Валентин Лебедев - Цветы полевые

Закончилась речка Артюгина. Кондовым розовым кедрачом довольно быстро прошли к Рыбным Озерам. По протокам перетащили лодки. Обогнув озера, вышли на безымянную порожистую речушку и стали с нивелировкой спускаться по ней в нужном нам направлении. Чтобы не тащить на себе пожитки, из сухостоя связали плот. Погрузили на него большую часть груза, оставшиеся репера и спустили на воду. Джек Воробей за капитана. с шестом впереди. Горбатенко за рулевым веслом сзади и вперед! По шумным перекатам. Говорливая была речка, вздорная, с резкими поворотами, со стремительными воронками, небольшими плесами, глухими завалами.

Остановились перед большим перекатом, решили сварить чай, поправить топоры, осмыслить дальнейший путь. Запалили костер. Быстро сварганили чай. Крепкий, черный, со слоном, с добавленными молодыми смородиновыми верхушками, сдобренного в достатке сахаром. Нельзя обойтись одной кружкой этого варева. Оторвались! Желудки распухли, надавили на диафрагму, та на легкие, стеснили их. Дышать стало трудно. Дыхание замедлилось. Из сосен потянуло скипидарным духом. Клонило в сон. Было начало сентября, заметно похолодало. Комар не так донимал. В воздухе висела паутина, вода потемнела, небо опрокинулось. Все располагало к анабиозу. Придремали.

Очнулся я от криков. Орал Горбатенко, орал на Валдиса, который один уже вывел наш плот на стрежень. Хотел блеснуть своими способностями морехода. Вы видели слалом-гигант на байдарках каноэ? Редкий вид спорта. Вернуть Валдиса было невозможно, уже не под силу. Плот подхватило стремниной и он, не слушаясь тщетных попыток человека, что-то исправить, разворачиваясь и наскакивая на камни полетел вниз, обдирая бока. Все застыли. Плот несло на огромный, облизанный, черный валун. Осознавая опасность, Валдис в последней попытке с размаху воткнул шест под основание валуна. Плот накатил, даванул на шест со всей необузданной силой своего веса и разбушевавшейся воды. Наш капитан, как мешок вылетел в поток. Наскочив на валун, плот немного отпрянул, задрожал, напрягся и медленно стал вставать на дыбы. Поклажа просто съехала в воду. Полегчавший плот понесло в омут со стремительными воронками, широким плесом, с торчащим повсюду, принесенными водой деревьями. Все забегали, засуетились, запричитали.

Такого мата я не слышал никогда больше в жизни – запомнить было невозможно. Валдис выполз на противоположный берег и бежал за мелькавшими на поверхности воды остатками груза. Замедленные съемки экстрима. Картина еще та, положение еще хуже.

Все, как в песне-доходчиво и понятно. Выловить из реки удалось немного. Тройку рюкзаков, пару спальников, какой-то мелкий скарб и почти пустой мешок из-под сухарей. Соль просто растаяла, уплыла, сахарный песок постигла та же участь. В мешке были мокрые крошки от сухарей (черные вперемешку с белыми). Спасибо Виктору Милованову, это он предложил собирать крошки. Дело в том, что при перетаскивании мешков с сухарями с места на место, в них остаются отходы, которые мы и ссыпали в один мешок.

На берегу у костра оставалось: три рюкзака, мое ружье, эмалированное ведро, нивелир, рейки, один топор с треснувшим топорищем, пара пачек чая, кружка сахара, документы, рация. В одном рюкзаке обнаружили две бутылки спирта. Валдиса, как провинившегося и все равно уже мокрого, загнали в воду первым.

Собирай дорогой!

Потом лазили по очереди, парами. Подняли пяток реперов, мою малокалиберку, лопаты (их черенки, как поплавки, указывали на их месторасположение). Синие, трясущиеся – не лето, махнули по сто пятьдесят спирту и развели костер. Обсушились, обогрелись, пооглядывались, посчитали – прослезились. Семен развернул карту. Ага, вот и охотничья избушка – небольшой черный квадратик посреди голубых болот и зеленой тайги. Прикинули масштаб – двести пятьдесят верст, не меньше. Так это на карте она есть, а на самом деле может и не быть. Василий, тот что с Кривого Елогуя, про нее ничего не говорил. Закинули на деревце антенну и склонились над РАДИСТОМ (написал крупными буквами – теперь он вся надежда). Белов склонился над рацией. Четко заработала кисть правой руки пробивая контакт и полетело в эфир, как одна буква – три точки, три тире, три точки. Save our souls – спасите наши души, SOS, SOS, SOS…

С базой в Хантах связались быстро, обрисовали обстановку. Решили вернуться к Рыбным Озерам, там большая вода и удобно было принять борт-АН-2, на лодках вместо колес, который обещали нам прислать. Собрали изрядно поскудневший скарб и через четыре часа обосновались на недавно покинутом нами стойбище. Наверное, пора приступить ко второй части.

Поставили палатку, обустроили костровище, кое-как нарубили дров. Курильщики совещались по поводу «что бы такое покурить». Стали экспериментировать. Сушили и растирали листья смородины, другие какие-то растения, корешки. Остановились на сушеном и протертом лосином помете.

Экзотика!

Посчитали боекомплект. Мои: малокалиберная винтовка с одним патроном (оставался в стволе), ТОЗ-БМ 16 с двумя пулевыми патронами и тульская двуствольная курковка тридцать второго калибра, без патронов радиста Белова. Малокалиберный запас я израсходовал сразу.

В тихой, прозрачной протоке на глубине сорок-пятьдесят сантиметров ждала добычу щука (килограмма на полтора), а может быть отдыхала после удачной охоты. Прицелился в воду над ее головой. Выстрелил. Пулька визжащим шлепком, обрамленная воздушными шариками, проткнула воду на тридцать сантиметров. Этого было достаточно. Щука секунд семь оставалась неподвижной, затем ее ржаво-зеленое, в камуфляже, тело оторвалось ото дна и, медленно переворачиваясь белым брюхом вверх, всплыла на поверхность. Слабы щуки на резкий звук в воде.

Щуку растянули на два дня, да и без соли не лезла в горло. Варили кашу – крошки от сухарей, уже тронутые кислятинкой, с добавлением зрелой брусники. Терпимо. Борта все не было. Работа встала. База отзывалась точками – тире, оправдывалась, собираем мол. На четвертый день от брусники во рту обнаружилась оскомина, хлебные крошки закончились. А борта все не было. Зарядил, заморосил дождик. Небольшой, но плотный. Забились в палатку, спасались смородиновым кипятком. Начали переругиваться – поднадоели друг другу.