Андрей Швед - Кира в стране дирижаблей

Неистово шипя и извиваясь, языки пламени метались по обшивке, силясь найти сухое место, еще не объятое огнем. Но цеппелин, как рукотворный остров, начал погружаться под толщу воды, и та, испаряясь, но все же подступая к горящей махине со всех сторон, медленно поглощала куски палуб, доски, двери, комплекты нераспакованных спасательных жилетов…

Где-то слышались неразборчивые крики. Кира поняла, что почти оглохла – взрывная волна оглушила ее. Девушка безвольно болталась на плаву, ухватившись за обломок мачты, прислонившись обожженным лицом к металлическому крепежу. Кожей она чувствовала холод, холод, холод… холо… хо…

Холод. Лбом она чувствовала холод. Пронизывающий до самого мозга, но приятный, как утренний снег.

Опять один и тот же сон с катастрофой.

Даже не сон, а воспоминание, которое настигало Киру снова и снова. Стоило ей закрыть глаза – алая вспышка в небе. Весь этот бред, тянущийся дни и недели… походивший на кому… встающий комом в горле после воспоминаний… Эрик… Мари… другие люди, пробивающие своими телами воду, будто асфальт. Железная вода перемалывает стопы в труху… фарш… она не чувствует ног… вода хочет размозжить кости… солью разъесть суставы… ее накрывает волна… нечем дышать… новые трупы… вспышка взрыва… обожженное лицо мертвого официанта… доски… горящая обшивка фюзеляжа… ночь… держаться за обломки… огни лодок… крики… спасательный канат… санитары… операция… больничная палата… несколько дней в бреду… и этот холод.

Веки ее приподнялись, но она ничего не увидела. Кира хотела закричать, что ослепла, но тут чернота, повинуясь ее внутреннему позыву, сама, словно бархатная кулиса театра, отъехала в сторону, впуская белый свет больничной палаты.

Тут же Кира поняла, что на лбу и на глазах у нее лежала чья-то ледяная рука. Она попыталась повернуть голову, но вкрадчивый голос предупредил ее:

– Стой. Не двигайся. Лучше я сам пересяду. – Тон был доброжелательный, успокаивающий.

От изголовья кровати отошел молодой человек.

На фоне белых стен палаты контрастно выделялся его черный костюм. В таком можно идти на кладбище. И первая мысль Киры – что за ней пришли из похоронного бюро.

Лицо же наоборот – до того бледное, что практически сливается с цветом палаточных стен. И только молодые глаза светятся нетерпеливым и радостным блеском. Только глаза казались живыми, в остальном внешность была изможденной и уставшей. Вокруг век зияли мешки бессонных ночей. Щеки впали. Губы нервно обкусаны.

– Не узнаешь меня? – лицо попыталось улыбнуться, отчего белая кожа сбилась в складки на скулах.

Кира все еще непонимающим взглядом осмотрела помещение: белая палата на троих человек. Рядом с ее кроватью стояла еще одна, на которой лежал… Эрик! Кира невольно улыбнулась. Между кроватями тумбочка – на ней уцелевшая фотография ее семьи: отец, мать и она. Снимок обгорел по краям и промок, но все же сохранил форму и изображение. Кто-то бережно высушил его и разгладил. Рядом с фотографией лежал букет красных роз.

Кирин взгляд вернулся к болезненно-худому лицу молодого человека.

– Влад? Это ты? Влад Дракула?

– Ну привет, сестренка, – холодная рука снова опустилась Кире на голову и легонько потрепала по волосам.

– Где мы? Почему ты здесь…? – Кира хотела задать кучу вопросов, но дыхание прервалось от волнения.

– Тихо-тихо, – попытался успокоить ее Влад. – Все хорошо. Ты в больнице Вознесения юродивого Гагари. Ты в Петербурге, столице Соединенных Штатов Россссии. Теперь ты дома.

– Но наш дирижабль…

– … разбился, – тут же подтвердил Влад. – Давай я просто буду говорить за тебя?

Он усмехнулся, обнажив ряд ровных белых зубов.

– Вы упали совсем недалеко от берега. Прямо в Финском заливе. Спасательные службы тут же прибыли на место крушения, хотя, по правде говоря, спасать было почти некого…

Кира невольно бросила еще один взгляд на Эрика.

– С ним все в порядке. Медсестра делала ему перевязку, когда я пришел, – Влад говорил равнодушно. – Хотя его состояние гораздо тяжелее твоего. Раз ты очнулась, значит тебя скоро выпишут… а у него компрессионный перелом позвоночника, винтовой перелом бедра. Кости раздроблены… К тому же, отбиты внутренности, ожог третьей степени… ну и так далее… – поморщился Влад. – Думаю, он навсегда останется калекой.

Помолчав, он спросил:

– Ты его знаешь?

– Знаю, – Кире не хотелось об этом говорить.

Ее двоюродный брат, Влад Дракула, никогда не отличался умением тактично подбирать слова. Хотя как она может судить о нем, если виделись они так давно? Последний раз еще до войны… В детстве, когда Кирина мама, сестра Адольфа Дракулы, была жива, они часто ездили к ним в гости. Тогда Влад и Кира были близки… Но время уносит с собой старые воспоминания. И с тех времен почти ничего не осталось.

– …А Мари? – растерянно спросила Кира.

– Ты про маркизу де Феррер? – не трудно было догадаться, о ком спрашивает его сестра. Естественно, что в путешествии она общалась с высшим обществом. А оно не настолько большое, чтобы кого-то не знать.

– Жива, – Влад как-то отстраненно посмотрел мимо Киры. – Но ее состояние еще хуже, чем у этого молодого человека… прости, не знаю имени. Маркиза в другой палате, подключена к аппарату, который поддерживает в ней жизнь. Но, повторюсь, шансов мало… У нее проломлен череп и…

– Прошу, перестань! – взмолилась Кира. – Я хочу ее видеть!

– Не думаю, что это возможно, – в голосе Влада прозвучали ледяные нотки. Но он тут же сменил интонацию. – Просто врачи не разрешат. Ей нужен покой, да и тебе тоже.

Кира сникла и попыталась увести разговор в другую сторону:

– Бледный ты стал чего-то… Я тебя другим запомнила.

Влад немного помедлил: «Сказать ей или нет?»

– Когда тебя привезли… ты истекала кровью… Много потеряла… Срочно требовался донор для переливания. Мы с отцом и так собирались тебя встретить, а тут катастрофа – я тем более приехал сразу, как только смог. Я – твой родственник, может поэтому кровь подошла. Да и искать тогда, кого-то другого не было времени. Так что… теперь у нас общая кровь во всех смыслах! – он засмеялся, но не особо весело.

– Но сколько я здесь уже?

– Четыре недели.

– И все это время…?

– Да, тебе несколько раз переливали мою кровь. Наверное, были и другие доноры, не знаю… Но я молодой, к тому же родственник. Никто не подойдет тебе лучше, чем я.

Кира не знала, что ответить. Он спас ей жизнь.

– Я… – она замялась.

– Не говори ничего, – он снова рассмеялся, но все еще тяжело, туго. – Тебе надо отдохнуть. Я приеду за тобой завтра в это же время. Попробую договориться, чтобы тебя выписали.

– А мои вещи?

– Ничего не уцелело. Только твоя фотография, – Влад показал на тумбочку. – Об отце не волнуйся, мы уже послали несколько телеграмм, в которых подробно описали твое самочувствие. Естественно, не без эвфемизмов. Сегодня напишу еще, скажу, что ты пришла в себя. А по поводу вещей не переживай. Я что-нибудь придумаю. А теперь отдыхай.