Лена Фликей - Я знаю, ты вернешься

Он взял телефон и, пролистав записную книжку, нашёл мой номер – я была записана у него просто как «Лиза». Нажав на кнопку вызова, он дождался, пока мой мобильник завибрировал, и сбросил звонок.

– Запиши, чудо моё, – он небрежно бросил телефон на кровать. – Как твоё самочувствие?

– Уже всё хорошо, – мне хотелось расцеловать его в обе щеки. Какой же я была глупой, что сомневалась в его любви!

– Я купил тебе, что ты просила, – он поднялся и взял с тумбочки небольшой прозрачный пакет. В нём я увидела ананас и пачку тампонов, а на дне пакета лежал тот самый кулон в форме змеи, опирающейся на свёрнутый хвост.

Ближе к вечеру я спросила Алекса, не хочет ли он прогуляться в Арамболь.

– А что там такое? – он поглядел на меня с любопытством.

– Олег сказал, будет хороший концерт, – ответила я и, смутившись, опустила взгляд.

– Когда он успел? Мне казалось, вчера вечером он куда-то пропал.

– Я виделась с ним сегодня, пару часов назад, – я виновато улыбнулась.

– Мне пора ревновать? – Алекс строго смотрел на меня, а потом заулыбался. Я поняла, что он шутит. – Ладно, если хочешь пойти на концерт, давай. Только не пешком – поедем на мотоцикле.

– И без Шмидтов?

Он молча кивнул и отвёл взгляд. Видимо, мне не стоило вспоминать о наших знакомых, при которых я на него наорала: ему было неприятно.

Мы доехали быстро. До заката оставался час, и я предложила выпить по стакану холодного сока в кафе на берегу. Мы нашли самое малолюдное и расположились прямо на улице, под тенистым навесом. Алекс заказал креветок, я же была сыта, и потому взяла только напиток.

– Где будет концерт, о котором говорил этот придурок? – спросил Алекс.

– Он вовсе не придурок, – я посмотрела на него с укором. – Зачем ты так говоришь?

– Извини, но парень, который сбежал от проблем – это всё же придурок.

– Ты же не знаешь в чём там дело, но судишь его.

– А ты знаешь? – он усмехнулся.

– Да, но не знаю, могу ли я рассказывать об этом.

– Мне не очень-то и хотелось бы это всё слушать.

– Ну и прекрасно, – я отвернулась от него и стала разглядывать людей на пляже.

У моря на шезлонге сидел одинокий индийский мужчина, одетый в плотные джинсы и чёрную футболку, и пристально смотрел прямо на меня. Когда мы встретились взглядом, он поспешно отвернулся.

– Прости, – Алекс положил руку мне на колено. – Я не должен был так говорить, это некрасиво. Олег, может, и нормальный парень, но он мне не по душе.

Я посмотрела на него и улыбнулась. Я так любила его в этот момент, что мне хотелось сесть на мотоцикл и уехать из Арамболя в нашу хижину и быть только вдвоём.

– Хочешь, сходим к твоему другу?

– Ещё рано, думаю, чуть позже. Ближе к закату, – я вспомнила слова Олега об отце и спросила: – Алекс, а Герман, когда ты был маленький, тебя бил?

Алекс поднял на меня удивлённый взгляд.

– Нет, конечно. Почему ты так решила?

– Лестари сказала, что он был суров со всеми детьми. Я и подумала…

– Неужели ты считаешь, Герман на такое способен? – Алекс смотрел на меня как на ненормальную.

– Я не знаю, на что он способен. К примеру, я ничего не знаю о том, как вы с ним познакомились.

Алекс тяжело вздохнул и стал смотреть на море. Я решила, что он не хочет об этом говорить, но прошло несколько минут, и Алекс вдруг сказал:

– Давай я расскажу тебе эту историю, если хочешь. Но, предупреждаю, она не из приятных.

– Мне кажется, все истории нашей семьи такие, – я горько усмехнулась. – Я уже привыкла к этому. Если сможешь, расскажи.

– Что ты уже знаешь? – спросил он.

– Что твоя бабушка перед смертью написала письмо Максу, и вы поехали в Америку. А ещё что твоя мать страдала ипохондрией, и тебе запрещали даже гулять.

– Так и есть, бабушка умирала от рака и увидела Макса в шоу. Она написала ему письмо, и в один прекрасный день в нашем доме раздался телефонный звонок. Это был Макс. Он сказал, что узнал о нас от Хельги, и представился нашим дальним родственником. Макс хотел познакомиться лично и настаивал, чтобы мы с родителями прилетели в Америку. Он готов был оплатить наше путешествие. Макс умел убеждать, и вскоре мы сели на большой самолёт в аэропорту Вены, а через восемь часов приземлились в Лос-Анджелесе.

Всё здесь было удивительно для меня. Улицы, наполненные светом и солнцем, ярко одетые загорелые люди, большие машины, пальмы, растущие прямо вдоль дорог, а главное – ощущение нереальной свободы, тот самый американский дух, о котором так много говорили в Европе. Жить здесь, в городе Ангелов, мечтал каждый подросток из нашего класса. А я, самый забитый и самый несчастливый, каким-то невероятным образом сумел оказаться тут. Это было невероятно, и я никак не мог поверить в происходящее.

Герман с семьёй жил в одном из самых престижных районов Лос-Анджелеса , Бель-Эйре, в собственном большом особняке в окружении садов, парков и звёздных соседей. Я никогда раньше не видел такого богатства: мы жили более чем скромно. Мать не работала, а отец всю жизнь занимался наукой. Я смотрел на этот огромный дом, открыв рот, и не верил, что всё это может принадлежать обычному человеку, а не голливудской кинозвезде или известному музыканту. Хотя ни у кого бы не повернулся язык называть Германа обычным – он уже тогда был самый харизматичный мужчина, которого мне приходилось видеть за всю свою недолгую жизнь.

Из аэропорта нас забрал водитель, а в особняке встретил Макс и тут же предложил провести экскурсию по окрестностям. Но мать настояла, чтобы я пошёл в дом, ведь мне вредно было находиться долго на улице. Честно говоря, я был рад избавиться от её постоянной опеки, но так разволновался перед встречей с Германом, что у меня случился приступ астмы. Я смущался и краснел под его пристальным взглядом и стал судорожно искать ингалятор в рюкзаке.

– Что ты хочешь найти там? – спросил Герман строго.

– Ингалятор, – задыхаясь ещё больше, сказал я.

– У тебя астма? – Герман подошёл чуть ближе, положив большую руку мне на плечо.

Мне было страшно. Я не знал этого человека, не понимал, кто он. А его рука казалась обжигающе горячей даже через слой одежды. Я попытался сбросить её и убежать, но Герман удержал меня и сказал властно:

– Стой на месте, я помогу тебе!

Я замер, боясь пошевелиться. А через пару секунд приступ прошёл. Никогда раньше со мной не случалось ничего подобного.

– Ты можешь выбросить ингалятор, он больше тебе не понадобится, – сказал Герман и отпустил моё плечо.

Я смотрел на него круглыми глазами и не понимал, как Герман мог вылечить астму одним прикосновением. Но, несмотря на это, я сразу поверил ему. Верил, потому что чувствовал в нём силу, которой не было ни в отце, ни во мне самом, болезненном, тощем, затравленном подростке, которого избивали на переменах. А ещё, мне страстно хотелось быть таким же красивым, уверенным и жить в таком же большом доме в самом прекрасном месте на земле – Городе Ангелов.