Инди Дрейк - Исповедь ангела. Каждый момент важен

И, конечно, в той ситуации отец казался Мэри самым близким человеком на свете, который всегда ее понимал, но это было отчасти потому, что его просто всегда не было рядом. При ссорах Мэри обиженно кричала, что хочет к папе и уйдет к нему навсегда и еще наверняка много всего. Но самым страшным для нее тогда было, что ее никто не держал, мама говорила: «Уходи на все четыре стороны», – и эти слова были еще больнее, чем сам предмет ссоры.

В детстве никто никогда не просил прощения у Мэри, никто и никогда. Взрослые ее детства были всегда исключительно правы во всем! И именно это являлось главной проблемой неиссякаемых конфликтов внутри всей семьи: никто никогда друг перед другом не извинялся, как будто это было чем-то унизительным и неприемлемым. Такую ситуацию она не могла принять и все детство находилась в оппозиции.

А потом у нее появился брат. Двоюродный брат, который по ощущению был как родной, Даня.

Он был младше Мэри на четыре года, и, конечно, она не сразу поняла, что этот маленький сморщенный комочек станет для нее самым родным человеком и близким другом.

В один из дней дядя Роман приехал с малышом в дом на улицу Возрождения. Все сидели на кухне на табуретках, а в углу рядом с окном стоял квадратный стол, за которым Мэри иногда обедала с мамой. Роман развернул одеяло прямо на столе, а там уже на животике лежал Даня. Мэри впервые видела такого маленького ребенка, это было удивительно. Ей казалось, что она никогда не могла быть такой крошечной. Это был тот период, когда ребенок еще не понимает, как он появился на свет, и каждый день думает, что это его первый день на земле. Мэри, конечно, знала, что появилась из маминого животика, но ей тогда казалось, что она сразу появилась такой, какая есть.

Был период, когда они с братом ругались и бились не на шутку. Всегда из-за какой-то ерунды, но сражались не на жизнь, а на смерть. Даня был маленький, и Мэри его чаще всего побеждала и почему-то даже злилась на него иногда. Но потом, чуть позже, они сдружились и очень полюбили друг друга.

Когда он был совсем малыш, он называл Мэри «Масенька», это было так трогательно. А еще когда его спрашивали: «Кто ты, Данечка? Тигрик?», – он говорил: «Нет».

«А кто? Котик?». Он снова: «Нет».

«Ну, а кто же ты тогда?».

Он всегда отвечал: «Я воробышек».

Мэри так не хватало его, и когда на подоконник прилетал воробей, погреться на солнышке, она всегда вспоминала брата, и душа ее грустила.

Когда Мэри исполнилось восемь лет, ее бабушка с дедушкой вернулись из Германии, и теперь они стали жить жили все вместе, правила поведения дома изменились. Мэри строго-настрого запрещалось входить в бабушкину комнату, и теперь ей приходилось слушаться сразу несколько человек, которые иногда не соглашались с друг другом в вопросах воспитания. Она уже закончила первый класс и казалась себе очень взрослой, хотя надо сказать, что впервые она почувствовала себя взрослой почему-то в четыре года. Ей тогда уже разрешали гулять одной во дворе, и она считала, что ей уже пять лет, и всем сообщала об этом. Вообще удивительно даже представить сейчас, что в четыре или пять лет можно отпускать свою дочку гулять одну! Время и люди тогда все же были немного другими.

В детстве Мэри было несколько страшных историй из серии «как мне повезло, что я осталась жива». То ли она не рассказывала это маме, то ли ее не воспринимали всерьез, об этом история умалчивает, но было страшно и было, как говорится, на волосок.

Как обычно, в один из погожих летних дней Мэри отправилась гулять с подружкой. Они решили пойти в соседний двор проведать кошку, у которой недавно родились котята. Им очень хотелось отловить какого-нибудь котенка и потискать его. Мечтой, конечно, было притащить этого котенка домой, но это, к сожалению, было нельзя.

По дороге в соседний двор девочки увидели в кустах мужичка, который притаился там и справлял нужду. Они тихонько прошли мимо, как вдруг этот мужичок окликнул их: «Эй, девочки, подождите! Идите-ка сюда».

Родители всегда говорили Мэри, что нельзя разговаривать с незнакомцами, и в какой-то степени она частично была подготовлена к такому сюжету.

Схватившись за руки, дети ускорили шаг. Мужичок не отставал, продолжая окрикивать их позади. Волнение было на пределе: чего он пристал? Но еще сильнее подружки испугались, когда решили побежать, а он побежал за ними! Куда бежать? Где прятаться? Пустынный двор, и как на зло ни одного человека.

Дети вбежали в первый попавшийся подъезд, как котята, которых они гоняли по двору, и понеслись по лестнице вверх. А мужик не отставал, он несся за ними, тяжело пыхтя и бормоча что-то вроде: «Сейчас я поймаю вас, паразитки». И все это точно не предвещало ничего хорошего. Добежав до последнего этажа, Мэри в панике стала звонить в звонок неизвестной квартиры, молясь и надеясь, что все же кто-то окажется дома.

И девочкам повезло, реально повезло, потому что шансы были небольшие. Дверь открыли, на пороге стояла молодая женщина в домашней одежде и переднике. По детским перепуганным лицам было видно, что что-то случилось. Мэри стала тараторить: «Тетенька, пустите нас, за нами гонится какой-то мужик!». Девочки почти плакали и задыхались от того, что всю лестничную клетку снизу вверх буквально перепрыгивали через ступеньки.

Женщина впустила их и вышла на лестницу, крикнув, что вызывает милицию. Мужик решил убраться подобру-поздорову и побежал вниз. А дети остались у этой женщины в гостях, потому что были слишком напуганы и взволнованы произошедшим, чтобы сразу идти домой. У этой женщины была дочка, и она упражнялась на пианино, когда девочки ворвались в их размеренный день. Позже они подружились и иногда приходили к ней в гости. Там Мэри впервые разрешили нажимать на черно-белые клавиши и даже научили маленькому кусочку из «Элизы».

Эта женщина, скорее всего, спасла детей, ведь, Бог знает, что могло бы случиться, не окажись никого дома. Она была как ангел, вдруг ниоткуда появившаяся в жизни Мэри. И потом при таких же странных обстоятельствах исчезнувшая в один день.

В тот день, когда они со своей прекрасной семьей исчезли, Мэри решила пойти к ним в гости, пересекла соседний двор, зашла в подъезд и стала подниматься по лестнице наверх. Вдруг сверху навстречу ей сбежал парень лет семнадцати-восемнадцати. Он неожиданно налетел на нее и зажал в углу, в его руке был нож, он поднес его близко к лицу Мэри, и она, сама не зная почему, вдруг сказала: «Дурак, что ли?!»

Парень, немного опешив, отошел и ухмыльнулся: «Не испугалась, надо же!»

И с этими словами он побежал дальше по лестнице вниз.

У Мэри, похоже, был шок.

Как в прострации, она дошла до пятого этажа и позвонила в звонок знакомой двери. Открыл какой-то мужчина в возрасте и сказал, что друзья Мэри теперь здесь не живут, переехали. Это окончательно сбило ее с толку. И когда дверь закрылась, она еще долго сидела на ступеньках и смотрела на солнечный свет, который проникал через полуоткрытое окно, играл и мелькал на стенах лестничной клетки. Она вспоминала случай, который свел ее с этой семьей. Потом она просто встала и больше никогда не видела и не слышала ничего о своей новой подруге, которая как неожиданно появилась, так и неожиданно исчезла из ее жизни.