Дмитрий Кноблох - Порубежники тысячелетий. Будда

Больше свою любимую он не увидит.

Стартовала Анюта лихо, но после ехала аккуратно и тихо, не больше ста двадцати километров в час, хотя, конечно, мощный байк просил хотя бы сто восемьдесят, но Аня была девушкой аккуратной и благоразумной, несмотря на весь внешний антураж. К тому же она знала о том, что идет ремонт дороги, и предпочитала не рисковать. Проехав опасный участок на малой скорости, она выбралась на темную трассу, и в момент, когда байк стал набирать скорость, произошел жуткий удар, оборвавший ее юную жизнь.

Водитель, который забирал бригаду рабочих, чтобы отвезти их на родную Украину, из-за ремонта дороги немного сбился с пути. Там, где он обычно поворачивал, движенье было перекрыто, а следующий поворот он прозевал. И теперь вынужден был ехать в другую сторону, а там, как на зло, все время была двойная сплошная. Водитель страшно злился по этому поводу, ему было жалко и времени, и топлива, но ничего поделать с этой разметкой он не мог. Тогда, проклиная москалей с их ремонтами и гаишниками, он решил чуть-чуть нарушить правила дорожного движения. Он встал на обочине и терпеливо дождался, когда ночная трасса будет совершенно пуста. Потом он на всякий случай выключил фары и габариты, а то вдруг менты увидят. И еще раз убедившись, что дорога свободна, совершил отчаянный разворот своего микроавтобуса через две сплошные.

Французская фирма Рено специализировалась некогда на выпуске танков. Это были хорошие, надежные танки, и их по достоинству оценили противники. Но микроавтобус Рено, который совершал этот роковой разворот, танком, увы, не был. И поэтому, когда к нему в бок на скорости влетел тяжелый мотоцикл, его просто разорвало на две части. В этот день горе пришло в дома еще пятерых сильных мужчин, которых после долгой вахты ждали дома, в Ивано-Франковской области. Остальным членам бригады повезло, они остались живы, оба водителя автобуса не пострадали.

Анна, хотя скорость была не велика, просто не успела среагировать, когда посреди дороги перед ней выросла металлическая стена темного борта микроавтобуса. Все, что она успела сделать, это качнуть байком, тем самым спасая жизнь Лехе, дремавшему у нее за спиной.

Леха слетел с мотоцикла и, проделав несколько кувырков на асфальте, остался лежать у мачты освещения. От серьезных травм и переломов его спасло надетое на него защитное снаряженье, «доспехи», как любила говорить Анна, но вот при ударе о световую мачту шлем раскололся.

Прибывший на место наряд скорой помощи установил, что, несмотря на открытую черепно-мозговую травму, пациент жив. Проснулся Леха в больнице уже другим человеком.

…И так, поехали…

Вот такое добро досталось Владимиру в качестве торгового объекта. Зеленые стены с белым потолком, на полу затертая плитка желто-коричневого цвета, угрюмые вонючие складские помещения с устрашающего вида холодильными установками и санузел типа сортир на заднем дворе сельпо. Удручающее зрелище эпохи упадка социализма.

Но подобные проблемы совершенно не пугали ни одного из пионеров отечественного бизнеса, а, наоборот, раззадоривали и давали полет их фантазии. Вы можете себе представить лица местных обывателей, когда один на всю округу и потому горячо любимый «сельпо» открылся после месячного ремонта? Думаю, с трудом, если вы, конечно, не видели километровые очереди в единственный и неповторимый Макдоналдс, что был одной из главных достопримечательностей столицы СССР, Москвы, хмурого города конца восьмидесятых годов двадцатого века. Так вот, после того как с сельпо были убраны защищающие его от любопытных глаз односельчан военные маскировочные сети, удачно приобретенные предприимчивым Владимиром у знакомого прапорщика за две бутылки вискаря, глазам неискушенной сельской публики предстало чудо из чудес. Вместо выцветавшей годами на солнце вывески «Магазин», которая была написана тонкими коричневатыми буквами, и при одном взгляде на которую было понятно, что в этом магазине ничего путного купить невозможно, яркими цветами сияла надпись «Маркет», написанная, естественно, латинскими буквами. Помимо того, что эта надпись на фасаде сельпо выглядела шикарно, так как состояла из почти метровых выпуклых букв из красного оргстекла с внутренней подсветкой, так и сам фасад преобразился до неузнаваемости. Он был покрыт нежно-салатовой явно импортной и дорогущей краской. Огромные, вечно хмурые, потому что грязные, окна были отмыты до блеска и приветливо смотрели на покупателей белоснежными свежевыкрашенными рамами. Довершали картину непривычные шторы-жалюзи на окнах внутри магазина, которые все, конечно, не раз видели в Американских фильмах в видеосалоне, но представить такую диковину в своем родном сельпо было чем-то выходящим за грани обыденного. Вход в магазин проходил через массивные деревянные двери с мощными ручками из желтого металла, прямо как на старых станциях метро, что добавляло магазину шарма и внешней респектабельности. Но самый основной шок ожидал внутри магазина тех местных жителей, которые осмелились первыми преодолеть массивные деревянные двери и зайти в родное сельпо. На новеньких белых полках, что по-хозяйски расположились вдоль салатовых, в цвет фасада, стен, не было свободного места, они пестрели разноцветными банками, упаковками и пакетиками с различной снедью. Верх полок был заставлен бутылками как с дорогим, так и с не очень, алкоголем, большинство из названий которого было не то что не знакомо, но и выговорить-то сложно. В углу стояли два выше человеческого роста прозрачных холодильника с банками и бутылками импортной газировки. А к новенькому, обшитому лакированной вагонкой, прилавку прилегали витринные холодильники, в которых, о чудо, сверкая лоснящимися боками, ждали своих покупателей пара десятков сортов импортной, а значит вкусной, колбасы и упакованного в цветную фольгу и пленку сыра. Да, лет через пятнадцать этим добром даже собак кормить не будут, но тогда это было что-то из мира снов, нереальное, но осязаемое. Естественно, тут были и заграничные сигареты, даже Мальборо, дорогие, правда, но которые можно было купить поштучно. Жвачки, что раньше везли только из-за границы, которые были предметом гордости у подростков. И, само собой, в том отделе не пустели площади с хозяйственными товарами. Стройными рядами возлежали шампуни, стиральные порошки и даже несколько сортов дефицитного, ароматного мыла и зубной пасты в диковинном пластиковом тюбике.

Первые посетители обновленного сельпо, которые зашли больше поглазеть, чем что-то купить, после нескольких минут смущенного рассматривания узоров на мраморной плитке, которой был покрыт пол магазина, все-таки робко поднимали глаза на цены. И о чудо! Цены-то были не такие уж и заоблачные, можно сказать, все по карману простого работяги из совхоза или мехколонны. Чуть дороже, чем в государственных магазинах, но всё же вполне приемлемо. Так что, если не покупать виски за тридцать пять рублей и Мальборо за пятнадцать, на десять «деревянных» очень неплохо можно было отовариться дефицитом. Слухи о чудо-магазине стали расползаться по окрестностям со скоростью надвигавшейся лавины. Лежалый западный товар, поставляемый в виде гуманитарной помощи, и прочая контрафактная контрабанда разлеталась в мгновение ока. Покупатели были счастливы, очереди из магазина иногда выходили на улицу. Народ, чтобы по дешевке закупаться дефицитом, ехал из соседних поселков. И даже сам председатель совета народных депутатов района приезжал позировать в магазин нового перестроечного времени, показывая на практике, как у них в районе идут процессы преобразования и развития, согласно последним постановлениям Верховного Совета. Естественно, всё вышеперечисленное совершенно не являлось достижением плановой экономики, перестройки и гласности, а было результатом работы блестящего снабженца, Сапожникова В. А., который точно знал, где, что и сколько брать, а также по какой цене реализовывать. Но все же это был прорыв для маленького поселка, и прорыв этот давал надежду, надежду на то, что жители умирающей страны не обречены на беды и лишения, что впереди их ждет светлое капиталистическое будущее, и потрогать его руками можно уже сейчас. Даже баба Нюра, что торговала семечками у платформы, перетащила свой мешок ко входу в магазин. Приобщаясь к бизнесу, она брала у Ивановича на реализацию жвачку и сигареты и с небольшой наценкой реализовывала их при входе. Владимиру такая инициатива была по душе, так как, с одной стороны, ажиотажа в магазине было меньше, а с другой, было приятно, что набожная баба Нюра, каждое воскресенье ходившая в церковь, ставила свечки за его здравие и развитие рыночной экономики. И Владимир Иванович развивал ее, эту экономику, по мере своих возможностей. А так как он был талантливый экономист и целеустремленный человек, то он преуспел на данном поприще. Да, были девяностые, прошедшие под эгидой бандитских крыш, заказных убийств и шестисотых мерседесов. Их сменили нулевые, помешанные на деньгах, с их откатами, куршевелями и внешней респектабельностью. Года шли. Владимир работал каждый день минимум по двенадцать часов. Сын Лешка рос, хорошо учился, показывал успехи в боксе. Жена Ольга хранила своей любовью семью и наполняла его жизнь счастьем. «Финансовая империя», как в шутку называл Владимир свои несколько магазинов, мини-гостиницу и два автосервиса, процветает и дает стабильный доход. Весь мир осмотрен, а в уютном домике, что стоит на берегу Средиземного моря в Испании, всегда ждет покой и умиротворение. И самое главное, в сердце живет непоколебимая уверенность, что, что бы ни случилось, он, настоящий мужчина, сумеет решить все вопросы и защитить свою семью. Но вот как-то ночью на Владимира обрушилось самое страшное испытание в жизни, и он встретил его как подобает воину, без паники и суеты, мобилизовав все ресурсы, не позволив себе такой роскоши, как слезы.