Людмила Яхнис - Наука требует жертв

Ремезова на автопилоте провела две пары, мечтая о чашке кофе и вспоминая, что где-то в сумке у нее завалялась плитка шоколада. На перерыве она наконец смогла заморить червячка и с наслаждением потягивала крепкий черный кофе без молока и сахара, закусывая молочной шоколадкой, которую ей неделю назад всунула бывшая дипломница вместе с букетом цветов, в знак запоздалой благодарности. Толстая тетка-заочница со своей шоколадкой оказалась просто подарком судьбы. Жаль, вместо цветов она не притаранила печенек.

На кафедру вошли Мостовой с Орловой, что-то бурно обсуждая.

– Ах, и вы тут, Ирина Николаевна, – Орлова сверкнула своей дежурной фальшивой улыбкой, – прекрасно, как раз вы-то мне и нужны. У нас форс-мажор, срочно нужен студент для участия в круглом столе. Все проводится в рамках конференции на краевом уровне. От нашего вуза должны быть три студента и два преподавателя. С вас кандидатура студента.

– Жанна Андреевна, – Ирина отставила в сторону недопитый кофе, который внезапно показался ей слишком горьким, – когда этот круглый стол и на какую тему? – она перевела взгляд на Мостового, который делал вид, что очень увлечен чем-то у себя в телефоне.

– Ой, Ирина Николаевна, не спрашивайте, еще в июне было известно, но обстоятельства сложились так, что мы немного упустили из виду этот момент. В общем, все будет сниматься на камеру, местное телевидение готовит репортаж, поэтому нужно кого-то посимпатичней. Тема несложная – «Проблемы христианской социологии». Будут представители РПЦ, кандидат богословских наук, ну и они хотят молодые лица, чтобы, так сказать, продемонстрировать, что и молодежь…

– Жанна Андреевна, вы с ума сошли? Где я и где богословие? Я не специализируюсь в теологии, мне это неинтересно. И я не знаю студентов, которые бы захотели…

Вдруг Ростик оторвался от телефона и вмешался:

– Ну да, Ремезова, мы знаем, ты разрабатываешь более острые, я бы сказал, горячие темы. Но ты уж войди в наше положение, спустись со своего гейского Олимпа и снизойди до нас простых смертных. Да, мы малость подзабыли, что пообещали им все организовать, но сейчас уже поздно искать виноватых, сроки поджимают. Осталось две недели.

Это в среду, десятого. Начало в четыре, у нас в конференц-зале.

Ирина пожала плечами:

– Так в чем проблема? У тебя прекрасные студенты, вперед и с песней: иди ищи, я тут при чем?

Орлова тут же кинулась грудью на амбразуру:

– Ростислав Евгеньевич – модератор круглого стола. И мы все должны ему помочь. Будет много приглашенных. Вы у нас давно избегаете дополнительных нагрузок, и вам безразлично, что важно для нашей кафедры! А ведь конкурс не за горами, и контракт у вас не бессрочный, если я правильно помню.

На мгновение Ремезова потеряла дар речи, затем сгруппировалась и ответила:

– Ах, так он у нас модератор? Ну, конечно, – она саркастически рассмеялась, – что же вы сразу-то не сказали. Я-то гадаю, кто умудрился завалить работу, позабыв о таком суперважном мероприятии, которое аж по телевизору будут показывать, и при этом с него, как с гуся вода. Теперь мы должны за две недели выродить какие-то доклады по абсолютно нелепой теме, – она повернулась к Мостовому: – Ты, Ростик, охренел? У тебя совесть атрофировалась или просто она у тебя ампутирована с рождения?

Ирина повернулась к заведующей кафедрой:

– И не надо меня пугать, Жанна Андреевна, поверьте, я не боюсь. Со своими обязанностями я справляюсь. В любом случае, я найду, чем мне заняться. Так что, если вдруг не пройду конкурс, Мостовой у вас будет вкалывать на две ставки. Он ведь прекрасный исполнительный работник – даже не сомневайтесь, посмотрите, как он ответственно подошел к подготовке круглого стола. Уверена, он справится со всем.

– Ирина Николаевна, ну давайте не будем горячиться, все же решаемо, – в голосе Орловой стали проскальзывать заискивающие нотки, хотя взгляд по-прежнему оставался недобрым, – давайте договоримся: вы помогаете нам, а мы, в свою очередь, постараемся сделать все возможное, чтобы профинансировать вашу поездку на конференцию в Берлин. Я была против, учитывая выбранную вами тему, мягко говоря, идущую вразрез с нашей политикой, но… ради того, чтобы поддержать репутацию учебного заведения, в котором есть место самым разнообразным направлениям научной мысли, я готова поддержать вашу кандидатуру и добиться, чтобы средства были выделены.

– Вы знаете, Жанна Андреевна, я не настолько хочу туда ехать, но раз мы тут говорим о цене моего участия в вашем цирке, давайте договоримся на берегу. Я привожу вам студента на круглый стол, и вы оставляете меня в покое до конца года, то есть засчитываете мне это на год вперед как участие во всех ваших общественных мероприятиях. По поводу поездки: ну это как сложится, я не то чтобы не смогу жить без Берлина. Кстати, о публикации я уже почти договорилась.

Мостовой нервно дернулся:

– Когда ты успела? Ты мне ничего не говорила.

Она смерила его уничижительным взглядом:

– А разве ты меня предупредил про то, как собираешься подставить с этой христианской социологией?

Он пожал плечами:

– Ну, слушай, я просто не успел. Вчера вот вечером мне напомнили только…

– Вот и я не успела.

Ирина развернулась и вышла из кабинета, так и не допив кофе. Впрочем, он все равно остыл. От злости ей даже есть расхотелось. Зато дьявольски хотелось курить, но сигареты остались в сумке, и она решила, что не станет возвращаться – еще раз видеть этих двоих было слишком противно. Они, наверняка, сейчас ее обсуждают. Проклятый Мостовой, как и кого она сейчас сможет уговорить поучаствовать в этой бредятине?

Она посмотрела на часы – следующая пара у нее через пятьдесят минут. Можно просто прогуляться, ветер не стих, но выглянуло солнце. Не хотелось сидеть в помещении.

Ирина прогуливалась по аллее небольшого парка, расположенного рядом с университетом, и мечтала о сигарете. На скамейке, одиноко стоящей возле раскидистых елей, сидела Слуцкая. Она курила и увлеченно что-то печатала на айпэде.

Ирина остановилась. Поколебавшись пару мгновений, она все же решительным шагом продолжила двигаться в направлении студентки, которая по-прежнему ее не замечала. Невольно Ирина залюбовалась абрисом тонкого изящного профиля девушки, она, действительно, походила на пантеру, черная кожа ее куртки, бликующая в лучах полуденного солнца, напоминала Ремезовой искристую черную шкуру Багиры в мультике про Маугли.

И даже в ее манере сидеть, поджав одну ногу под себя, изящно выгнувшись на узкой скамейке, было что-то кошачье.

– Александра, это вы не над рефератом по социологии так увлеченно работаете? И почему вы не на парах?

Знакомый голос, который она совершенно не ожидала сейчас услышать, заставил Алю вздрогнуть и покраснеть. Она судорожно вложила айпэд в ярко-оранжевый чехол и даже застегнула его. При этом она как-то умудрилась затушить сигарету.