Павел Нефедов - Аниматор мира. Часть 2

Соответственно, планировщик являлся негласным образом творческой комнаты. Телом, разумом, ее человечностью.

– Да, бардак. – Понял я, когда увидел тот творческий хаос, что творился в планировщике. – Точно, я давно сюда не заглядывал. Так вот, почему ты со мной не общаешься. Я не только полностью ушел в себя, так я еще и мысли свои забросил.

По виду, то, что я создавал – мир ужаса, напоминал мне шаблонный кусок меша. Ни души, ни воодушевления.

В общем, что в творческой комнате, что в планировщике, да и в моей голове, таился ненужный и неупорядоченный мусор.

Я так увлекся самим процессом, что забыл отдать частичку своей любви, именно цели.

– Ко всем своим творениям необходимо относится с проницательностью! – Произнес голос, по которому я заскучал.

– Не выдержала, говоришь со мной. – Выразил я сарказм. – Не только людям бывает одиноко. Понимаю.

Я улыбнулся, состряпав вид самого умного человека на всем белом свете.

– Как тут отдаваться сполна, когда этот мир вызывает во мне лишь отвращение? – Моя интонация взорвалась.

– Отвращение? – Спросила комната. – Значит ты все делаешь неправильно. Ведь это мир ужаса, а не рвотных позывов.

Голос уделал меня в неравной схватке. Я всегда убеждался в том, что не стоит задирать нос. Вот и в этот раз, я наступил на те же грабли.

– Я не могу по-другому работать! – Сказал я более спокойно. – Мой бездушный автоматизм связан с тем, что я не хочу впускать в сердца этот дикий страх. Мир ужаса, как назойливая муха, которая, как ее не отгоняй, в конце концов укусит тебя, укус загноится, и ты сдохнешь.

Я не боялся в этот момент, но сильный негатив испытывал.

– Тогда брось это занятие. – Сказала комната. – Зачем делать кое как. Лучше вообще ничего не делать.

– Я все понимаю, – практически прошептал я, – мне этот мир пригодится потом. Впереди целая вечность. Мир не идеален, если в нем чего-то не хватает. И я сейчас говорю про общий и целый мир, который объединяет все наши, хоть ужаса, хоть привычный.

Я сделал паузу, для набора сил, чтобы выдать эмоционально, но это не получилось у меня.

– Я человек! – Пропищал я дрожащие слоги, вместо гордых букв. – И я не могу не замечать того, что будет реальным. Пусть оно и на бумаге пока.

– Можешь не объяснять, – перебил меня голос, – у тебя это плохо выходит. Но я тебя понял (а).

Я недвусмысленно посмотрел на планировщика, пытаясь разглядеть его пол. Что само по себе являлось идиотизмом.

– Да, да. – Сказала комната. – Ты точно человек. Как научили, так и думаешь. Пол, цвет кожи… чтобы стать совершенным организмом, необходимо сочетать в себе абсолютно все. А ты из крайностей в крайности. То, как человек, то, как холодный процессор. Никакого баланса.

– Да понимаю я. – Заорал я. – Но пока так. И хватит об этом!

– Ты сам попросил поговорить с тобой. – Попыталась успокоить меня творческая комната. – Именно в споре и несогласии рождается жизнь. В согласии она растворяется в вечность.

– Все ясно! – Прошипел я. – Опять этот бред из сознания монаха. Иди, откуда пришла.

Комната удалилась. Не в смысле исчезла насовсем со всем своим волшебным функционалом, а замолкла, как человек.

Я конечно же лишился единственного собеседника в привычном мире, но и не сильно-то я расстроился. Как бы не было, но и в иных мирах мой единственный друг спаситель, то внезапно появлялся, то бесследно и мгновенно исчезал. Я привык к подобному положению дел. Да и подсознательно я шел к своему глобальному и творческому одиночеству точно так же, как каждый человек идет по жизни к своей смерти, все испробовав, и не найдя сил для, якобы нового. Я про неизбежность!

Мне так не хотелось дальше продолжать работать, что я подался на долгий срок в неделание и отдых.

Описывать его не буду, этот самый «отдых», потому что он происходил также, как и все бесполезные и привычные дела человечества. Я валялся, смотрел фильмы, удивлялся, что в мире ничего не меняется, лишь старость и смерть прежних людей. Жрал и срал. В общем, выполнял полезную функцию своего эго, – человечности.

По возвращению в творческую комнату, я изрядно набрал веса своему земному мешу. Мои глаза слезились, нос плевался соплями, из горла выходили сгустки, спина ныла, а башка трещала. Подобное волеизъявление люди называют болезнями, или их симптомами. Я же данную грязь называю излишками. – Наибольшим отклонением от баланса. И дело здесь в том, что в шкуре и разуме человека, любой возвращается к тому, что функционал организма становится функционалом организма.

Поясню это масло масляное. Все может происходить само по себе. Компьютеру не нужно болеть, чтобы не выполнять задачи из-за своей лени. Он болеет и не выполняет из-за своей прослойки (человека) между собой и своей целью. Человек устает, но продолжает работать, компьютер, как подсознательный элемент выполняет его первоначальное желание – виснет, выключается (болеет), человек оканчивает работу. Такие ненужные прослойки, как не крути, являются клеем для всего общего мироздания. Пожрал, посрал. Заболел, выздоровел. Это движение и жизнь. И все они взаимосвязаны, человек и компьютер постоянно меняются местами.

Но, уверяю вас, можно обойтись и без этого. Да, это иной уровень. И уж точно не человеческий.

Творческая комната тут же привела меня в форму. Нет, ей не нужно было взмахивать волшебной палочкой, или отправлять меня на унитаз, в тренажерный зал. Она дала мне пищу для разума. А когда разум отвлечен, ему срать на тело, которое хочет жрать и срать. Все довольны, все в балансе.

Это вам небольшая подсказка, почему вы видите двигатель мира и прогресса в виде задрота с очками, а он управляет миром и вашим существом (желанием жрать, срать и жить). Абстрактное видение создано специально для естественного отбора. Одни видят, потому что создают это видение. А другие лишь смотрят, потому что не могут ничего создать. И я не говорю про то созидание, когда вам придумали, нарисовали, дали материалы и инструмент, и вы приколотили картину.

Поверьте, пока вы не создадите для себя творческую комнату, а будете ей лишь пользоваться, как я на первых порах. Вы никогда не станете аниматорами мира!

Я вновь занялся моделированием мира ужаса. Но у меня, по-прежнему, все выходило плохо. Я можно сказать, топтался на одном месте.

Все изменилось, когда я наткнулся на помощь единственного собеседника, – творческой комнаты, которая оставила в планировщике некий план действий. Тот самый камень раздора, от которого я отказался.

Человеку не объяснить, что любой мудрец, приходящий в твою голову – это ты, но из абстрактного будущего (времени, где его разум прокачан до нового и усовершенствованного уровня.

Я стал пристально изучать план.