Лена Фликей - Я знаю, ты вернешься

– И каким же образом это знание сделает меня счастливой? – я отломила кусочек лепёшки и отправила в рот.

– Ну как же, ты откажешься от страданий – это третий принцип йоги. Ты поймёшь, что всё это ложно, что тебе не нужно обижаться на кого-то, потому что он лишь часть тебя.

Алекс усмехнулся, но промолчал. Стоило бы согласиться с Олегом, но мне стало любопытно, и я всё же спросила:

– То есть отец, который избивает свою дочь, часть меня? И я не должна на него обижаться, если он захочет выдать меня замуж против воли или будет бить за непокорность? Так что ли?

Олег вздрогнул и испуганно уставился на меня, его лицо словно застыло. И на мгновение мне показалось, что он сейчас встанет и уйдёт, но он лишь махнул рукой, отвёл взгляд и сказал тихо:

– Ладно, ты не поняла, что я хотел сказать, давайте лучше выпьем.

Он взял бутылку и без спроса налил себе ещё рома, потом поднял стакан и громко произнёс:

– За дружбу!

– Cheers, – ответил Руперт и тоже поднял свой стакан.

Ром был крепкий и пряный, он сразу обжёг горло, я поморщилась и щедро запила его колой прямо из бутылки. Наконец официант принёс заказ Олега, и мы смогли поужинать в тишине.

После ужина мы проводили Шмидтов до их отеля. От рома я немного захмелела, и когда Руперт предложил выпить ещё у них в номере, я хотела согласиться, но Алекс вежливо отказался, и мы отправились домой. Ночь была такой чёрной, что я не видела ничего дальше своего носа. Алекс взял меня под руку и уверенным шагом шёл вперёд, видно, мог что-то различать в этой непроглядной темноте.

– Кажется, я напилась, – сказала я и хихикнула. Хотелось продолжения веселья, я прекрасно выспалась, была полна сил и с удовольствием пошла бы потанцевать.

– Да, это так, – я не видела его лица, но в голосе уловила холодные нотки, и моё игривое настроение тут же улетучилось

– Ты злишься? – я остановилась, но Алекс потянул меня вперёд.

– Нет, – ответил он.

– Ну и злись, ты сам мне предложил выпить, между прочим.

– Я не злюсь.

Некоторое время мы шли молча, слушая лишь шелест волн и крик какой-то птицы в пальмовой роще на берегу.

– А почему мы не остались с Шмидтами? – спросила я, чтобы нарушить гнетущее молчание.

– Ты сама не поняла? – он обернулся и поглядел на меня через плечо.

– Нет. Ты бесишься, что все пьяные? – я снова попыталась остановиться, и в этот раз получилось.

Алекс развернулся и, отпустив меня, сплёл руки на груди. Во всей его позе чувствовалась агрессия, и я инстинктивно отступила на полшага, не понимая, чем вызвала такую реакцию. Неужели он настолько не любит пьяных?

– Лиза, они не просто так звали нас к себе! Шмидты спят и видят, как бы устроить групповушку с твоим и моим участием, а зная твоё пуританское воспитание… – он осёкся, тяжело вздохнул и чуть понизил тон: – Я потому и не пью, чтобы видеть эти вещи. А ты в твоём состоянии даже не сможешь прочесть их намерения. Давай договоримся: больше никакого алкоголя – от него ты становишься такой наивной.

– Неправда! – я упрямо выпятила вперёд подбородок. – Я не наивная и вовсе не пуританка.

Алекс покачал головой, расцепил руки и протянул мне ладонь, а когда я взялась за неё, сказал с упрёком:

– Ну как же, в ту ночь, когда ты уехала из клуба с тем парнем, ты тоже была пьяна.

– Эдуард!

– Что? – он нахмурился.

– Его звали Эдуард!

– Да хоть Ричард, какая разница, – он раздражённо повёл плечом. – Идём спать, утреннюю йогу никто не отменял.

– Yes, sir! – я шутливо приложила руку к голове на манер военных и снова хихикнула.

– Хватит дурачиться, ты порой ведёшь себя как ребёнок, – Алекс потянул меня за собой по пляжу.

Я чувствовала: кризис пройден и он больше не сердится, но всё же я не рискнула произнести вслух, что и он порой ведёт себя, как Герман. Хотя чему тут было удивляться? Алекс подражал ему во всём и не скрывал этого.

Дни, похожие один на другой, тянулись неспешно, и вскоре я уже с трудом могла сказать, как долго мы здесь находимся. По утрам на ослепительно ярком небе цвета лазури изредка показывались облачка, похожие на обрывки паутины, но уже к обеду от жары всё словно погружалось в туман и чёткие очертания предметов расплывались. Порой мне чудилось, будто наше путешествие – мой бесконечно длинный сон, а чудаковатый Олег был прав: мир вокруг меня – Алекс, эта хижина, Шмидты, Аравийское море, чернокожий йог-саксофонист, что каждое утро выходил на пляж до рассвета и встречал солнце грустной мелодией, разбегающиеся в свете фонаря крабы, белые цапли на тёмных, торчащих из воды камнях и невероятные закаты, – лишь плод воображения, иллюзия, рождённая моим мозгом. А сама я так и не вышла из комы и до сих пор нахожусь в доме Германа, подключённая к капельницам и аппарату искусственной вентиляции лёгких. Случались ночи, когда я просыпалась в полной темноте и не могла понять, где я и как сюда попала. Причудливые очертания москитной сетки над нашей кроватью пугали меня, и те несколько секунд, что требовались, чтобы осознать себя, были самыми страшными в моей жизни. После я долго не могла уснуть, прижималась к крепко спящему Алексу и боялась закрыть глаза.

В один из дней после йоги и плаванья мы пошли пить кофе в шэк 10 10 Шэк (от англ. Shack) – это открытые кафе на пляже под соломенной крышей. неподалёку от отеля Шмидтов. То было единственное кафе в округе, где подавали свежезаваренный кофе на молоке с корицей и кардамоном, и я полюбила этот напиток всей душой. Шэк располагался на холме и лесенкой спускался прямо к пляжу. На каждом ярусе стояли низкие столики и лежали ярко-красные мягкие подушки, на которых можно было сидеть по-турецки или лечь, вытянув ноги.

Кафе владели два брата. Одного звали Ману, а второго – Джей. Ману работал официантом, а Джей ездил на мопеде за продуктами, а вечером, когда туристов становилось больше, помогал брату.

– Привет! – крикнул Ману, завидев нас издалека.

Мы зашли в кафе и сели на подушки рядом друг с другом. Ману тут же принёс нам меню.

– Меню не нужно, – сказал Алекс по-английски. – Нам как обычно.

Ману кивнул, его густые волосы встрепенулись и несколько кудрявых прядей упали на лицо. Он поправил их, улыбнулся и ушёл на кухню. В отличие от других пляжных заведений, тут обслуживали быстро, за что кафе любили все немецкие и британские туристы в окрестностях. Шмидты тоже часто завтракали тут, но сегодня ещё не появлялись, и пока мы с Алексом оставались единственными посетителями.

– Что будем сегодня делать? – спросила я Алекса.

– Не знаю, – Алекс вытянул ноги на подушки справа от себя. – Мне Аннет рассказывала что-то о черепашьем пляже. Она говорила, там в море впадает большая широкая река, и от неё песок почти чёрный. Хочешь посмотреть?