Елена Путилина - Ида. История ведьмы

– Тань, – снова прозвучало из угла, – ну что ты их всех удаляешь? Что – мешают они тебе? Ну пусть числятся! Ну ладно, этого обалдуя-трепача не жаль, но остальные ведь вполне обычные нормальные люди, мало ли что тебе не угодили.

– Тебе-то что? – буркнула, не оборачиваясь, Татьяна. – Сидишь себе в углу – и сиди, а мне не мешай и с советами не лезь!

Однако мышку отложила и ноутбук закрыла. Пора ужинать!

За ужином, ковыряя вилкой сырник и рассеянно глядя в экран телевизора, Татьяна вдруг услышала: «Крупная автомобильная авария на западе столицы. Есть пострадавшие».

…Замелькали кадры покорёженных автомобилей, перепуганные лица прохожих. Завыла сирена Скорой Помощи. Побежали люди в белых халатах.

И вдруг в человеке на носилках она узнала свою бывшую подругу. Крупный план… Перевязанная голова, бледное лицо с закрытыми глазами, кровь на одежде…

– Не может быть! – вырвалось у Татьяны.

– Может – не может, – прошуршало из угла, – ведь говорил! Упреждал! А тебе как об стенку горох.

Что-то заставило Татьяну обернуться – на компьютерном столе урчал Анубис, глядя горящими жёлтым огнём глазами на телеэкран.

На следующий день как обычно утром, Татьяна отправилась гулять с собакой. Привычным маршрутом вокруг деревни, просёлком, через поля – по большому кругу – погода располагала к длительной прогулке.

Уже возвращалась, когда впереди замаячила знакомая фигура, и вскоре Татьяна обменивалась приветствиями с Сашкой-Церетели, ковылявшим из магазина домой. Несмотря на преклонный – далеко за семьдесят – возраст и больные колени, он много ходил и много работал: нанимался к дачникам построить баню, беседку – и всё строил не просто, а с выдумкой, за что и был прозван «Церетели».

– Кстати, Тань, ты ж, наверное, не слышала ещё? Лёшку-то, ну собаковода нашего, ночью собаки погрызли. Прям как у Швейка, помнишь, «сожран собственными псами».

– Как это – сожран?

– Ну не совсем, конечно! Но потрепали они его порядочно. По пьяному делу обронил батон колбасы во дворе, как из магазина шёл. Они и набросились на колбасу-то, голодные же они у него всегда, а он отобрать вздумал, ну и пострадал. Сосед на шум вышел, отогнал зверюг, Лёшку в больницу свёз… Живучий гад оказался, но сильно потрёпан.

Дома Татьяну встретил ехидный голос Ивана-призрака:

– Ну что? Довольна? Это всё твои вчерашние забавы. А я ж тебе говорил! Останавливал! Это ещё неизвестно, что с остальными приключилось. Ну да узнаешь со временем.

– Подожди, причём тут я?

– А кто мышкой щёлкал, да людей живых удалял?

– Ну что ты городишь, Иван? Причём тут это?

– А притом… Да что с тобой говорить, все вы, городские, упёртые!

И Призрак растворился в сумерках, оставив после себя лёгкий запах табака.

Иду не волновали Татьянины проблемы, она только посмеялась, когда Иван-Призрак под большим секретом рассказал ей всю историю про друзей из Сети, но потом задумалась. К Призраку она заходила, когда Татьяна выгуливала своего пса, стучала в дверь, пусть соседи видят, что она пришла навестить Татьяну, которой (ну надо же!) не оказалось дома.

Призрак обещал рассказать, если узнает что-нибудь подозрительное. Но пока новостей не было, однако предчувствие не оставляло Иду. Что-то в деревне было не так. И это «что-то» было, похоже, связано с Татьяной.

Нет, Ида отнюдь не была альтруисткой. История, рассказанная Призраком, встревожила её только постольку, поскольку могла нарушить её планы временно обосноваться здесь. Иде не было дела до жителей деревни, пока они не мешали ей. Вот и соседку заколдовала единственно потому, что её настроение – вечное сетование на горькую долю с любящим, но нелюбимым мужем – приносило в тихие летние вечера запах протухшей рыбы. Ида и не думала отбирать её молодость, она только состарила Анькино отражение в зеркале, чтобы припугнуть её. Другое дело, что в результате наложенного заклятья Анька действительно начала бы стремительно стареть, если бы не изменила своего отношения к мужу. Но это получилось как-то само собой, уж больно раздражала она Иду важным видом, с которым вчерашняя деревенская девчонка – ни образования, ни профессии – ходила по улице: ни дать ни взять светская дама. И ещё эта пошлая надпись на футболке: «Инструктор по сексу. Первое занятие бесплатно»!

«Определённо, старею, – подумала, усмехаясь, Ида. – Раньше меня такие пустяки не трогали! Но, по крайней мере, Михаил будет доволен, жена наконец-то начнёт заботиться о нём. Бедняга заслужил это своим долготерпением!»

В который уже раз она перебирала мысленно жителей своей и двух ближних – Мурашёво и Столпово – деревень, но они казались самыми обычными людьми. Даже женщина-кошка не внушала беспокойства. Она оказалась на редкость милой старушкой, искренней и доброжелательной. Ида как-то встретила её во время своих прогулок и даже перекинулась парой слов, внимательно прислушиваясь к настроению собеседницы – и не уловила ни малейшей фальши. По-видимому, та была совершенно уверена, что всегда была человеком. Кто-то так хорошо заколдовал кошку, что даже наделил её воспоминаниями о человеческом прошлом.

Упомянутых Призраком домовых Ида ни разу не видела, но чувствовала их присутствие. Они были стары, под стать домам, в которых обитали, и доживали свой век вместе с ними. Нет, надо было искать где-то в другом месте…

Николай, по-деревенски просто Колька, был человек городской, поэтому дом в Мурашёво купил просто для вложения денег, рассудив, что земля – она всегда цену имеет. Но приехав осмотреть покупку, неожиданно для себя решил, что и деревенская жизнь неплоха, если принимать её в гомеопатических дозах (он занимался аптечным бизнесом и любил такие словечки). Поэтому доверил мелкий ремонт местному умельцу Сашке-Церетели и, отложив серьёзные переделки-перестройки на потом, стал по выходным наведываться в своё «имение».

В досужих беседах Николай любил рассказывать о своих предках-помещиках, владевших огромными землями где-то в Поволжье. Правда это была, или выдумка (простоватая Колькина фамилия заставляла усомниться в его гипотетическом дворянстве), но соседи уважительно кивали, а Николай получил прозвище «Помещик», которое после того, как он начал скупать участки по соседству, постепенно преобразовалось в «Латифундист», спасибо мексиканским сериалам.

Несмотря на немолодой возраст (он уже разменял пятый десяток), Николай так и не обзавёлся семьёй. Одинокая жизнь имела свои преимущества: не надо ни перед кем отчитываться, никто не ограничивает твою свободу, да мало ли… Успешный бизнес давал возможность жить, не отказывая себе ни в чём. И какой смысл в женитьбе? Вон Михаил из Егорьево обзавёлся молодой женой, так эта его «дражайшая половина», Анька, вечно всем недовольна и, кажется, не прочь закрутить романчик на стороне. Николай даже собирался завести с ней интрижку, но супруги отбыли в круиз.