будет нестись, навёрстывая время…

Вера смотрела вслед, пока машина не скрылась за лесополосой. Счастливо уткнулась лицом в жёсткий букет и теперь уже в самом деле вприпрыжку побежала к селу, боясь, что дед Федя успеет доехать на своём велосипеде раньше, чем она скроется за калиткой.

Вечером попыталась быстрее уложить Оксанку с Женькой, но те колобродили, поминутно требовали её к себе для разрешения споров.

– Спите, мне во дворе прибраться надо. Или со мной пойдёте? – припугнула неурочной работой.

Ребята замолкли, и она выскользнула из дома. Прислушалась, но гула машины не уловила. Вылила из ведра остатки воды, нетерпеливо-неспешно направилась к колонке – всё ближе к околице. За неё, конечно, не пойдёт, но интересно бы узнать, приезжал ли Борис. На такой машине, как у него, из Суземки и впрямь – всего пятнадцать минут.

Деревенская тишина, в отличие от городской, наполнена звуками, но ни один из них не относился к шуму мотора. Ну и ладно. И с чего она взяла, что такой представительный и богатый глянет на неё, с травяной тесёмкой через плечо?

Расплёскивая воду от быстрой ходьбы, пошла обратно к дому. По-хорошему, надо подумать о том, чтобы завести в хозяйстве живность. Для той же маломерной козы трава за селом даром. А за ним тишина… Но с чего она взяла, что пошла бы на свидание? В институте, будь желание, каждый день могла менять женихов. Да только вместо свиданок в детдом к Оксанке с Женькой бегала при первой возможности. Сейчас собрались все вместе, а личной свободы, получается, ещё меньше стало. Смешно. Но зато вместе. Столько билась…

Погремела на крыльце ведром, давая понять ребятам, что вернулась. Спустилась, выглянула за калитку в огород. Его по весне Фёдор Максимович-то распахал, засадил картошкой, но надо полоть, трава поднялась выше ботвы. Если взять ведро и пройти по межам, то сразу за частоколом и суземская трасса. Кому какое дело, что она собирает в ведро? Может, жёлтые горошинки пижмы. Посушить на зиму. Насколько помнится, она и от ран, и от язв, и спазмов сосудов. Опять же и против моли, блох всяких. Сколько времени дом стоял нежилой? То-то. Надо промыть его внутри именно с настоем пижмы. Если к тому же набросить платок на голову, никто и не узнает, даже если и увидит случайно.

Несмотря на возраст, это было первое назначенное Вере свидание. В институте в самом начале учёбы и впрямь знала одну дорожку и одну заботу – в детдом, заслужив среди студентов репутацию «синего чулка». Но даже когда редкие для пединститута ухажёры расхватали более свободных подруг, Вера продолжала снисходительно посмеиваться над парнями: это просто вы не знаете, какая я на самом деле! Как бы не оказалось поздно и не стали кусать себе локти, товарищи женихи.

Не стали. Со второго курса подружки принялись играть свадьбы, пошли «курсовые» детишки. Вот тут и подкралась если не паника, то тревога: а что же она? Чем ущербна? Чего греха таить, сама стала поглядывать на парней: где ты, суженый-ряженый, в красный угол посаженный? Где же тебя так долго носит?

Перед самым распределением разозлилась – да пошли вы все куда подальше, и без вас хорошо. Нашла силу демонстративно отказывать во внимании даже тем немногим, кто на выпускном вечере приглашал на танец. Может, была и не права.

Скорее всего, не права, потому что сейчас извивается среди бурьяна, оберегая себя от крапивы и репейника. Плохо, что не надела брюки. Хотя платок при брюках – это, наверное, смешно…

Представлять себя со стороны не хотелось, а уж давать оценку тем более. Идёт – и идёт. Встретит Бориса – поговорит, с неё не убудет, а нет – и впрямь наберёт пижмы. А с козой они всё же не справятся, сена на зиму без мужских рук не заготовишь. Легче договориться и покупать у кого-нибудь банку молока. Да и не куковать же в Журиничах всю жизнь. Осмотрятся, укрепятся семьёй после пятилетней разлуки и попробуют поискать чего получше. Господи, уже пять лет, как мамы не стало…

Огороды оказались короткие, не успела про жизнь подумать – а уже и суземская дорога перед носом. Вроде никто не видел…

Тут же присела: прямо перед ней горбатился в сумерках джип Бориса. Приехал! Пообещал – и приехал. К ней! Но ведь они совсем не знают друг друга. Поманил пальчиком – и прибежала? Какая же она дурочка!

Из машины лилась лёгкая мелодия, закат, придавленный облаками, отливал багровой полосой. Набиравший силу месяц, словно пастух, собирал вокруг себя стадо пока ещё бледных звёзд. Но как же сладко от беспокойства в груди! Выйти или отползти, вернувшись домой проторенной тропкой? Но зачем тогда шла! Человек ведь ехал, столько бензина сжёг…

Медленно привстала, делая вид, что смотрит в сторону и ничего не видит. Приподняла над травой ведро. Она и впрямь вышла за пижмой. Только её найти ещё надо в сумерках. А ухо будет держать востро. Как он смотрел на её коленки! Как быстро перешёл на «ты»! Как был уверен, что она придёт!

Ох, что она делает…

– Я здесь.

Борис стоял в стороне от машины и наверняка видел все её приседания. Стало жарко, захотелось сбросить удушливый платок, но водитель уже оказался рядом. Взял за плечи, медленно, но решительно прижал к себе. Ведро мешало то ли ей сопротивляться, то ли ему прижаться сильнее, и он прошептал над ухом:

– Пустое?

– Нет, там пижма. Для отваров на зиму…

– Пойдём в машину.

– Нет!

Машина – ловушка, оттуда не убежать, там она беззащитна…

– Мы просто отъедем. Подальше от села.

Борис забрал ведро, взял Веру за руку и повёл к машине. Джип приветливо подмигнул подфарниками, отключая сигнализацию.

«Что творю, что творю», – ужасалась себе Вера, садясь в машину. Ведро загремело в багажнике. Отъезжать далеко нельзя, ребята одни дома…

Остановились на развилке дорог. Та, что шла на Украину, за ненадобностью зарастала травой, в её зелень и загнал машину Борис. Выключил фары, мотор.

– Привет, – повернулся с улыбкой.

– Привет.

– Ты почему меня боишься?

– Так я вас почти не знаю.

– А давай познакомимся ближе, – Борис протянул руку. Вера отшатнулась, но машина – она и впрямь без пространства.

– Не надо, – с мольбой попросила Вера. Где ведро? Ей домой…

– А ты со мной ничего не бойся, – не опускал руку Борис, по миллиметру приближаясь к ней.

О, как Вера чувствовала это тающее на глазах расстояние. Но ведь ничего не может произойти! Почему что-то должно произойти в такой красивый вечер? А руки у Бориса сильные, настырные, ласковые. И приучают, приучают к себе. Уже коснулся пальцами ушка. Щекотно. Мамочка…

Борис забросил руку за Веру, наклонил к себе. Впился губами в щёку – достал только до неё, зато руки принялись выдёргивать заправленную в юбку блузку.