Вероника Покровская - Полупрозрачная

– Почему? Слушаю, – ответил я уверенно. И хотя моё внимание было отключено от откровений Степаныча, почти всё, что он говорил, дошло до моих ушей, и я добавил: – Выходит, тебя тюрьма от смерти в пьяном угаре спасла.

– Так вот и получается.

Старый рецидивист умолк. Я тем временем пытался восстановить приятные ощущения, полученные от полупрозрачной девушки. В сизом от сигарет дыму хотел восстановить её образ. Но, увы, в тюрьме она ко мне ни разу не явилась. Расстроенный, я обвёл взглядом всю камеру, словно отыскивал Полупрозрачную. Но мои глаза вновь невольно остановились на Степаныче. Он раскраснелся, продолжая беспрерывно курить. Руки его слегка дрожали.

Неожиданно для нас обоих я спросил:

– А как же воля?

Он меня удивил своим ответом.

– Кабы была у меня сила воли, я бы не пил так, что дошёл до ручки, и был бы на воле… А здесь я себя и так свободным человеком чувствую. – Сделав паузу, продолжил: – Там, на воле, моя свобода никому не нужна, без толку она там, лишний я там. Погибну. Вонючим бомжем не хочу становиться. Такое дело – совсем не человек и даже не животное… – тут он причмокнул губами.

Я чуть заметно усмехнулся, подумав про себя: «Философски размышляет Степаныч». Наверное, у каждого своя правда. А вот в мою правду навряд ли кто поверит, разве что Ангелина.

Прошла пара месяцев. Расследование по моему делу почему-то затягивалось… После тюремного обеда дверь камеры с грохотом открылась.

Дежурный конвоир монотонно произнёс:

– Глебов, на выход.

Я поднялся со скамейки. С секунду постоял спокойно. Затем сжал губы, ни слова не говоря, застегнул молнию на мастерке. Возможно, свиданка. Кивнув головой сокамерникам, направился к выходу.

– Лицом к стене, руки за спину! – прозвучала мёртвая фраза, доведённая до автоматизма, из уст дежурного.

Я покорно продолжал следовать командам. В душу вонзилась тревога. В голове теснились всевозможные воспоминания, пока мой охранник запирал металлические двери.

– Пошёл вперёд! – скомандовал он вновь.

Передо мной простирался тюремный коридор. Ощущение тревоги усиливалось с каждым шагом. Мне требовалось немало душевных сил, чтобы взять себя в руки. Я пытался воспроизвести в памяти черты лица Ренаты. Но почему-то её образ стирался в моём воображении. Вместо неё передо мной опять возник тюремный деревянный пол, окрашенный в коричневый цвет, толстые стены, покрытые серой краской, сводчатый потолок. Всё напоминало о прошлых столетиях.

По легенде, Екатерина II ещё с XVIII века начала создавать тюремные замки. Первая буква её имени – «е». Вот и были тюрьмы построены со своеобразной планировкой, напоминавшей эту букву. Об этом знали все заключённые.

В конце коридора, на стыке двух стен, на всех этажах крепились большие прямоугольные зеркала. Я четырежды спускался с этажа на этаж, но ни разу не посмел взглянуть на своё отражение: боялся увидеть образ полупрозрачной девушки. Внезапно поймал себя на том, что неосознанно обвиняю её в случившемся со мной. Это она не посмотрела на дорогу. Это она могла остановиться. Это она забыла об осторожности и о мало-мальском самосохранении. Это всё она! Но внутренний голос почему-то не соглашался: это не она! Это я сел за руль выпившим! Это я нёсся на огромной скорости! Это я рисковал, разгоняясь в такую погоду! Это я! Или… Это мы! И она, и я! Мы оба сделали всё, чтобы эта трагедия произошла. Так должно было быть. Это. Мы. Оба.

Когда дежурный конвоир подвёл меня к камере ожидания, сразу наступило облегчение. Я глубоко вздохнул: теперь точно знал – свиданка. Из распахнутой двери комнаты потянуло затхлым запахом, что свойственно старым постройкам. «В коридоре было посвежее», – ухмыльнувшись, подумал я.

Бегло и оценивающе осмотрел всю камеру. Семь пар глаз одновременно прострелили меня взглядом. Немного смутившись, я обернулся к решётчатому окну, за которым ровно падал снег. Неприязнь тут же прошла.

Вертлявый пацан подбежал ко мне:

– Слушай, закурить дай.

Молча из заднего кармана спортивных брюк я достал пачку «Явы». Открыв её ловко, стукнул средним пальцем по дну пачки – тут же одна сигарета выпрыгнула.

– Бери.

– Хм, ну ты даёшь!

Я толком не успел осмотреться, как тут же прошла команда:

– Руки за спину! Выходим по одному!

Взволновался. Наверное, Дениска пришёл.

Я оказался в третьей кабинке. И действительно, через затемнённое окно смотрел с серьёзным видом на меня мой младший брат. Я сразу уселся напротив. Опустившись на стул, поднял телефонную трубку и удобно облокотился на прикреплённый к полу стол.

– Ну, здорово, что ли! – постарался я сказать бодрым голосом.

Брат, пытаясь улыбнуться, ответил в трубку:

– Здорово, Альберт. Ты чё бледный?

– У меня всё нормально… – я пожал плечами, прилагая усилия, чтобы не выдать нервозность, и неожиданно возмутился: – На улице так морозно, что ли? Что ты тулуп на себя напялил?

– Вроде сегодня холодно, – ответил сдержанно Денис.

– Бог с ним, с этой погодой, ты лучше расскажи, что у вас нового.

– Письмо моё получил?

– Получил, но письмо письмом, лучше сам расскажи.

– Я ж тебе писал, что Ангелина родила под Новый год девочку.

– Жорик, небось, рад? Он всё хотел, чтобы жена ему дочку родила.

– Рад, конечно.

– Назвали как? – спросил я, потому что в письме ничего об имени сказано не было.

– Ты не поверишь! – ответил громко брат.

Я приложил указательный палец правой руки к губам, показывая: тише, мол. Денис заметил, что я слегка засуетился, выдержал паузу.

– Так ты мне скажешь или нет, как назвали девочку?! – возмутился я, хотя уже догадывался.

– Альберт, вроде ей дали имя в честь той…

– Выходит, девочку назвали Ренатой… – сказал я монотонным голосом и огляделся по сторонам, словно подспудно ожидая появления Полупрозрачной. Затем, схватившись за бегунок молнии в мастерке, начал его то расстёгивать, то застёгивать. Взяв себя в руки, повторил: – Значит, дочку Жорика зовут Рената, как и его двоюродную сестру.

В голове моей промелькнули строчки из письма Дениса: «Пострадавшая в аварии и была той самой девушкой, которую Жорик хотел пригласить на твой юбилей. Помнишь, Марк просил для младшего брата?»

– Кстати, а почему она тогда не пришла?

– Ей мать не передала. Когда Жорик звонил им, трубку взяла его тётя. Ну, мать этой сестры… – выдавил из себя Денис.

– Ладно, не напрягайся, это уже не имеет никакого значения, наверное… – задумчиво сказал я, всматриваясь через стекло в лицо брата.

Тогда я ещё не догадывался, что именно это и имело самое важное значение, серьёзным образом влияя на дальнейшее развитие событий в моей судьбе.

Денису, похоже, хотелось снять напряжение, возникшее между нами.