Саша Кругосветов - Вечный эскорт

– А вот и наш Новиков . – Стремительно подошла к ресторану – мужчина послушно следовал за ней, – притормозила у входа, достала из сумочки сигарету и закурила.

Затягивалась неглубоко, быстро, порывисто. Взглянула на своего спутника – будто кисточкой мазнула по лицу; красивая узкая ладонь на мгновение коснулась его руки. – Рада твоему приезду, – благосклонно произнесла девушка и повела плечами. – Проходи в зал, столик заказан на твое имя. Я сейчас.

– Постою с тобой, зайдем вместе, дорогая. Давно не виделись, я соскучился, – последовал негромкий ответ.

Неподалеку на скамье сидели смуглые мамаши в пестрых, цветастых платках. По тротуару носились их загорелые бандиты – шумели, дразнили друг друга, приставали к прохожим: «Дядь, а дядь, дай дэсять рублей, не хватат на мороженое!»

На грязной бетонной плитке, раскинув ноги и притулившись к деревянной кадке для уличных растений, разлегся гражданин вполне отечественного вида. Всего несколько часов назад он выглядел совсем по-другому, а сейчас был расхристан и пьян. Довольно приличные пальто, брюки, рубашка – все измято и в мокрой грязи; напоказ – волосатая грудь и мужское естество, безвольно выпавшее из расстегнутых штанов. Нахальные мальчишки со смехом обсуждали его причиндалы. Девчонки отошли в сторону, нехотя кидали снежки через головы своих приятелей, целясь в бесформенную человеческую массу, распластавшуюся на тротуаре.

Девушка выкурила сигарету наполовину и так же порывисто, как делала все остальное, бросила окурок в урну.

– Подожди секунду, – сказала она и решительно приблизилась к лежащему, отодвинув в сторону мальчишек. – Брысь, мелюзга!

Склонилась над пьяным; мелькая идеальной керамикой ногтей, заправила ему рубашку в штаны, застегнула ширинку, запахнула пальто, намотала на шею чудом оставшийся сухим шарф и напоследок с удовольствием осмотрела результаты своей работы:

– Вот так-то оно будет лучше, дружок!

– Что ты делаешь, зачем тебе это? – спросил ее спутник.

– Я, знаешь ли, не брезгливая. Когда-нибудь мне тоже помогут, если со мной случится что-то подобное.

Пьяный неожиданно открыл глаза. Прямо перед ним из разреза длинного платья выглядывала стройная женская нога. Он приподнял голову.

– Послушай, дорогуша, – сказал он заплетающимся языком. – Патанцуем? О д-д-деньгах не беспокойсь…

Девушка засмеялась:

– Посмотри на себя, вояка, ты разве сможешь? Как-нибудь в другой раз. А сейчас… Волю в кулак – и домой, отсыпайся, бай!

Она развернулась, быстрой походкой подошла к своему спутнику, подхватила его под руку: «Пошли!» Швейцар уже открывал им дверь.

Лето две тысячи тринадцатого года. Герману позвонил Алик Цукерман из Москвы и срывающимся голосом попросил о срочной встрече: «Это важно, очень даже важно». У Алика всегда и все важно. Герман собирался по делам в Москву на пару дней, потому и согласился.

Его тянуло к местам, где он когда-то бывал. К Тверской, Тверскому бульвару, Таганке… Особенно если эти места были связаны с приятными воспоминаниями.

Как же давно он не останавливался в Национале . Года два, наверное, – ровно столько, сколько не видел Ану. Теперь его наезды в столицу случались гораздо реже, приезжал, как правило, на один день без ночевки. Утренний Сапсан вихрем домчал до столицы, как если бы он не выходил из метро на площади Восстания, вечерним Сапсаном в Ленинград – Герман предпочитал называть свой город по-прежнему Ленинградом.

Ему нравился Националь , вычурная гостиница, почти музей в самом центре столицы. Нравился неторопливый завтрак у стеклянной стены с видом на Манежную площадь и Кремль.

Миша Векшин осуждал его пристрастие к Националю : «Обшарпанная старина, что ты нашел в этой гостинице?» Чуть обшарпана, да, но разве это так важно? Здесь бывали Мирей Матьё, Пьер Ришар, Катрин Денёв, Олеша, Шолохов с женой Ежова, Ленин жил. Стиль модерн – цветные витражи, растительный орнамент, слегка обветшалый буржуазный шик начала прошлого века. Пузатые кресла, диванчики, помпезные, надутые от собственной важности портьеры, столики и бар из карельской березы или корня бука. В коридорах – китайские вазы и первоклассная русская живопись девятнадцатого века. Отель напоминал Герману старый облезлый рояль, на котором когда-то играл сам Шопен, да и теперь иногда играют заезжие знаменитости.

Улыбчивые девушки на ресепшен, всегда разные и всегда одинаковые, предупредительный до приторности портье, консьержи, будто мышки. «Мы вас так ждали, Герман Владимирович, именно вас, как мы рады, что вы к нам снова приехали. У вас скидки… Давайте посмотрим. Нет, еще не накопилось достаточно, чтобы дать вам номер бесплатно… Но в лобби-баре у вас скидки на все, кроме спиртного. Вы знаете об этом, у вас карта, очень хорошо. Давайте мы отнесем ваш кейс, ах сами… Лифт любой, можете у входа, но лучше пройти к лифту через лобби, там ближе к номеру».

Раньше, когда в его жизни еще существовала Ана, он часто ездил в Москву и неизменно останавливался в этом отеле. Поезд прибывал около одиннадцати утра. Следовало доложиться, что он в Москве, так было уговорено между ними. «Хорошо, очень хорошо, милый, у меня совсем нет времени, на работу надо. В любом случае я заеду на полчаса, хочу повидаться. Буду около часа, устроит? Спускайся в лобби-бар. Вот и хорошо, заодно и позавтракаешь, там неплохо кормят. А вечером забронируй столик в Кафе Пушкин , на Твербуле. Часов на девять. А потом к тебе. Или нет… После Пушкина зайдем в наш Four Seasons , ты знаешь, там классно. Завтра суббота, можем не торопиться. Хотя нет, с утра мне надо на китайский массаж.

Если хочешь – пойдем вместе. Когда уезжаешь, в пятнадцать? Я провожу. Все, целую, отдыхай. Позвони, когда поселишься».

Дальше – по заведенному распорядку. Добирался до отеля, селился. Заходил в службу консьержей, заказывал тапочки, халат, зубной набор для Аны и, конечно, цветы. «Розы – темно-красные, с длинным стеблем, девять штук. Упаковки не надо. Поставьте, пожалуйста, в вазу к восьми часам, прямо в номер».

Переодевался. Изучал окно во внутренний двор: «Подоконник широкий, Ана может поместиться между рамами, она любит залезать туда с ногами, чтобы покурить, – если открыть наружную раму, а внутреннюю закрыть, датчики, надеюсь, и в этот раз не сработают – еще ни разу не срабатывали». К часу спускался в лобби-бар, завтракал. Ана, как правило, опаздывала и по несколько раз звонила: «Вот-вот выезжаю, скоро выезжаю, уже в пути, немного задерживаюсь, буду минут через пятнадцать». Влетала как ветер, всегда ухоженная, нарядная, стремительная и неотразимая. «Ты уже заказал мне коктейль из креветок?! Оч-чень хорошо. Попроси еще джус: оранж пополам с морковным. Вино? Не знаю, мне на работу. Ну ладно, бокал шампанского. Девушка! – ослепительная улыбка. – Покажите винную карту, нет, не надо, у вас есть Биллекарт Салмон ? Нет? Амор де Дойтц – это хар-рашо, очень хорошо, и, пожалуйста, один эспрессо. Будешь пить? Ну пригубишь у меня за встречу».