Array Сборник - Призвание – писатель. Том 2

Почему же он не ушел, хотя чует человека за версту? Мозг охотника работал лихорадочно. Он что-то знает! Знает такое, что выше его жизни… Наваждение какое-то… Когда человек встретился взглядом с волком, то отчетливо понял: стрелять нельзя. Нельзя тревожить Духа Великого Севера – Злого или Доброго, – вселившегося в этого волка, который застыл в неподвижной позе. Если Дух окажется Добрым, то никогда уже не будет помогать святотатцу, а если Злым, то не простит стрелка и накажет его.

Во взгляде волка, уловившего внутреннюю борьбу охотника, прежняя настороженность сменилась добротой. Подчинившись действию неведомой внешней силы, человек опустил оружие. Зверь принял отпущенный знак примирения и исчез в кустах. Только тогда пришелец ощутил холод на спине, который, впрочем, быстро сменился жаром, запоздало охватившем его от волнения и непонимания случившегося.

Неожиданно раздался слабый детский голосок. Плач ребенка!

Что за наваждения, одно за другим, преследуют его в брошенном стойбище?

Снова мороз по спине, снова человек бросает по сторонам испуганные взгляды, а руки крепче сжимают винтовку. Что-то темное виднелось в небольшом сугробе, где только что стоял волк; оттуда и доносился детский зовущий плач.

Этого еще не хватало!

Юноша, уже набравшийся опыта в суровых северных условиях, подошел поближе и увидел личико ребенка, укутанного в меховое одеяние. Оно было совсем маленьким – лицо ангелочка, оказавшегося в безмолвной снежной пустыне по чьей-то воле, доброй или недоброй. И только одинокий волк в холодном пустынном пространстве был ему хранителем.

Так вот в чем причина необъяснимого поведения волка! Он стоял на защите ребенка, дитя человеческого! Иван нагнулся над находкой. Сколько ребенку было отроду? Каких-то несколько дней. Как он здесь оказался? Почему не в юрте? Снег был примят, вокруг волчьи следы, вот и лежанка зверя, который пристраивался к малышу вплотную, согревая своим телом.

Теперь вопрос – что делать с ребенком? И как с ним обращаться, если подобных навыков не имелось ничуть? Солнце уже коснулось лучами линии горизонта, скоро наступит полная темнота, как это бывает на бескрайней ровной местности, и медлить было нельзя. Иван взял на руки ребенка, который сразу перестал плакать и смотрел ему в глаза, изучая нового попечителя, явившегося взамен мохнатому зверю.

Новоявленный воспитатель с живой поклажей на руках повернулся к двери жилища – и только сделал пару шагов к ней, как новое ужасное зрелище предстало его глазам.

Чуть правее от юрты, привалившись спиной к стволу ветвистого кедра, сидел Булчут. Тело было покрыто снегом, и только непокрытая голова, возвышаясь над белым покровом, строго смотрела побелевшим лицом в сторону чада, оставшегося без помощи и заботы. Остекленевшие глаза были открыты и словно следили в беспокойстве за оставленным ребенком, подчеркивая трагичность картины. Около дядиных ног под продолговатым сугробом угадывалось тело его жены, родительницы крохотульки, находившейся на Ивановых руках. Что же с ними случилось?..

А кроха требовала заботы и внимания. Надо все-таки идти в юрту, развести огонь.

Осторожно вошел в юрту. В ней ничего подозрительного, только холод казался сильнее, чем снаружи. В котелке замерзшая вода, к стене приставлено охотничье ружье.

Вот уже разведен огонь, в жилище стало теплее. За слюдяным оконцем темнота, ребенок молчал, будто понимая, что сейчас не время для капризов, лишь временами напоминал о себе легким шевелением. Чем его кормить, грудного младенца, оставшегося без материнского молока?

Иван готов был впасть в отчаяние, когда в дверь снаружи кто-то начал скрестись. Иван прислушался, взял винтовку и подошел к двери. Снова раздалось поскребывание, уже требовательное. Что за духи явились из темноты?!

С ружьем на изготовку охотник подошел к двери, толкнул ее ногой и отскочил назад. Дверь распахнулась, и в метре от порога Иван увидел того же волка, что и раньше. В лунном свете он был хорошо виден и снова стоял под прицелом, рискуя жизнью и добиваясь своей потаенной цели. Какой? Возможно, волк просился к ребенку, о котором заботился до прихода человека и знал, что делать. А еще Ивану показалось, что волк улыбается!

Иван опустил оружие и сделал два шага в сторону, пропуская настойчивого гостя.

Волк переступил порог, мягкой поступью подошел к лежанке и, вскочив на нее, лизнул лицо малыша. Иван находился в неимоверном напряжении, готовый выпустить в зверя огневой заряд, но не видел в его действиях ничего угрожающего для ребенка. Вот он аккуратно переступил передними лапами через дитя и припал животом к его лицу. Раздалось энергичное причмокивание.

Волк оказался самкой, кормящей человеческого детеныша! Иван, получивший на стойбище столько впечатлений, что их хватило бы не на один год, отказывался верить своим глазам. Уж не пятый ли сон он досматривает, где события мелькают одно невероятнее другого?..

Тем временем, закончив кормление, волчица спрыгнула с лежанки, мельком взглянула на охранника и покинула помещение.

Только тогда Иван закрыл дверь и подбросил в огонь дрова. Ребенок безмятежно спал, вызывая прилив нежности и умиления. Иван прилег рядом в тревожных раздумьях о предстоящем дне. Как одолеть путь до поселка, до которого более тридцати километров по тайге? Чем кормить ребенка в пути? И что произошло с погибшими хозяевами?

Но вскоре путника, утомленного затяжным переходом, одолел глубокий сон.

Утром Иван приступил к подготовке похода. Нагрел в котле воду и развернул беспокойно ворочавшегося ребенка. Это была девочка… значит, двоюродная сестренка. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы ее помыть, перепеленать, после чего малышка тут же уснула. Для походной экипировки сестренки охотник из рысьей шкуры изготовил что-то наподобие котомки. Заглянул в хозяйский лабаз, где, к своей радости, обнаружил запас кедрового ореха. Вот что подойдет для детского питания, если растолочь и приготовить кедровое молоко! Этим и занялся молодой нянь.

К полудню приготовления были завершены. Оставалось затащить в юрту окоченевшие тела покойных родителей осиротевшей сестренки, оставить на том же сугробе, где волчица выкармливала девочку, продуктовые запасы и – в поход.

Иван Петров шел к поселку, где можно было пристроить сироту и сообщить о странной гибели ее родителей. Скорость передвижения была невелика, пришлось устроить несколько привалов и провести наступившую ночь у костра. Питание для ребенка оказалось вполне сносным. Орех и для него стал подспорьем.

События, случившиеся на стойбище, мерещились Ивану, пока тяжелые веки с характерным якутским разрезом не сомкнулись в беспокойном сне.