Сэр Ричард Ф. Бертон - Еврей, Цыган и Эль Ислам

«Эти люди – такие обособленные, такие сильно национальные, так тесно связанные друг с другом – продемонстрировали самую поразительную способность отождествлять себя с несколькими странами, в которых они вложили свое состояние. Английский еврей – это англичанин, он восхищается английскими привычками и английским образованием, становится превосходным судьей, в совершенстве играет роль сквайра и даже осторожно пользуется властью, которую со своей неисчерпаемой странностью предоставляет ему английский закон, в то время как он отказывает в ней членам крупнейшей христианской секты и дарит должностным лицам такие средства к существованию, чтобы доставить удовольствие самым привередливым епископам. Французские евреи были верными друзьями Франции во время войны, они стали добровольцами при защите Парижа и открывали свои кошельки для национальных нужд, а свои дома – для страдающих французов. Немецкие евреи, в свою очередь, были такими же крепкими немцами; и на войне, как и в мирное время, они всегда готовы были показать себя как немцами, так и евреями. Именно сочетание качеств обеих наций возносит теперь передовых немецких евреев на их высокое место в мире богатства. В этом мире быть немцем, значит, быть торговцем, с которым очень трудно соперничать, быть евреем, значит, быть дельцом, которого невозможно победить; но быть немецким евреем, значит быть князем и капитаном среди народа».

«Таким образом, евреи сумели преодолеть большую часть антипатии, которая естественна к людям чужой расы и чужой религии. Английский еврей не стоит в стороне от Англии и англичан. Но невозможно, чтобы между евреем и христианином не было какого-либо социального барьера. Они не могут вступать в смешанные браки, кроме как по особым политическим или другим веским причинам, и это неизбежно охлаждает доброту и близость семейных отношений, когда все молодые люди знают, что дружба никогда не может перерасти во что-то иное. Чтобы преодолеть это препятствие, многие богатые евреи решили отречься от своей религии и приобщить свои семьи к христианскому общению. Но наиболее благородные и энергичные из них уклоняются от этого, принимают то положение, в котором они родились, и даже гордятся им. К счастью для г-на Дизраэли и для Англии, добрый друг определил его религию еще до того, как он стал достаточно взрослым, чтобы судить об этом самостоятельно, и в более зрелые годы он смог добросовестно принять то, что он называет доктринами Галилейской школы. Если их не соблазняют на принятие Христианства их социальные устремления, евреи непоколебимы, евреи по большей части не реагируют ни на гонения, ни на аргументы; и хотя есть некоторые обращения, которые можно приписать христианским доводам или христианскому золоту, они, вероятно, уравновешиваются переходом в иудаизм женщин-христианок, выходящих замуж за евреев. Поэтому евреи ведут и должны вести в целом внутрисемейную жизнь, отмеченную замкнутостью и изолированностью. Но потери, которые им приходится терпеть, не лишены компенсирующих преимуществ. Их семейная жизнь благодаря уединению стала теплой и достойной 31. В очень немногих семьях есть столько заботы, внимания, родительской и братской привязанности, откровенности, уважения к возрасту и заботы о младших, как в еврейских семьях. Женщины тоже были на высоте, а не унижены, будучи брошенными на себя и на свои семьи из-за их сферы мыслей и действий. Они почти всегда хорошо обучены бизнесу и способны принять участие в крупных делах; ибо у их расы был обычай считать жену помощницей – соучастником в каждой сделке, которая устанавливает положение или повышает комфорт семьи. Досуг, активность ума и желание передавать эстафету обучения от женщин одного поколения к женщинам другого, вдохновляют евреек рвением к образованию, любовью к утонченности и симпатией к искусству. Семьи наилучшего типа, конечно, должны быть приняты за стандарт, когда спрашивают, каковы характеристики расы в ее лучшем виде; но европейская семейная жизнь мало чем может сравниться с семейной жизнью евреев высшего типа. Их изоляция, опять же, делает большинство мужчин либеральными и свободными от сословных предрассудков, так же, как и их связь с их рассеянными собратьями освобождает их от давления замкнутости. Но, как отмечает мистер Брайт, религиозный фанатизм медленно исчезает, и даже в образованном английском обществе найдется немного христиан, которые не считают себя вправе подходить к еврею с чувством тайного превосходства. Если еврей любит показуху или навязчиво демонстрирует свое богатство, если его женщины увешаны драгоценностями, если он говорит на жаргоне спортивного мира, чтобы показать, какое он прекрасное создание, общество имеет такое же право спустить его на землю, как и любого христианина, подобного ему. Но филантропам, которые пригласили мистера Брайта посетить их собрание, может быть полезно исследовать свои собственные сердца и спросить себя, свободны ли они от того чувства, что лучший еврей никогда не сравнится с худшим христианином, которое лежит в основе румынских беспорядков 32, и которое, конечно же, совершенно не соответствует догматам и учению Галилейской школы».

Имея дело с евреями Святой Земли, следует помнить, что есть две великие ветви еврейской расы – это сефарды и ашкеназы. Они обе одинаково ортодоксальны и могут вступать в смешанные браки, когда захотят. Целесообразно сначала сказать несколько слов об этих великих ветвях.

«Сефарад», произносимое на Востоке сафард, – это слово, встречающееся в Ветхом Завете только один раз («переселенные из Иерусалима, находящиеся в Сефараде, получат во владение города южные», Авдий, 1:20), подвергалось различным толкованиям. Достаточно сказать, что большинство евреев, следуя таргуму Ионафана и Пешито, или сирийской версии Библии, отождествляют его с Иберией, современной Испанией и Португалией. Сефарды заявляют о своем происхождении от царского племени Иуды, которое, как и дети Вениамина, рассеялось последним. В нем обычные три порядка:

(1) Коэн (по-арабски Кахин), священник или левит дома Аарона – многочисленное сословие, как показывают коэны Англии. Хотя он родился священнослужителем, теперь, когда обряд рукоположения исчез, он может заниматься чисто мирскими делами. Всякий раз, когда еврей забивает животное, коэн требует язык, одну сторону передней части головы и одно плечо 33. Так, во дни Иосифа Флавия («Иудейские древности», IV. IV. 4) священник брал пасть, щеку (или грудь) и правое плечо жертвы, убитой для праздника.

(2) Левит или потомок Левия, но не через дом Аарона; подобно Коэну, которому он должен платить десятину своей десятины, он должен доказать свою родословную, которая часто бывает сомнительной, и он известен тем, что ставит имя Леви после своего собственного и перед именем своего места рождения, т. е. Симеон Леви Салоникли.