Александр Макушенко - Дневники Чарльза Одиннела. Сериал

Я с размаху налетел на корягу. Машину подбросило, и мышонок проснулся.

«Сколько тебе времени», – подумал он, и заснул обратно. «Странно», подумал я. «Надо будет повторить это». И нажал на тормоз, и отъехал назад. Магнитная буря. Много изоляций. Странная планета. Поэтому они и расселились по все Земле, эти животные в виде людей, которые матерились, гуляли и спали друг с другом. И зачем? Одни что, хотели любить? Нет, просто сношатся. А мышь?

Так мы и ехали к глицину, то есть тьфу, к Филусу. Флису. Вечно забываю его имя. А сначала я думал, что это просто модель животного. Отряд хордовые, млекопитающие, но похожи на ящеров. И что? Странное животное, да? Питается одной рыбой, значит небольшое. Даже маленькое, но…

Мышь проснулась.

«Куда ты едешь?» – подумала она и уснула снова. Бока вздымались от истощения. Все тяжелее и тяжелее. Он спал, и ему снились странные сны. Раздался тоненький писк и он уснул окончательно. Я обеспокоенно вынул его из кармана брюк, осмотрел его внимательно и пересмотрел его ранки. Лапки были битые и измученные. Усы вздымались тяжело и свирепо. Тот спал, а я управлял маньяком в виде вездехода. Тогда я положил его в карман куртки, которая висела на спинке штурманского кресла. И зациклил автопилот на полный цикл управления.

Откинувшись на спинку кресла пилота я закурил. Это было резковато с моей стороны, но это требовалось для полной сосредоточенности. Стимуляторы кончились, а синтезатор опять вышел из строя. Надо было его чинить. Старая техника, но работала на износ, расщепляя плитки питательных веществ и перефразируя в то, что нужно в данный момент. Плитки было готовить трудно, они стоили дорого, но я умел это делать сам.

«С капитаном договоримся отдельно», подумал я и начал все сначала. Нажал на гашетку рычага управления и выжал полную скорость. Дождь участился и скорость замедлился. Реактор запылал. Радиационная защита была отличной, но терпеть ее было невозможно. Один скутер и тот чего стоил.

Скоро мы приехали. Прошло двадцать минут напряженного управления по одним приборам. Дождь кончился, но грязь была неимоверной. Километров двести в час, вот наша примерная скорость. Но почему так медленно? Неужели я не следил за скоростью в предыдущий раз?… Хватит ли нам топлива на обратный путь? Там я шел напрямик, но медленно, а тут смирился и полез наотмашь, прожигая почву под вездеходом. Так было быстрее, но надо было молниеносно выбирать маршрут.

И что? Мы доехали… Бежали бы месяц. Я просто тогда не подумал об этом. Пробежали три километра, и вернулись обратно. А там остались вышки. И много чего еще. «Звери растерзают», подумал я, и затормозил окончательно.

Установив пульт вышки связи, я позвонил на компьютер. Тот ответил мне моментально, что было неудивительно. Вышка работала супер, остальное просто ужасно. И теперь что? Надо было двигаться дальше, дальше к Флису, и утешать мышь. Может, он останется с ним, и поможет ему расти эмоционально. Старейшее животное, и так заботится о мыши? Наверное, старый друг семьи, впрочем, как он и говорил однажды.

Вышедши из вездехода, я достал мирно спящую мышь и осмотрел ее. Ранки ушли, хвостик нормальный. «Все отлично», подумал я, и пошел обратно. Там был закопан маячок. Он работал странно. То вспыхивал, то гас снова. Это было неправильно. Подредактировав планету, можно было бы исправить все недостатки манипуляции пространством вокруг него. Конечно же вокруг маячка вокруг планеты не поставишь, но имело бы смысл…

Мышь проснулась окончательно. «Куда ты меня несешь?» подумала она сонно и снова отрубилась.

«Туда…»

«Куда туда?»

«К Флису…»

«Он странный стал. Постоянно боится чего то и ждет нашествия людей. Так было всегда, – говорил он и вечно матерился, пытаясь понять, что такое бизнес и любовь людей. И почему они любят нас?.. Любят нашу шкурку и все».

И она проснулась окончательно. Почему она? Да очень просто. Пока я осматривал ее, то нашел одну странную особенность. Она была малышкой, причем очень маленькой. У мышек так бывает частенько. То флисы их съедают, то хвост отваливается… И все, нету семьи. А это была девочкой, а не мальчиком. Причем совсем малышкой. А та?.. Ее подруга? Постоянно ссорятся, заводят семью и разваливаются, не вполне понимая, кто там из них толком то кто. Кто мальчишка, кто девочка.. они еще маленькие в таком возрасте и путаются, можно ли из них делать семью или нет. А Флис? Насколько он сам то большой? Вдруг он меня самого то запросто съесть может съесть?

И так я пошел по запаху, выискивая норку Склиффа, как я мысленно дал имя своему мохнатому другу. А тот спал, и мысленно подавал мне картины, куда идти. Это было просто, но пыльца иссякала и было неохотно думать, что же делать дальше.

«Жуй меня», сказала она и встрепенулась.

«Ты уверен?», спросило она меня, моментально выскочила она из кармана и убежав, куда глаза глядят.

Я остановился. «Теперь иди за мной», скомандовала она, и пошел следом, по запаху мышиного хвоста. «Обостренный нюх», подумал я и послушно пошел за ней. А там было странно, пахло пометом и мухами. «Омерзительно пахнет», подумал я, и мышь скомандовала мне замолчать. «Мы таки нашли Флиса».

Я был недоволен. Нет тут никаких флисов…

«Да вот же он». И молча направилась куда то в куст. Там был старый старый ящер укромных размеров. Всего размером с собаку, но прямоходящий. Старая дубовая шкура прикрывала истощенные кости, а запах стоял такой, что мигом захотелось убежать.

«Поэтому его никто и не ест». Довольно хихикнула мышь и пошла с ним здороваться.

– Привет, ребенок, – сказал он ей, и молча указал на место рядом с ним. Та моментально села, и тот цыкнул ей: молчи. Почему «она»? Это он и хватит вопросов. И цыкнул на меня снова: «Не думай, что это он, это действительно девочка, но я охранял ее веками от мыслей о том, что она мальчик. Говорил, что она мальчишка и все. И та влюбилась в мальчика. А я ей сказал, что этот мышонок будет ей достойным отцом и матерью. Ему было всего девять месяцев, а ей ТРИ.»

«Так что молчи, ребенок,» сказал он ей, и стал смотреть на меня внимательно.

– Чего пришли? – спросил он внимательно и посмотрел на меня таким странным внимательным взглядом, что он и я задохнулись от гнева. «И зачем», подумал он суровее. «ты меня любишь?»

«Как я могу вас любить, если я вас впервые вижу?»

«Все любят мою шкурку в основном».

«Она конечно хороша…»

«Молчать», сказала мышь, и заткнулась от его свирепого свиста. «Он добрый», сказала она и замолчала. Тот и на нее цыкнул.

«Для тебя я добрый, а вот его, – кивнул он в сторону меня, – я хочу узнать получше».

– Кто ты? – спросил он серьезно, смотря на меня сверху вниз.

– Я это я, – ответил я ему, и указал вниз. – Мне двадцать семь тысяч лет. А тебе сколько, Флис?