Елена Каштанова - Кот, который построил всех

Я прямо снисходительно заухмылялся, настолько он был далек от истины.

– Эх, Яник, ничего-то ты обо мне не знаешь. Но рассуждаешь с экспертным видом и даешь советы. А вдруг все не так, как ты себе представляешь?

– А как все? Расскажи.

– Могу и рассказать. Только это будет очень долгая история, – предупредил я.

– Ничего. Я не тороплюсь.

Он нажал кнопку на чайнике, которым мы так и не успели воспользоваться за всеми этими выяснениями, и приготовился слушать.

– Короче, – начал я, – с самого своего рождения и до семнадцати лет я жил в одной комнате с двумя сестрами. И если старшая – вполне адекватная девочка, к тому же редко бывает дома, то младшая явилась прямиком из преисподней, чтобы подготовить меня к последующему попаданию в ад. После десяти лет в одной комнате с ней сам в этот ад попросишься. Она всегда делала все, чтобы моя жизнь стала хоть чуточку хуже. Если я включал музыку, она просила выключить. Если открывал окно, требовала закрыть. Если включал свет, его немедленно нужно было выключить. И так двадцать четыре на семь. Когда она пошла в школу, у нее начался нейродермит, от любых переживаний она покрывалась пятнами и начинала чесаться. Довольно быстро она просекла, что с помощью этой чудесной особенности можно очень эффективно управлять людьми. Достаточно просто слегка повысить голос и наполнить глазки слезами, чтобы все бросили свои дела и начали заниматься ее проблемами. Да, представь себе, и я тоже, никому не понравится, когда расчесанные язвы на руках кровоточат, а обвиняют в этом тебя. И поверь, я приобрел большой опыт в искусстве терпения и компромиссов, так что теперь мне просто смешно выслушивать от тебя подобные обвинения. Вся моя жизнь была одним огромным компромиссом, который я научился терпеть.

– Ужас какой. А родители не думали как-то решить жилищную проблему? Втроем в одной комнате – это жесть какая-то. Как вы там помещались вообще?

– Трехъярусная кровать. На самом деле, пространство было довольно грамотно организовано, места хватало. Не хватало нервов. Но ты зришь в корень. Однажды нас отвели к психологу, чтобы посторонняя тетя каким-то чудесным образом разрулила наши с Машей накопившиеся проблемы. Тетя дала родителям хороший совет – разведите детей по разным комнатам. Пусть это будет каморка под лестницей или чулан для швабр, но чтобы у каждого свой угол. Родители прониклись и решили поменять нашу двушку на трешку с доплатой, начали копить деньги, даже обратились в какое-то агентство, но никак не получалось подобрать вариант, который бы всех устраивал по деньгам, по расположению и… вообще. Так прошел примерно год, а потом заболела бабушка, которая тогда жила вот в этой самой квартире. У нее диагностировали рак, и в принципе было понятно, что она долго не протянет. Зато потом можно будет обменять две квартиры в одном доме на одну большую. Бабушка протянула два года. Ты еще не устал слушать?

– Да ты пока ничего и не сказал почти.

– К тому времени Ольге уже исполнилось восемнадцать, и родители озаботились новой проблемой – а что если она внезапно выйдет замуж? Ведь ей тогда понадобится отдельное жилье. Ольга, надо сказать, замуж не торопилась, но через некоторое время переселилась к своему парню, и ей вообще была не нужна какая-то страшная однушка, пусть и в центре.

– А что страшного в этой однушке? – удивился Ян.

– Теперь уже ничего. Но ты не видел то убожество, которое здесь осталось после бабушки. Не догадался я сфотографировать для истории. Представь – на стене в комнате висел облезлый ковер, который в последний раз выбивали еще в Советском Союзе, у нас за домом специальные такие конструкции установлены для этой процедуры, на них обычно местные подростки пиво пьют. Под ковром стоял обоссанный диван, бабушкины памперсы иногда не справлялись, и все протекало. Механизм дивана не работал на моей памяти вообще никогда, складывать и раскладывать его нужно было вручную. Напротив стояли два продавленных кресла с облупившимися ручками. Телевизор устарел задолго до эпохи плоских экранов, но, сволочь, работал, и по этой причине его нельзя было заменить. Работал также и холодильник марки ЗИЛ, у него была такая смешная ручка, она нажималась, как у двери. Льда в нем было чуть меньше, чем в Арктике, но кто же позволит заменить работающий девайс? Паркет наполовину почернел, на вторую половину сгнил, вылетающие со своих мест паркетины бабушка возвращала на место с помощью клея "Момент". Вот таким здесь было все. Проще перечислить то, что было относительно приличным, потому что это были только окна. Бабушка отказывалась делать ремонт, ей было некуда деться на это время, мы ведь и так впятером жили. Уболтать ее смогли только на новые окна. Потому что старые… Жаль, что никто не сложит о них песню, как о московских. Или хотя бы эпитафию. В них были щели в палец толщиной. И осенью полагалось проделывать некий бесовский ритуал – бабушка рвала на лоскутки поношенную одежду, которую мы с сестрами ей весь год сносили, и эти лоскутки она специальным ножом затыкивала в щели. А потом сверху заклеивала полосочками бумаги, которую тоже собирала весь год, а клей почему-то нельзя было брать готовый, полагалось варить в кастрюльке из какого-то крахмала. Весной все это проделывалось в обратном порядке. Ты спросишь, откуда я все это знаю в таких подробностях.

– Спрошу, если хочешь, – улыбнулся Ян.

– А потому что "бабушка старенькая, и ей надо помогать", – пропел я писклявым нравоучительным голосом. – И угадай, кто будет это делать? Оля на своих бесконечных репетициях, а Маша еще маленькая, чтобы по подоконникам прыгать. Но однажды случилось чудо – я сломал руку. Правую. Поэтому заклеивать окна вместо меня пришлось родителям. В результате летом они поставили вопрос ребром и установили стеклопакеты. Надо было видеть, как эти беленькие блестящие рамы брезгливо шарахались от кошмарных древних занавесок с наполовину выдернутыми нитками. Так и норовили выпасть на улицу, бедняжки.

– Тебе бы книги писать с такими метафорами, – засмеялся Ян. – Или это не метафора?

– Понятия не имею, что это. Такова была реальность. И с этой реальностью надо было что-то делать. Родители решили ее сдавать, пока кто-нибудь из детей не выйдет замуж или не женится, а потом этот "счастливчик", по их замыслу, должен будет разбираться с этой реальностью самостоятельно. Тут возникла проблема. Сдать объективную реальность можно было только за очень маленькие деньги, потому что в этой квартире все просто кричало "я умерло еще до вашего рождения". Делать ремонт и менять мебель и технику – означало никогда не окупить этих затрат. Решили сдавать как есть. Ну и понятное дело, что снимать такое убожество не хотели даже студенты. Квартиранты менялись постоянно. По курсу "месяц сдаем, два простаиваем". И вот во время очередного простоя прорвало трубу, их ведь тоже не меняли со времен советской власти. Залили соседей снизу, которые, по несчастливой случайности, в это время были на работе. Поэтому залили еще и соседей двумя этажами ниже. Пока те разбирались, вызванивали второй этаж, пока второй приехал и разобрался, что течет не от них… В общем, потоп был страшный, сам Ной бы ужаснулся. Родителям пришлось оплачивать ремонт двух нижних квартир, что перекрыло прибыль от аренды за все время, а на свою уже не хватило ни денег, ни сил, ни нервов. Сработала поговорка "скупой платит дважды". Что здесь творилось после потопа… Ко всем прелестям добавился еще и вздувшийся буграми паркет. Здесь даже ходить было опасно, ноги переломать – нефиг делать.