Натали Штайм - Проводник

Аудиенция у Ирины Аркадьевны случилась почти спустя неделю после нашего возвращения из столицы. Мы принеслись к ней, как обычно, на всех парусах и застали её в процессе уборки квартиры.

– Проходите, проходите! – она, обняла приветствуя. – Прибыли, паломники! Раздевайтесь, будете рассказывать!

– Ир, а ты что делаешь?

– Да девочка-помощница не смогла прийти, а грязи накопилось, сил нет!

– И ты что, сама убираешь?! – наше удивление было очень даже объяснимым. Представить, сколько трудозатрат уйдёт у женщины её комплекции на помывку полов, было нереальным.

– Ну а как?! Сама!

– Давай сюда! Вот придумала! Сама! Давай мы…

Через минуту у нас уже был распределён фронт работ, и розданы необходимые чистильные средства. Управились мы довольно быстро. Я вообще не поняла к чему была произнесена фраза «грязи накопилось». То ли Ирина Аркадьевна никогда не сталкивалась с местами проживания, где действительно «грязи накопилось», то ли говорила о чём-то другом, находящимся вне своей квартиры. Хотя, учитывая её характер чистюли, может, вон те, три пылинки и есть – «грязи накопилось!».

– Ир! А мы решили в Москву уехать! – звонко сообщила Наташка в процессе завершения нашей уборки.

В кухонном дверном проёме возникла чуть ли не светящаяся Аркадьевна. Лицо улыбалось, глаза искрили, и не скажешь, что устала.

– Слава Тебе, Господи! Слава Тебе! – она размашисто несколько раз перекрестилась. – Я уж столько молилась! Думала, вы никогда не соберетесь!

По комнате поплыл её переливчатый грудной смех.

– Я уже целый год прошу, ну вразуми их, Господи! Слава Богу!

Невозможно было не заразиться её необъяснимо-радостным настроением. Наташка вторила ей своим звенящим хохотом, я, правда, лишь по-дурацки улыбалась. В моей голове всё в очередной раз зависло. Лавиной хлынули отрывочные восклицания, немые вопросы и бестолковые фразы. Как это – молилась?! При чём здесь вот это вот: «прошу, вразуми их!»? О чём вообще идёт речь?! Мы пришли вроде бы с неожиданным, даже для нас самих, решением, а она – Слава Богу! Будто всё заранее известно! Или нет?!

Пока одна часть моего мозга бушевала под воздействием хлынувших слов, другая, более молчаливая и спокойная, резюмировала происходившее. Сложилось чёткое понимание, что к принятию нашего, как казалось, индивидуального решения, Аркадьевна приложила не только руку. Наверное, всю себя. В какой форме, было неясно. Ясно лишь одно – наше решение не совсем наше. Хотя доказательств никаких нет.

Мне всегда не очень нравилось быть объектом чужого влияния. И, обнаруживая с чьей-нибудь стороны признаки манипулирования над моей волей, мыслями или действиями, реагировала двумя способами: либо просто разворачивалась и исчезала; либо, безумно злясь, хоть на время, но подчинялась. В любом случае испытывала крайне неприятные эмоциональные переживания, вплоть до бешенного раздражения.

Сейчас, глядя на эту от всей души хохочущую парочку, я удивлялась. Даже уже не тому факту, что меня подвели непонятным мне образом к изначально не нравящейся мне идее, а собственной, новой, не свойственной ранее мне реакции. Несмотря на чёткое внутреннее понимание, что мой выбор стал результатом тончайших и невидимых воздействий со стороны этой улыбающейся женщины, позывов к раздражению даже и не наблюдалось. Более того! Я совершенно спокойно приняла этот факт и удовлетворилась тем, что поняла. Врать не буду, благодарна за такую помощь я не была. Но и отторжения не испытывала.

Да… уборочка вышла весёленькой. Никогда не думала, что можно столько пережить и перечувствовать за одно мытьё полов. Вроде бы не сочетаемые вещи, а вон как сочетаются! Уж и не угадаешь, что будет происходить с твоим организмом, когда к нему приближается нечто, носящее имя Ирины Аркадьевны…

Разговор об отъезде продолжился уже за столом, когда порядок в квартире был наведён полностью. Мы пили чай с бутербродами и сладостями.

– Понимаешь, я много думала, ну куда тебе идти? Здесь делать нечего, вот правда, нечего. Эта мысль об отъезде давно у меня уже крутилась… А потом вдруг бац! И всё у меня сложилось! Надо тебе ехать в Москву! – Аркадьевна неспешно повествовала Наташке. Та внимательно слушала, впрочем, как и я. – Тут болото, просто болото. Ничего толкового здесь не будет…

– Я представляю, что мне дома скажут… Переезд на квартиру вызвал целую бурю, а сейчас – в Москву!

Наташка грустно улыбнулась. Ситуация с её домашними даже мне виделась как крайне тяжелая.

– Да… мамане твоей нужно представить что-то веское… нужно думать… А что с женихом-то решила? – Аркадьевна оживилась, сменив тему.

– Да что решила?! Ну не мой это жених! Я у Матроны, когда стояла, так просила: помоги определиться. И знаешь, как только в поезд обратно сели, меня как озарило! Не люблю я его, и не к чему парню мозги пудрить. – Наташка выпалила свои соображения и выжидательно глянула на крёстную.

– Ну и Слава Богу!

Аркадьевна улыбнулась и перекрестилась. Её спокойный ответ несколько озадачил и Наташку, и меня.

– Что? Ты тоже так думаешь?! Ты ж сама говорила: «Парень хороший, надо замуж идти!»

Крёстная внимательно на неё посмотрела, глубоко вздохнула.

– Понимаешь, Натали, он правда, хороший. Я к нему присматривалась, и так, и вот так, он правда хороший. И то, что он про свои перспективы тебе говорил, всё верно, не рисовался, говорил, как есть. Парнишка умный, покладистый, сообразительный, продвинется далеко, характер у него славный. Всё хорошо… и придраться не к чему… Но тебе с ним будет так ску-у-у-учно… – Ирина Аркадьевна забавно поморщилась. – Ты через год померла бы с ним со скуки! Не твоё это, точно не твоё!

– А зачем же ты меня туда пихала?! – Наташкина претензия звучала шутливо. – Могла сразу сказать – не моё!

– Ну да! Сразу! Свободу выбора никто не отменял! – она улыбнулась. – Мы всегда за свободу!

– А-а-а-а…

– Ну, Натали, важно чтобы ты сама для себя решила. А то «скажи!». Сказала бы я сразу, и что?! Послушала бы?!

– Послушала…

– А! – Аркадьевна махнула рукой. – Сказала бы я тебе год назад – езжай в Москву, и что?!

Мы переглянулись с Наташкой. Да, права крёстная, год назад мы бы её даже не дослушали. Даже если бы знали наперёд, чем обернётся этот год, и в какой яме мы окажемся, всё равно и внимания не обратили бы на такое нелепое предложение. А год назад уехать было бы намного легче, по крайней мере, в финансовом плане, да и в других…

Просидели за чаем недолго. Под конец обсуждали сам момент окончательного отбытия из дома. Мне, конечно, хотелось его немного отодвинуть, поскольку началась календарная зима. В наших широтах конец осени плавно перетекал (за небольшими исключениями) в начало весны, а в московских, известное дело, – зима, это зима. Ехать в самом начале этого неприятного для меня сезона и морозиться подряд три-четыре месяца совсем не желалось. Плюсов к откладыванию намеченной поездки добавляли предстоящие новогодние праздники. Кто ж в праздники-то уезжает!