Николай Иванов - Реки помнят свои берега

– Не будь медюляном, – продолжала увещевать Аня. – Им с дороги отдохнуть требуется, а в гости к ужину звали. И всех, а не одного тебя, кралю неумытую. Вода вон в речке вольная, иди хоть глаза протри. И на голове как чёрт копейку искал.

– Иду куда хочу и каким хочу, – отодвинул Василий сестру. Сама виновата, что вкусно рассказывала про невиданную девицу, поселившуюся в их родительском доме.

– Ага, шлындал где попало весь день, а теперь подавай ему и тонкую, и звонкую, – маленьким, но стойким бульдозером упёрлась ладонями брату в грудь Аня.

Да только разве остановишь такую дылду, как Васька, – высоченный, крепкий от сала и картошки. И что самое страшное – тоже красивый, как подарок под ёлкой. Точно понравится Оксанке…

– А вообще-то она дробненькая. Наверное, болеет, – спасая себя, вытащила Аня последнюю соломинку. Хилая хозяйство не потянет, а без скотины в деревне не прожить.

Брат смял преграду и продолжил путь.

– А у тебя пятница из-под субботы видна.

Васька на ходу заправил торчавшую из-под рубахи майку. Горемычно вздохнув, Аня поплелась следом. После смерти родителей им с Васькой приходилось попеременно жить то у одного деда, то у другого, так что родная изба стояла пустая и пришлась к месту для новой учительницы с сестрой и братом.

– А дед меня не искал сегодня? – идя на мировую, поинтересовался Васька у сестры.

– Дрова распилены, курей я накормила, картошка растёт – нужен ты больно кому до осени, – фыркнули сзади.

– Да вот Оксанке и буду нужен, – не услышав прощения, снова наступил сестре на мозоль.

А самому не терпелось глянуть на городскую постоялицу, в которую успел влюбиться по одному рассказу Аньки. И пока другие ребята не налетели женихаться, требовалось закрепить её за собой. Из деревенских девок какие невесты, если каждый день видишь, как они топчутся в сапогах по навозу?

Не успел подумать, как на улице нарисовалась Зойка Алалыхина, его зимняя пассия. Ведьма – хуже Аньки, всё про каждого на десять дней вперёд знает. Вот с какого рожна именно сейчас сняла с привязи телушку? Как будто зима не придёт, не настоится та в четырёх стенах. Голову на отсечение, что пронюхала про новеньких и выглядывает, что к чему…

– Здоров, Васька. Домой?

– А ты что это скотину раньше времени гонишь? – ушёл тот от ответа. Не хватало, чтобы ему задавали вопросы. Да ещё летом, когда городских девок в селе полно.

– Потом некогда будет, «Мануэль» по телевизору. В клуб придёшь?

– Приду, – пообещал сразу, лишь бы отвязалась. И Анна – не потому, что хотела помочь брату, а просто из природной вредности, добавила нужное:

– Туфля вон в коровьей лепёшке.

Ведьма ведьмой, а вид свой перед женихами Зойка блюла – вместе с телушкой как ветром сдуло. Дорога к Оксане открывалась снова, но перед самой хатой Василий, хоть и прислюнявил чуб, всё же застеснялся явных смотрин.

– Сделаем так, – начал он окончательно перетягивать на свою сторону сестру. – Ты спрячься, а я зайду домой, как будто ничего не знаю.

– Дулечки тебе, – за все свои переживания показала два кукиша Аня. Да ещё вспомнила, как городские шевелят при этом большими пальцами: – Знаешь, как креветки моргают?

В другой раз получила бы по шее, но тут брат лишь поинтересовался:

– А ты хоть раз эти креветки видела?

– Видела. И даже ела!

– Ага, когда во сне летела с печки на лавку. Но если хочешь, куплю, когда увижу в Суземке, – закончил на миролюбивой ноте Василий.

Аня замерла: смеётся или совесть проснулась? Соглашаться на невиданное лакомство или дальше не давать жизни? Выход подсказала житейская мудрость: Васька с Оксанкой всё равно когда-нибудь увидятся, а тут, какая-никакая, а надежда на выгоду…

– Иди, олух царя небесного, – разрешила свидание, не забыв, однако, выставить условие: – Если они гостинцев дадут, поделишься.

– Всё отдам.

…Обживаться в Журиничах основательно или только переждать в них подступающую зиму, новая учительница Вера Родионова ещё не определилась.

Село насчитывало до двухсот дворов, школа, клуб, больничка имелись, и до Суземки, районного центра, асфальт. А оттуда до родного Брянска на электричке всего пару часов. И хотя Журиничи считались тупиковым селом, потому как сразу за коровником начиналась Украина и дороги обрывались, Вера радовалась другому: после получения работы ей, наконец, разрешили забрать из детского дома под опекунство брата с сестрой. Не оказалось после распределения и проблем с жильём: как и обещали в районо, местный лесничий Фёдор Максимович Буерашин выделил для постоя дом своего старшего сына.

– Под твою фамилию, дочка. Пусть это будет твоя новая родина, – ободряюще улыбнулся, сам радуясь тому, что дом сына вновь наполнится жизнью.

– Вер, смотри, что написано про здешние места, – копавшийся в книжном шкафчике Женька показал «Географию Брянской области»: – «Суземь – непроходимые места, глухомань».

– Ничего, люди живут, – успокоила Вера. Занялась сумками с едой. – Оксанка, хлеба нет.

Из дома ещё не выходили, магазинов не знали, но это ли проблема в селе? Церковь, хлеб и песни тут всегда в центре.

– Я с ней, – первым выскользнул за дверь Женька.

На крыльце нос к носу столкнулся с парнем в цветастой рубахе, завязанной узлом на животе. Подался назад, но гость протянул руку знакомиться.

– Не бойся, это мой брат, – послышалось с улицы.

Стараясь не встречаться с Васькой взглядом, Аня вошла в калитку, протиснулась в сенцы. На правах свахи кивнула появившейся Оксане:

– Это Васька, брат. Тоже можете познакомиться.

Уличённый в потаённых желаниях, Василий слился с самыми яркими цветами на своей рубахе. Оксана, ни в чем не виноватая, тоже зарделась не меньше, схватилась за косу, зарылась пальцами в русую плетёнку.

– Господи, сейчас дом загорится! – ничего не упустила из вида Аня. Подтолкнула в спину Женьку: – Пойдём отсюда.

Но не была бы собой, не остановись у калитки и не подучи своего потенциального жениха, – но так, чтобы слышали старшие и на крыльце:

– На красивых девочек так нельзя смотреть: или их сглазишь, или сам ослепнешь.

На всякий случай торопливо вышмыгнула на улицу. Васька, не смея поднять глаз от застывших в косе девичьих рук, принялся оправдываться:

– Болтает много.

Он ослепнет – это ладно. А вдруг ненароком и в самом деле сглазит? Несмотря на длинный язык, Анька ведь и сотой доли не сказала о красоте замершей рядом девочки. Неужели она и впрямь будет жить в его доме, и они окажутся в одном классе?

– Мы за хлебом собрались, – тихо проговорила Оксана, меняя разговор.

– О, и мне дед наказал буханку купить, – придумал на ходу Васька, тут же с ужасом отмечая, что в кармане нет даже гнутой копейки.