Андрей Швед - Кира в стране дирижаблей

Словно неф храма, сводились над головой, переплетаясь загадочным узором, витиеватые орнаменты туч. Чуть ниже курса, которым шло воздушное судно, недавно пролетел маленький самолет – ветряной шлейф его крыла растрепал полы ночной рубашки заката, задрав ее вверх, отчего стыдливому небу пришлось бы прижимать рубашку руками к бедрам, если бы оно только знало о похотливых желаниях летчика заглянуть под перистые кружева облаков. Пролетел и птичий клин, возвращающийся из южных стран, как майский флигель, говорящий о приближении лета. И тем, кто сейчас стоял на земле, верно, хотелось задрать голову и смотреть, смотреть, смотреть, а лучше просто наплевать на законы физики и гравитацию и оторваться от земли, на которой замерли другие такие же зеваки, пораженные этим обнаженным светом, и взлететь, так чтобы шум и суета города осталась позади…

Облака все расступались в разные стороны, клубясь сладким паром материнского молока, и нужно было грести, раздвигать блаженную дымку руками, будто плыть сквозь теплую воду. И вот, через непреодолимый простор небес протянулась волна последнего лучика. И солнце, ушедшее дальше на запад, осталось позади. Теряя прежний блеск и ласковость, облака становились синими камнями – сапфирами, холодея, словно набитые снегом подушки.

И среди этих облаков плыло что-то большое, похожее на кита или пузырь. Оно ширилось, заслоняя собой край, увенчанного послезакатным светом облака. Кит двигался, плавно гребя хвостом, двигалась каждая часть его спертого железом тела. Плавники рассекали воздух, протягивая за собой параллельные полосы небесных остатков. Раздался низкий гудок, действительно похожий на звуки подводной песни. И хотелось тянуть руки к китовым усам, чтобы проникнуться величием и теплотой этого неведомого существа.

Гудок повторился снова.

Теперь «Мирный» шел правым галсом. Обшивка корпуса, напоминающая парусину, туго стягивала алюминиевые балки внутри себя. Они – ребра зверя – топорщились, распирая корпус до нужного объема.

Водород – воздушный пузырь этой небесной рыбы – держал дирижабль в потоке ветра, который проскальзывал через искрящиеся винты, безразлично перемалывающие воздух, задевая стабилизаторы со страшным режущим свистом.

Кира с восторгом и детским первородным восхищением отшатнулась от плотного, двойного стекла, как если бы ветер ударил ей в лицо, слезя глаза и растрепывая волосы. Страха не было, он остался там, внизу, где остались и крыши домов, и кроны деревьев, и лающие собаки, и удивленные люди с задранными вверх головами…

«Мирный» шел из Марокко в Соединенные Штаты, рассекая просторы Средиземного неба. Завтра утром цеппелин пришвартуется к причальной мачте Имперской Государственной Постройки. А сегодня – последняя ночь пассажиров на судне, последний шанс исполнить мечты. И если Мари права, и серебряная цепочка на самом деле приносит удачу, то все Кирины желания сбудутся!

Впрочем, ее жизнь и так складывалась благополучно: дворянское происхождение, богатая семья, пускай без матери, но с заботливым отцом, хорошее воспитание в pension 2 2 Пансионат (англ.) : игра на фортепьяно и уроки французского, а теперь – учеба в Штатах и светская жизнь, наполненная торжественными приемами, замужеством и устрицами, поданными под белое вино. Чего еще желать? Да она ничего и не желала… просто сейчас ей хотелось того сиюминутного удовольствия и счастья, которые бывают только в конце длинных путешествий перед началом размеренной и понятной жизни…

На палубе-ресторане было, как обычно, людно.

«Мирный» был оснащен четырьмя дизельными двигателями, фюзеляж вмещал двести тысяч кубометров газа в баллонах – это позволило конструкторам установить на палубе рояль, под музыку которого танцевали несколько пар в платьях и смокингах.

Кира обвела взглядом зал и обрадовалась, что среди танцующих нет того, кого она искала…

Маркиза, пришедшая на палубу-ресторан раньше нее, заняла столик у окна и теперь заказывала у официанта salade de crevettes. 3 3 Салат с креветками ( фр.) Кира уже было пошла к подруге, как вдруг к ней обратились.

– Bonjour! Me laisserez-vous vous inviter à une danse? 4 4 Здравствуйте, вы позволите пригласить вас на танец? (фр.)

Кира медленно обернулась – он… он! Он!

Ах, сколько же этой невинной фразе предшествовало неловких пауз, заминок и косых взглядов в дни их перелета! Но зато теперь, Кира точно знала, к чему сегодня вечером приведет невинный вопрос… Не зря она столько думала об этом моменте, хранила и лелеяла тайные мысли, а потом засыпая, уткнувшись от стыда в подушку, и надеясь, что при выключенном свете Мари все-таки не видит ее покрасневших щек, просила маркизу, если завтра вдруг… не возвращаться в каюту раньше полуночи, или быть может наоборот, не ждать ее ночевать…

Эрик улыбался ей широкой улыбкой, не подозревая, что Кира сейчас чувствует. Его карие глаза проникали под декольте, куда-то вглубь ее, под сердце.

– Oui, 5 5 Да (фр.) – чуть дыша, шепнула она.

… И вот они кружатся снова и снова, а в перерывах разговаривают «Вас ведь Кирой зовут, не так ли?» «Прошу, давай на "ты"»! Ведь она и так уже все о нем знает – и не только от сплетницы-маркизы – из детских сказок, которые нянечка читала ей перед сном. Он – тот самый принц! Воздух в груди перехватывает – она почти задыхается, но не может остановиться, и шлейф платья кружится следом, вторя разрозненным звукам джаза. Клавиши рояля громыхают, готовые пробить палубу. – Раз! Раз! Раз!

Наконец, потанцевав и освежившись шампанским, они с Эриком вышли на прогулочную палубу. Здесь было гораздо прохладней, чем внизу – ветер гнал мимо заплывшие тенью облака. Юноша накинул на плечи девушки кожаную куртку, подшитую овчинным мехом, какую носят многие летчики.

– Ты знала, что «Мирный» вмещает шестьдесят тонн топлива? Для такого веса нужны баки объемом две с половиной тысячи литров. А максимальная мощность каждого двигателя тысяча двести лошадиных сил, – Эрик со знанием дела наморщил лоб, показывая на механизмы.

Кира была готова внимать, готова закопаться во всех этих числах, вторить Эрику вопросами, поддерживая беседу, лишь бы он продолжал говорить.

– Откуда ты все это знаешь? – восторженно спросила она.

– Я на инженера-авиаконструктора еду поступать в Адмиралтейскую академию, – Эрик засмеялся. – После института пойду в «Дирижаблестрой» работать. А ты? Зачем ты летишь в Петербург?

– Я тоже еду учиться, – обрадованная тем, что у них есть что-то общее, Кира с охотой начала рассказывать, ибо нет на свидании худшего момента, чем тот, когда симпатичные друг другу люди, не знают, о чем поговорить, и потому заминаются, как закончившаяся виниловая пластинка.