Надежда Васильева - Плач Синайских гор

На смотровой площадке было некуда ступить в прямом смысле этого слова. Повсюду на тюфяках лежали измотанные подъёмом люди, закутанные в тёплые верблюжьи одеяла. Все ждали рассвета. Но солнце не очень торопилось появиться, хоть золотые пики гор снизу уже подсвечивались розовым светом.

Самира колотил озноб. Ещё бы! Ей было холодно в свитере, а на нём одна белая нейлоновая рубашка, сквозь которую просвечивала смуглая кожа. И всё-таки чертовски красивые эти арабы! Нет, не те, что явно южноафриканского происхождения, по мимике и жестам похожие на мартышек. А вот эти, европеоидной расы, степенные и гордые, как сами Синайские горы, что, молча, возносят свое достоинство к безоблачному небу.

Взглянула на часы. Пятнадцать минут шестого. Солнце взойдёт ровно через час. Как хочется куда-нибудь присесть и спрятаться от этого пронизывающего ветра. Не успела подумать, как к ней подскочил бедуин, предложил купить тюфяк и одеяло. Похоже, деньги здесь привыкли делать даже из воздуха. Главное, оказаться в нужную минуту, в нужном месте, с нужной услугой. Паломники предусмотрительно подвинулись. Вот уж воистину будет сказано, что при желании одним куском хлеба можно накормить весь род людской и одним одеялом укрыть весь мир. Пока она устраивалась в заветерье, Самир, обхватив себя за плечи руками, уже чуть не лязгал зубами от холода.

– Садитесь! – махнула она ему рукой. Дважды приглашать его было не надо. Прижался спиной к её тёплой спине. Про себя усмехнулась: друзья по несчастью. – Может быть, купить одеяло?

– Нет! – брезгливо замотав головой, шепотом пояснил он: – Смотрите, какие они здесь грязные.

– А не заболеете?

– Нет, днём отогреюсь, – снова заверил он. – Как только солнце взойдёт, сразу теплее станет. Вы уже задумали желание? Желание того, кто встретит рассвет на этой горе, всегда исполняется.

А ей вдруг в голову возьми да «втемяшься» какая-то дикая сумасбродная мысль: как хочется любить и быть любимой, пылко, страстно, бескорыстно, как, может быть, наверное, только в ранней юности. Когда в свете луны всё вокруг приобретает сказочное очертание и целый мир может запросто уместиться в придорожной лужице; когда все обыденные слова звучат, как магические заклинания. Боже! О чем я? Мне уже пятьдесят! А, может быть, не «уже», а «ещё»? Это звучит куда оптимистичнее: «Мне ещё только пятьдесят!».

Смотровая площадка, словно нечаянно подслушав её мысли, «взорвалась» аплодисментами. Из-за горных хребтов появилось розовое темечко заспанного солнца. Самир застрекотал камерой. Гулко хлопнула бутылка шампанского. Зачмокали радостные поцелуи.

Толпа паломников суетливо зашевелилась, качнулась в сторону спуска, на тропу Покаяния. Самира окликнул гид. Она протянула ему руку.

– До свидания, молодой человек! Мир тесен. Благодарю за компанию. Вы мне очень помогли.

Он тоже хотел что-то сказать, но, оглянувшись по сторонам, не решился. За ними следили десятки любопытных глаз. Махнула ему рукой и стала быстро спускаться. До условленной встречи их группы на верхнем привале времени было много. Тропа Покаяния петляла причудливыми зигзагами. То пугала крутизной, то преграждала путь острыми зубьями камней, а то вдруг пряталась под громоздкие навесы скал, вызывая недоумение и тревогу. Словом, сосредоточить внимание на собственных грехах возможностей было не много.

И все же момент покаяния наступил. Сама ситуация, как говорится, ударила ногой «под дых». Камни были скользкими, отшлифованными тысячами безжалостных ног. Спускалась осторожно, придерживаясь за каменистые выступы. Не семнадцать лет, чтобы беспечно прыгать с камня на камень, бравируя ловкостью и бесстрашием. Время от времени пропускала молодёжь вперед. Пусть скачут. Ей спешить некуда.

– Эй! Бабуля! Или шевелись, или отползай в сторону! Нам некогда твою панамку разглядывать!

Развязный и наглый тон парня резанул по живому. Внутренне содрогнулась, хотя и не сразу поняла, что это относится к ней. А когда, наконец, дошло, сжав самолюбие в кулак, пропустила циничную реплику мимо ушей. Бровью не повела в его сторону, только подумала: «Облагоразумь его, Господи! Ты всем нам судья, не я!». И тут же услышала пронзительный женский крик. Парень, который нагрубил ей, оступился и упал коленями на острые камни. Видит Бог, не желала ему зла. Но замечала не однажды. Стоило кому-нибудь её обидеть, возмездие не заставляло себя ждать. Неужели так велика сила прощения?!

Остановилась перевести дух. На всякий случай отошла в сторону с тропы, чтобы не разрывать людской цепочки. Однако та все-таки разорвалась. Туристы, как по команде, застыли на каменных плахах. Совсем рядом, послышалось пение. Все, как один, закрутили головами, отыскивая источник странного звучания. Многочисленные взгляды сфокусировались на выступе скалы, где на коленях стоял древний бедуин и бил поклоны в сторону солнца. Молитва лилась дивной песней, каждый звук которой эхом отражался от скал и какое-то время метался внутри каменного колодца, пока, наконец, не устремлялся в безмолвие высокого южного неба.

Внизу уже отчётливо был виден монастырь Святой Екатерины, что был выстроен у самого подножия горы. В расщелинах скал стали попадаться какие-то пахучие растения. Запах был очень знакомым. Что же он напоминает? Гид Мамаду словно прочитал её мысли. Спустился в расщелину и сорвал несколько листиков странной травки. «Это ладан!» – протянул он ей благоухающей пучок. Бог ты мой! Кто бы мог подумать! Осторожно убрала ладан в сумочку, прижала между страницами записной книжки.

Древний православный монастырь уже, видно, привыкший к бесконечным толпам туристов, встретил непривычной для северных монастырей духотой. И было уже не до экскурсии, хотелось скорее сесть в автобус. Но куст Неопалимой Купины долго не отпускал её внимания. Никак не верилось, что это живое растение было посажено еще в тринадцатом веке до нашей эры. Нижние ветки и листья были ободраны любопытными туристами. Хотя, если верить словам экскурсовода, даже учёным не удавалось размножить это «чудо». Куст возвышался над каменной кладкой, очень похожей на огромную бочку. На миг представила пустынный двор монастыря, пылающие ветви Купины, изумлённого пророка Моисея и проникновенный голос Господа с небес: «Сними обувь свою. Земля, на которой ты стоишь, священна!». Обвела взглядом Синайские горы. Они гордо поблёскивали на солнце своими золотистыми вершинами. Да и как тут не возгордиться: ведь именно здесь Моисею от Бога были даны священные заповеди для всего человечества.

Вечером, лёжа в постели после принятия тёплой расслабляющей ванны, почему-то вспоминала не золотое, а серебряное сверкание Синайских гор в лунном свете. И широко распахнутые карие глаза Самира. Зачем была дана ей эта встреча? Чтобы окунуться в воспоминания блаженных дней юности?