Исмаил Айдин - Диадея

Леян начал расспрашивать про Ниалу. Ао насторожился, но постарался сделать вид, что ему безразличны студенческие сплетни. В конце концов, она для него всего лишь проводник в мир Виены. Услышав это, Нуол рассмеялся и предложил показать ему «настоящую» Виену. Они как раз собирались в бордель, и Нуол хотел, чтобы Ао пошел с ними за компанию. У того уже заканчивались деньги, но, устыдившись вдруг своей нищеты, он решил согласиться.

Ночной город с новой силой покорил Айина, и эйфория от дозы матики тут была ни при чем. Разноцветные вывески пестрели, стараясь затмить друг друга в эффектном споре за каждого случайного прохожего. Небо рассыпалось звездами, прохладный ночной ветер уносил мысли вперед – к наслаждениям. Виена томила красотой и безмолвными обещаниями роскошной жизни, воплощениями дерзких мечтаний. Она, заигрывала с ним, приглашая проникнуть в тайну, которая, словно неизведанный слой атмосферы, пронизывала каждую улицу, каждый поворот.

Так, по пути в бордель, Ао наслаждался вином, забитой в трубку матикой и обществом новых друзей. Он нехотя признался, что в его маленьком городке отсутствовали публичные дома. Леян и Нуол не сдержали удивления. Новость их позабавила, и они принялись с гордостью рассказывать о своих похождениях.

Бордели в Венерианской Империи, а в Виене особенно, были не просто популярны – они являлись одной из центральных колонн культуры. Ни на одной из обжитых планет не нашлось бы той захватывающей, своеобразной и самодостаточной атмосферы разврата, как здесь на Порт-Венере. Каждый публичный дом был отдельным маленьким государством с личными правилами и этикой, мотивами и движущей силой. Публика приходила самая разносортная. Одни – чтобы просто развлечься, другие – чтобы остаться навсегда. Последние, правда, с наступлением старости частенько оказывались выброшенными на улицу.

Политики принимали участие в жизни борделей, спонсируя отдельные вечеринки, с целью заслужить благосклонность народа. Люди искусства находили здесь приют и возможность самовыражения. Певцы, художники, музыканты – здесь были нужны все, кто способен развлечь публику и сделать времяпрепровождение с объектами желаний ярче и интереснее, а главное – привлечь новых клиентов. Ввиду широкой востребованности на одной улице иногда располагалось сразу несколько борделей практически друг напротив друга.

Публичные дома открывались пропорционально разнообразию желаний и прихотей изнеможденной усладами столицы. Пляжные бордели, танцевальные, политические, в роскошных особняках или среди имитации диких джунглей, романтические, где каждый может почувствовать себя героем рыцарской истории, или клубы оргий и многие другие стали классическими образцами. Почти любая фантазия, которая только зарождалась в мозгу человека, рано или поздно появлялась на улицах Виены, обрамленная стенами публичного дома. Разумеется, если только она могла привлечь больше клиентов и принести владельцу заведения прибыль.

Все это разнообразие объединяло только одно: наслаждения за деньги. Наслаждения самые разные, и совсем не обязательно сексуальные в традиционном смысле. К примеру, один из публичных домов, «Запрет», специализировался на отсутствии секса. Уставшие от бесчисленных удовольствий и извращений венерианцы готовы были платить за времяпрепровождение там, где любые их попытки привлечь противоположный пол будут пресекаться и наказываться. Впрочем, те, кому удавалось переступить запрет и обхитрить личных стражей, рассказывали, что получали особенные ощущения от процесса.

Казалось бы, развращенное и обладающее почти абсолютно свободными отношениями венерианское общество все же нуждалось в некоторых ограничениях и буквально просило о них. Утонченные и профессиональные гедонисты – на Порт-Венере это была специально оплачиваемая работа – часто говорили о том, что настоящие удовольствия начинаются там, где в силу вступают запреты. Это был один из основополагающих рецептов для создания новых успешных способов доставлять наслаждения. Существовали и такие бордели, где клиентам предоставлялась возможность просто пообщаться с гейшами в спокойной обстановке, и этого было достаточно. В мире, где всем друг на друга плевать, люди порой готовы платить за то, чтобы быть услышанными.

Слегка опьяневшая компания вскоре достигла пункта назначения. Их выбор пал на относительно скромный бордель «Небо». Голубая вывеска мерцала посреди небольшого дворика, набитого людьми. Бордель был примечателен тем, что здесь, во дворике, играла музыка и все желающие могли пить и танцевать, прежде чем очутиться внутри. Таким образом, не слишком богатые студенты экономили деньги, напиваясь до захода в бордель.

Пусть «Небо» было далеко не из самых роскошных борделей, зато атмосфера здесь располагала к тому, чтобы получать от жизни все. Ао сразу оценил идею: сотрудницы заведения гуляли между столиками и извивались на танцполе в откровенных нарядах с крыльями за спиной. Их ножки в туфельках и чулках лобзали искусственные облака, парившие у самого пола. Все присутствовавшие будто и вправду очутились на небе. Ао еще не знал, что по меркам Виены бордель «Небо» считался простоватым. Он отвлекся, разглядывая танцовщиц, и обнаружил, что Леян и Нуол куда-то запропастились. Ему показалось это странным, но он не расстроился и подошел к бару, чтобы заказать выпить. Пусть проваливают, если им хочется.

Сюда приходили не только из-за девушек. Многие выбирали бордели, чтобы обсудить дела в привычной для венерианцев обстановке. Водились и те, кого называли «падальщиками». Для них бордели – среда обитания. Они сновали от одного заведения к другому в поисках веселья и всевозможных удовольствий. Главное, чтобы эти удовольствия были доступны сейчас и за чужой счет. Они выбирали компании навеселе, втирались в доверие и затем вытягивали из своих жертв как можно больше денег, но не наличными, а уже воплощенными в свои желания и сиюминутные потребности. Благодаря активной ночной жизни падальщики заводили полезные знакомства и за определенную сумму могли свести нужных людей или выложить о них секретную информацию.

Одна из девушек с крыльями, заметив юношу в приличном костюмчике, воспарила над облаками и приземлилась к нему на колени. Ее рождение из облаков получилось для него неожиданным и захватывающим. Танцовщица догадалась, что произвела нужный эффект, и одарила Ао хищной улыбкой победительницы. Черные глаза ее блестели и, как будто, молили об удовольствии. Кожа обжигала, а длинные темные волосы источали тонкий аромат цветов, круживший голову, пробуждавший фантазии. Томные губы были словно застывшие волны страсти. Эти волны вдруг сблизились с ним и подули сладким ветром дыхания возле уха.