Евгений Голомолзин - Очепятки

– Евгений, у нас тут поездка намечается по культурной линии. Нужен журналист. Хотите съездить в Литву?

– Хочу.

Я не раздумывал ни секунды, поскольку обожаю литовскую кухню. Воображение сразу нарисовало аппетитные цеппелины, смачные колбаски, рюмочку ароматной настойки.

– Вот и хорошо. Поедете с танцевальным ансамблем. Запланировано несколько концертов в разных городах. Начнете с Зарасая. Записывайте телефон руководителя группы. Его зовут Нурмагомед.

Поскольку я туристский журналист, в гастрольные поездки мне ездить не приходилось. Впрочем, какая разница! Ведь впереди ждали цеппелины! Я набрал номер.

– Группа собирается в восемь утра у памятника Грибоедову возле ТЮЗа, – сообщил Нурмагомед. – Не забудьте взять загранпаспорт.

Я приехал раньше назначенного времени и выписывал круги вокруг автора нетленной пьесы «Горе от ума». На парковке остановилась машина. Из нее вышла семейная пара с ребенком. Мамочка держала в руке вешалку с национальным костюмом. Подъехала вторая машина, и сцена повторилась. Было очевидно, что родители провожают своих детей. Интересно – куда? У меня зародилось смутное подозрение. Оно полностью оправдалось, когда я вошел в автобус.

Салон был полон детей. Я оказался в составе участников зарубежных гастролей дагестанского детско-юношеского ансамбля «Имамат»! Самому младшему танцору было шесть лет. Большинство составляли дети десяти-двенадцати лет. Было с десяток студентов, в том числе девушки. Группу сопровождала молодая мамочка, которая опекала самых маленьких. За остальными присматривали студенты. Возглавлял группу Нурмагомед Гаджиев – основатель и бессменный руководитель ансамбля. На вид ему было лет сорок.

Дорога до литовского Зарасая заняла около четырнадцати часов. Много времени ушло на пересечение границы. С детьми эта процедура нередко вызывает сложности, а с таким количеством детей, да еще и без родителей, – тем более. Ребята вели себя дисциплинированно, но дети есть дети: кто-то не выдерживал, забывался и начинал задираться с соседом. Шалунов тут же приструнивали старшие ребята. Метод использовали армейский: лег, отжался. Этого хватало, чтобы задира пару часов вел себя тихо.

Тем не менее временами я ощущал себя внутри ядерного реактора. У детей было так много энергии, что она искрила, переливалась через край, заполняла окружающее пространство. Меня всегда удивляло, как умудряются сохранить душевное равновесие воспитатели и нянечки в детском саду. Видимо, с годами у них вырабатывается способность создавать защитный экран, который не пропускает энергетические импульсы. Мои предохранители такой накал выдерживали с трудом.

Зато появилась возможность с головой погрузиться в артистическую среду. Коллектив был танцевальный, но почти всю дорогу ребята пели, избавляясь от излишков энергии. Пели хорошо: слаженно, чисто, душевно. Кто-то начинал, и все дружно подхватывали с первых слов. Были даже вокальные партии – чувствовалось, что коллектив спетый. Песни были разные: русские, дагестанские, чеченские. Пели все – от мала до велика. Музыкальное сопровождение обеспечивал смартфон с колонками.

В Зарасай приехали после полуночи. Я наконец расслабился – впереди маячила ночь в отеле. Наверняка в одноместном номере. Скоро приму душ, растянусь на мягкой постели и в полной тишине забудусь блаженным сном до самого утра. И тут выяснилось, что жить предстоит в школе! Во время каникул классы пустовали, поэтому их переоборудовали в спальни на десять человек. Для детей это было счастьем, для меня – испытанием.

Горькую пилюлю подсластил великолепный ночной ужин в школьной столовой. Несмотря на позднее прибытие, повара дождались группу. Блюда были простые, но очень вкусные и большие. Сразу после ужина отправились устраиваться на ночлег. Попасть в единственную душевую комнату не представлялось возможным. Я сгоряча заселился в комнату с подростками, но быстро переметнулся к студентам.

Уже в первый день стало ясно – мне сказочно повезло. Я попал в самое ядро национальной среды, что совершенно невозможно во время обычной туристической поездки. Мне приходилось раньше бывать в Дагестане, но подобный опыт был недоступен – я всегда оставался сторонним наблюдателем. Здесь же я чувствовал себя исследователем-этнографом, который познает социум изнутри.

На Кавказе уважают возраст. Причем делают это совершенно искренне. В этом я убедился лично. В столовой ребята предлагали:

– Евгений, проходите, пожалуйста, без очереди.

Я вежливо отказывался.

Но от привилегии первому выбрать кровать в спальне не отказался. И выбрал у окна. В классах не было никакой мебели, кроме кроватей, а окна имели широкий подоконник, на который можно было сложить вещи. Моим соседом стал Нурмагомед. Это было почетно, а впоследствии спасло мне жизнь.

Когда определились со спальными местами, произошло очередное этнографическое открытие. На кроватях лежали комплекты постельного белья: простыни, наволочки, одеяла. Часы показывали два ночи, и я принялся застилать постель. Однако мои соседи почему-то не спешили. Ребята молча сидели на кроватях и чего-то ждали. Наконец в дверях показались девушки-студентки:

– Мальчики, быстро вышли из комнаты! Мы постели приготовим. Кому нужно костюмы погладить на завтра?

Ребята послушно потянулись в коридор. Вот как! Не мужское это дело – постели расправлять да костюмы гладить.

А потом старшие ребята совершали намаз. Из коридора слышались молитвы. В этой поездке я понял, какое это непростое дело – совершить обряд в иной религиозной среде. Чтобы не привлекать внимание, приходится искать уединенное место. Во время стоянок на трассе ребята уходили в лес. Перед молитвой необходимо совершить ритуальное омовение, а для этого носить с собой бутылку с водой.

Кто бывал в пионерском лагере, хорошо знает, что после отбоя жизнь только начинается. Поскольку я улегся в постель, свет в комнате погасили, но дверь оставили открытой. В школьном коридоре бурлило веселье – когда еще удастся провести ночь с друзьями без присмотра родителей! В класс-спальню постоянно кто-то входил, искал в полумраке вещи и выходил. Юные артисты угомонились только под утро, поэтому сон был короток.

Утром ансамбль в полном составе проснулся словно по команде. Никого не пришлось тормошить или поливать водой, чтобы поднять с постели. Дети были полны энергии, будто не было долгой дороги и бессонной ночи. И так повторялось изо дня в день. Откуда они черпали столько энергии – ума не приложу!

В первый день я попал на генеральную репетицию. Она прошла на сцене Зарасайского культурного центра. В репертуаре ансамбля было 16 позиций, включая различные варианты лезгинки, а также горский, осетинский, кумыкский и другие танцы. Я понял, насколько сложно танцевать коллективом. Если сцена окажется меньше привычного размера, танцевальная фигура может просто не вписаться в ее параметры. Сломается строй, собьется ритм. На незнакомой сцене обязательно нужно прогнать весь репертуар, чтобы заблаговременно внести поправки.