Александр Староторжский - Райские ботинки и Жареная кобра

«Но что же делать? Как накормить Чайковского яблочным пирогом и спасти его от злого Оффенбаха!»

Об этом Миша думал целую неделю. Но ничего придумать не мог… Плакал ночами, бил себя кулаком по голове, но ничего не получалось! Мысль не приходила! Чайковский сидел голодный, а Оффенбах делал опасные круги вокруг памятника, хищно посмеиваясь в напомаженные, шпионские усики… «Ничего», – шептал ночью Миша, вытирая кулаком слёзы: «Я помогу тебе, мой дорогой учитель, Пётр Ильич! Лопну, но помогу!»

На одном из своих концертов Миша играл так хорошо, что гость училища, в котором учился Миша, старый, подвижный американец, похожий на боксёра, предложил Мише выступить в США, в знаменитом Карнеги – Холле.

«Я открою вас Америке!! – кричал американец… «Карнеги – Холл рухнет от аплодисментов в вашу честь, молодой Паганини!» – заливался америкашка.

Педагоги училища, где учился Миша, и его одноклассники смотрели на него с завистью и восхищением. Ещё бы! В восемь лет такие успехи! Дядька – американец был страшно знаменитый продюсер, и слов на ветер не бросал. Это знали все. Но Мише было на него наплевать… И на Америку и на знаменитый Карнеги – Холл тоже… Он постоянно думал как ему спасти Петра Ильича… Даже переставал порой есть. Ему было стыдно… Бабушку это очень удивило, и она решила отвести Мишу в театр, чтобы развлечь его как-то…

В театре Мише было противно… Когда артисты просто говорили, он ещё мог их терпеть… Но когда они, вдруг, начинали петь, ему становилось невыносимо. «Ну зачем они поют?» – с тоской думал Миша. «Как гадко, как безголосо, как фальшиво! И ещё как собой довольны! Счастливы просто! Вот дураки! Поют и не понимают, как противно они поют! Радуются! Дураки набитые!»

Миша достал ватку, которую носил с собой для подобных случаев, и заткнул ей уши. Стало хорошо. Миша уже спокойно смотрел на сцену, надеясь, что поющие артисты столкнуться лбами, или кувыркнуться с золотого ящика, с которого они с наслаждением выли… Должно же быть в театре что-то интересное, думал Миша, надеясь, что артистов Бог накажет за такое пение! Но Бог сегодня был снисходителен, и артисты горланили сколько хотели… Не сталкиваясь, и крепко держась на своём, будто бы золотом ящике.

«Уйду!» – подумал Миша и посмотрел на бабушку. Она смотрела на сцену, сияя от счастья. Ей всё нравилось. Даже рот раскрыла от удовольствия. Нет, уйти было нельзя. Жалко было бабушку. И Миша приготовился набраться мужества, и вытерпеть всё это безобразное кривляние до конца. Он положил в рот конфету и стал разглядывать ярко раскрашенный потолок. Там куда-то летели белоснежные лебеди с коронами на изящных головках. А рядом с ними, толстый огромный дядька с чёрной кудрявой бородой, засовывал в карманы своих полосатых шаровар маленьких, бледных детей. Дети были печальны, покорны, и висели в лапах у дядьки, как тряпочки…

«Ну и гадина!» – подумал Миша про дядьку. «Миша!» – громко зашептала бабушка. «Смотри, фея пришла! Сейчас интересно будет!» Миша посмотрел на сцену. Песни прекратились. И среди заколдованных, застывших артистов, медленно бродила красивая стройная девушка… В воздушном, розовом платье, и в красной, островерхой шапочке. Это была фея. Она изящно притрагивалась к артистам блестящей волшебной палочкой, и они плавно улетали куда-то вверх… Навсегда… Безвозвратно…

«Вот это здорово!» – подумал Миша, и стал смотреть сказку дальше.

Но «дальше» было опять скучно. Фея ушла, по дороге, зачем-то превратив какую-то лохматую, толстенькую старушку в тыкву… И на сцену опять выскочили артисты… Какие-то новые. В красных шёлковых рубашках. Они опять противно, визгливо пели, плясали очень некрасиво, коряво… И дрались флейтами… Сказка кончилась.

«Зря время потерял,» – сердито подумал Миша, и они с бабушкой пошли к выходу, в раздевалку… Бабушка помолодела, расцвела… «Какие талантливые артисты!» – говорила бабушка с чувством, и смотрела на Мишу. Хотела, чтобы поддержал. Но Миша сурово молчал. Когда речь шла об искусстве, он лгать не мог. Это был закон.

В раздевалке какая-то группка детей собралась к фее. Они хотели её попросить сделать для них что-то хорошее. Ну что ей стоит? Притронулась к тебе волшебной палочкой, и весёлый Новый год обеспечен! Подарки, подарки, ещё подарки… Лопай до ошаления!

Мишу как иголкой в сердце кольнуло! Вот оно! Он пойдёт с этими ребятами к фее и попросит у неё подарить ему волшебную палочку! И при помощи этой волшебной палочки переправит яблочный пирог маленькому, замёрзшему Чайковскому, сидящему в памятнике! Гениально!

Фея, молодая артистка Вера Носикова, привыкла к таким делегациям. Она быстро постукала детей палочкой по головам, пообещала, что всё у них теперь будет лучше, чем у других… И выставила из гримёрки. Дети, очень довольные, ушли к своим мамам. И только один мальчик остался стоять, видимо ожидая ещё каких-то чудес. «Навязались на мою голову! Небось сейчас попросит, чтобы я ему лично, шоколадку из снега сделала!» – подумала Верочка. Она сердилась. Ей не позвонил артист балета Эдик Мухин, красивый, талантливый и остроумный… Он сегодня плясал-изображал на сцене Большого театра какого-то алхимика…

«У меня горе, а тут мальчишка торчит настырный!» – сердито думала Верочка.

«Ну что тебе?» – натянуто улыбаясь, спросила она у Миши.

«Подарите мне вашу волшебную палочку!» – сказал Миша, и посмотрел на Веру так, что она поняла – этому надо подарить!

«А зачем она тебе?» – спросила Верочка

«Вообще секрет, но вам скажу!» – прошептал Миша. И рассказал про Чайковского.

«Бери, мой дорогой! Бери!» – сразу сказала Верочка… И, отдав палочку Мише, быстро закрыла за ним дверь. Ключ в замке повернула два раза. Дёрнула дверь. Всё было надёжно.

«Н-да!» – сказала Верочка, и стала перебирать в уме фамилии известных детских психиатров. Верочка была доброй девушкой и хотела помочь Мише. Но тут позвонил коварный плясун Эдик, и она мгновенно забыла о странном, сероглазом, худеньком мальчике, который хотел накормить памятник.

Ей нужно было сделать выговор легкомысленному алхимику, и она его сделала. Как всегда колко и неотразимо. Алхимик каялся, умолял простить, и обещал через пять минут быть у входа в театр, где служила Верочка. «Почему через пять, а не через три?» – смеясь, спросила Верочка. Ей хотелось шутить и плакать…

А тем временем Миша и бабушка вышли из театра. Шёл крупный, мокрый снег. Бабушка заспешила домой, но Миша упросил её дойти до памятника Чайковскому. Это было рядом. Бабушка поворчала, но согласилась.

«Спятил ты, Миша, от своего Чайковского!» – сказала бабушка, когда они подошли к памятнику. Миша не ответил. Он быстро подошёл к памятнику, оглянулся, и тихонько сказал: «Здравствуйте, Пётр Ильич! Кушайте яблочный пирог! Теперь он у вас будет всегда!» – и незаметно прикоснулся к памятнику волшебной палочкой.