Наталья Оленцова - Подари мне меня. Роман

Марина смотрела на серебряную сахарницу и ничего не понимала. Вернее, она понимала, что жизнь ее кончилась. Муж уходит к другой. Нет, не так. Он приводит другую на ее место – так будет правильнее. Теперь она будет готовить ему кофе по утрам, спать в его постели, растить его ребенка. Той, другой, которая настоящая любовь и есть, нужны нормальные условия, а Марине, поскольку она все равно толком не работает и практически не связана с городом, можно будет пожить и в шестидесяти километрах от кольцевой дороги. При необходимости на машине можно легко и быстро добраться до столицы. Машина останется у нее, ведь это его подарок. И, конечно, она может взять все, что ей необходимо.

Это говорил человек, в котором Марина не сомневалась ни одной секунды время их брака. Человек, которого она любила, и в любовь которого верила несмотря ни на что. Да, были проблемы, возникало непонимание, и даже, случалось, ссорились, но ведь все-таки была любовь! Было взаимное уважением, стремление вместе преодолеть все препятствия. Или ей только казалось?

Очень хотелось разреветься, закатить истерику, стать неуправляемой базарной бабой. Послать его ко всем чертям. Ударить, разлохматить его идеальную прическу, оторвать рукав на пиджаке, – сделать какую-нибудь глупость, чтобы он обнял и сказал: «Маришка, ты с ума сошла, я же пошутил. Сегодня первое апреля. Прости меня, дурака». Но день был вовсе не первым апреля и говорил Андрей абсолютно серьезно. Позволить себе раскричаться, разреветься и отвести душу Марина не могла, – кругом были люди. Он все правильно рассчитал: в кафе она сумеет себя сдержать, а когда они приедут домой, закатывать истерики будет поздно.

Глаза были сухими, усталость давила на плечи. Очень хотелось оказаться дома, забраться в постель, накрыться с головой одеялом, заснуть и никогда не просыпаться. Марина смотрела на Андрея и видела, как движутся его губы, но уже не разбирала слов. В голове пульсировало дурацкое несоответствие: «мог бы снимать квартиру, но деньги уходили бы из семьи» и «все равно надо развестись, чтобы не было сложностей с усыновлением». Все продумал, все рассчитал. И сказал так мягко. Мол, она встретит настоящую любовь, ведь он же ее встретил. Какая глупость. Сказал бы лучше, что не любит, и никогда не любил. И пусть она уходит из его жизни. Тогда Марина хотя бы могла его ненавидеть, а так…. Он очень хотел для всех остаться хорошим. У него получилось.

Завтра надо собирать вещи. Он отпросился на два часа с работы, чтобы заехать в ЗАГС и подать документы на развод.

Домой они ехали каждый на своей машине. Андрей впереди, она за ним. Периодически перед глазами все плыло, и Марина тянулась за платком, чтобы вытереть слезы. Только бы он не заметил, что она плакала. И Данька, который едет с ним, ничего не заподозрил. Нельзя демонстрировать свои слабости. «Все хорошо, просто папа остается дома, а мы переезжаем к бабушке», – так она объяснит ребенку произошедшее, пообещает, что Андрей будет к ним приезжать. Ничего, Даньке всего три с половиной года, он привыкнет.

Черт побери! У него сын, а он готов о нем забыть поскольку ждет следующего. Как это получается у мужчин? Оставляя женщину, они забывают и о ребенке. А ведь Данька похож на Андрея как две капли воды. Также морщит лоб и деловито засовывает руки в карманы, когда о чем-то рассуждает. Лучше об этом не думать. Сейчас они с Андреем приедут домой, лягут в одну кровать, завернутся каждый в свое одеяло и в комнате повиснет холод и тишина. Первый раз за все четыре с половиной года.

*****

На следующий день Марина заехала к Алинке и все рассказала. Тихо, спокойно и без истерик.

– Тебе надо требовать свою долю квартиры, – стучала пальцем по столу Алинка, тревожно глядя на Марину, похожую на соляной столб. – И официальные алименты.

– Я подписала все документы. И ничего требовать не буду.

– Дура, господи, вот дура! Что тут скажешь! – кипятилась Алинка. – Хоть бы о ребенке позаботилась, тебе его теперь одной растить! Думаешь, так и понабежали желающие жениться на разведенной женщине с трехлетним дитем? Это только в романах бывает, а у нас мужики таких стороной обходят. Полно незамужних девок, готовых родить по первому зову. Наверняка одна так и проживешь, а вас у родителей трое, да еще бабушка, и все в четырехкомнатной квартире. Менять ее никто не будет, да и ты в захолустье своем наверняка не жаждешь век куковать – все равно в Москву перебираться надо. Хорошо хоть Алешка в Питере, да Ольга может скоро уедет учиться. Поднапряжетесь и купите какую-нибудь хрущобу в ближайшем Подмосковье. И на работу нормальную устраиваться надо, хватит уже пребывать в творческом поиске и обслуживать друзей за копейки. Понимаешь?

Конечно, Марина все понимала. Она понимала даже больше. Например, что никакую квартиру она не купит и жить ей всю жизнь у родителей. Работать по специальности в своем «захолустье» она все равно не сможет, и дай бог, чтобы не пришлось переключаться на низкоквалифицированный труд. Скорее всего, будет сидеть в какой-нибудь конторе, в лучшем случае, перебирать бумажки.

Нахлынули слезы и резво побежали по щекам, повисая на подбородке, и срываясь на светлую рубашку.

– Слава богу, прорвало, – Алинка протянула ей полотенце. – А то сидит, как замороженная. Так и заболеть недолго. Иди, иди, умойся, – толкала она ее в ванную, – полегче станет.

Холодная вода обжигала руки, замерзшие пальцы размазывали по щекам слезы, и лицо казалось непомерно большим и распухшим. Горячие глаза, шершавые губы и грубый, словно чужой, подбородок. Легче не становилось. Теперь, наверное, уже не станет. Накатило равнодушие. Все кончено, и ничего не вернуть. Не глядя на себя в зеркало, Марина вышла из ванной и присела на кухонную табуретку. Голова кружилась, во рту ощущался привкус металла.

– Ничего, жизнь на этом не кончается, – Алинка варила ей кофе, потряхивая рыжими кудрями, уперев одну руку в покатый бок, а другой придерживая турку. – Моя-то не кончилась десять лет назад. Смотри-ка, уже юбилей, я и не считала, – усмехнулась она, переливая кофе в тонкие фарфоровые чашечки. – Татьянку свою сама вырастила. Слава богу, ей уже пятнадцать. Еще пару годочков вытянем, отдам ее замуж, скину груз со своих плеч. И ты также. У тебя мужик, все экономнее будет – на тряпки тратиться не нужно. Пару свитеров, пару брюк, да кроссовки. Вырастет, работать пойдет. И не горюй, кто знает, может все еще к лучшему. К слову сказать, Андрей твой мне никогда не нравился. Заносчивый, самодовольный. Да ты пей кофе-то, остынет…

*****

По руке ездила фиолетовая машинка – вперед и назад. На коже оставались отпечатки пластмассовых колес.

– Мам, класный?

– Кто класный, сынок? – очнулась Марина.