Исмаил Айдин - Диадея

От Ао не укрылось, что его слова произвели на нее впечатление. Должно быть, дело здесь не только в деньгах, а в чем-то еще, но его мужское эго уже запуталось в ее красоте, точно в паутине. Потом, потом он во всем разберется, сейчас он должен ее заполучить!

– Так мне не хватит 3800?

«Его Ночь» ласково улыбнулась. Ей даже стало слегка жаль его. Он отличался от других ее клиентов.

– Ты ведь не из Виены?

– Верно. Я из Танеса, это тоже по-своему славный город.

– Верю… Мне очень жаль, Ао, но тебе нужно хотя бы восемь… – тут она осеклась. Он все же мог слышать примерные расценки в борделе «Небо», – хотя бы 6000 идий.

Ао растеряно на нее посмотрел. Что если ему перестать торговаться и просто взять ее? Если она воспротивится, скандал хлынет наружу, за пределы номера. Его призрачная карьера (теперь она казалась ему призрачной), померкнет, не дожив до рассвета. Ао даже представить не мог, что мало кому есть дело до «Его Ночи». Ее здесь держали только из-за крупной суммы денег, которую она задолжала владельцу заведения. Бизнесмену было известно о ее пристрастии к наркотику, поэтому он не выпускал ее за пределы борделя, чтобы она не тратила заработанные деньги, пока не отдаст всю сумму. Не будь Ао столь наивен и не искушен, то с легкостью заполучил бы ее. «Его Ночь» помышляла отнюдь не о возвращении кредита, пускай проценты росли быстрее, чем она успевала их погасить. Она думала о любви.

– Но если ты кое-что для меня сделаешь, – продолжила она, наклоняясь к нему, – то я стану твоей на всю ночь! Только представь… – Ее коленки впились в простыни, из-за чего в ней образовались вмятины, напоминавшие два оврага, горы и реки. Она возвышалась над ними, не то повелевая, словно богиня, не то умоляя, подобно рабыне. – Ты сделаешь это для меня, Ао?

– Конечно, – ответил он. – Чего ты хочешь?

– Ничего особенного, это довольно просто, но справиться сможет не каждый. Нужна отвага, нужно быть смелым! Ты смелый, Ао? Тогда слушай, – продолжила она таинственным голосом. – Это дело… эта просьба – большой секрет, и от того, будет ли он оставаться таковым, во многом зависит мое будущее, можно сказать, моя судьба! Ты умеешь хранить секреты, Ао?

– Умею. Мне тоже есть что скрывать.

– Но ведь хранить свои секреты и чужие – совсем не одно и тоже, мой таинственный малыш, это всем известно. Ты умеешь хранить секреты красивых женщин? Сохранишь мой?

– Обещаю! Клянусь!

Она внимательно на него посмотрела.

– Тогда слушай: в паре кварталов отсюда находится один мой знакомый. Тебе надо незаметно выбраться из борделя и передать ему 4000 идий. Я добавлю тебе 200. Скажешь, что от меня. Взамен он кое-что тебе даст. Ты должен возвратиться обратно в «Небо» так же тайком и отдать это мне. Вот и все. И я твоя на всю ночь! А ты – мой.

– Что он должен мне передать? – Хотя вопрос был вполне резонный, он поспешил оправдаться. – Мне это неважно, просто лучше знать, с чем имеешь дело.

– Все в порядке, я собиралась сказать тебе… – тут она сделала паузу, как бы решаясь. – Это будет любовь.

Они оба молчали.

Ао начинал понимать, в чем дело. За употребление или хранение всего лишь одной дозы любви грозит, как минимум, пожизненное заключение в тюрьме. За продажу – смертная казнь. «Его ночь» хочет использовать его, чтобы лишний раз не рисковать самой.

– Будь очень осторожен. Никто не должен видеть тебя, – наконец, нарушила она молчание, и неожиданно спросила. – Ты меня осуждаешь?

– Нет, теперь ты нравишься мне еще больше, – искренне ответил Ао. Он был непривычно честен с ней. Возможно, потому, что не знал, какой ложью ее можно взять. – Любовь – это просто наркотик. И если люди избегают его употреблять только из-за страха перед законом и общественным мнением, то они не более чем часть толпы. Осуждать их заставляют собственные трусость и слабоволие. Тебе ведь был нужен смельчак, не так ли?

– Ты действительно очень смел в рассуждениях. Я, может быть, подарю тебе один поцелуй за твою смелость перед выходом. Только не задерживайся, ладно? Окна нашего номера выходят на противоположную сторону от двора. Здесь почти нет открытых заведений и ночью мало людей. Сможешь спуститься из окна второго этажа?

– В Тонесе я часто сбегал из школы через окно. Можно сказать, репетировал нашу встречу.

– Очень хорошо. Моего человека зовут Маевски. Я позвоню ему, пока ты будешь спускаться, и сообщу, что ты идешь к нему. Он обычно всегда там в это время. Он будет ждать тебя, можешь быть уверен. Но будь осторожен, ты же знаешь, это незаконно…

– Да, я знаю. Тюрьма, эшафот, все дела, – беспечно отмахнулся Ао. Ему нравилось перед ней рисоваться. – Где мне его искать?

– На улице Потерянных нот есть пятиэтажный дом с музыкальным кафе на первом этаже. «Гранд» называется. Может, слышал про него? Милое местечко, – вздохнула она.

– Постучишься в квартиру номер 19, но прежде свяжись с ним через нэйросферу. Я скажу тебе его код. И смотри, чтоб за тобой никто не следил. Особенно на обратном пути. Как возьмешь – сразу возвращайся, я буду ждать тебя, ждать с нетерпением, малыш!

– Хорошо… так как тебя зовут?

– Ниэя.

– Красивое имя, – задумчиво произнес Ао, решив, что оно вымышленное.

Они пододвинули кровать ближе к окну и привязали к ней покрывало. Спуск оказался нетрудным. Ао хотелось поскорее управиться с этим делом. Тем более – его подстегивал поцелуй, оставленный ему на прощание, когда он перекинул ногу через подоконник. Дойдя до поворота, он в последний раз оглянулся. На улице никого. Все гуляки действительно были с той стороны, где располагался вход во двор. Разве что кто-то из соседних домов подглядел – промелькнула мысль, но он сразу отбросил ее. Даже если так, он не повернет назад.

5

Томившиеся в прозрачной тьме многоэтажные великаны куда-то молчаливо звали Ао, запутывая его в своих страстях, запутываясь сами. На улице Демиор, где сейчас он шел, работали только алкогольные лавки. Рядом с ними караулили покупателей рои нищих пьяниц. Вывески закрытых заведений, с нетерпением ожидавших первых утренних лучей, светились даже ночью, умоляя случайных прохожих вспомнить о них, когда наступит день.

– Подай пару идий на бутылочку!

Неохотно отвлекшись от своих мыслей, Ао брезгливо поморщился. Он постарался всем видом показать попрошайке, что ему нет до него дела. Но тот был уже поддат, а потому не в меру нагл. Если венерианцы и давали когда-нибудь людям подобного сорта подаяние, то для того, чтобы те поскорее отстали, или из чувства собственного превосходства.

Пьяница удвоил навал:

– Парень, подай на бутылочку, уважь старшего! Честно тебе признаюсь, на бутылочку надо. Не хватает, жена все деньги отобрала. Закон обязал семью содержать. Все деньги забрала, до последней идии, стерва! – начал он типичную историю венерианского попрошайки. – Бывает же! С кем не бывает? Дорастешь – поймешь. Уважь старшего, будь добр!