Юрий Слепухин - У черты заката

– Лейтенант, это недоразумение! – в отчаянье крикнула Беба.

– Ладно, ладно, – нетерпеливо махнул тот рукой.

Сержант повел Бебу по коридору.

– Стыдитесь, сеньорита, – бубнил он, так же крепко придерживая ее за локоть. – Родители на вас деньги тратят, образование вам дают, а вы такими делами занимаетесь…

– Я ничего не делала, сархенто, – лепетала она, – честное слово!

– Ясно, все ничего не делают, хоть мне бы не говорили. Зайдите-ка покамест сюда… Эй, Гийермо!

Сержант ударил в дверь кулаком и передал Бебу другому полицейскому:

– Возьми еще одну, у Мануэля уже полно.

– Дралась?

– И еще как! На ринге против этой красотки не устоял бы и Джо Луис. Осторожнее с ней, главное – не давай войти в клинч!

Довольный своей шуткой, сержант захохотал и удалился за новой добычей.

Чувствуя, что влипла в нехорошую историю, Беба испуганно огляделась. За подымающимися крутым амфитеатром длинными столами уже сидела дюжина задержанных, ожидающих решения своей участи. Растерзанный вид большинства из них наглядно свидетельствовал об активном участии в событиях – у одного висел оторванный рукав рубашки, двое сидели закинув головы, с платками у носа, еще один с мрачным видом прикладывал к подбитому глазу лезвие перочинного ножа, переворачивая его то одной, то другой стороной.

– Ваше имя? – спросил полицейский, подводя Бебу к кафедре.

– Послушайте, я ничего не делала, уверяю вас…

Полицейский досадливо поморщился.

– Сеньорита, я ведь не комиссар, мое дело вас записать. Объяснять будете после, ничего не делали – тем лучше, значит, выпустят. Ваше имя?

– Монтеро Элена, – вздохнув, тихо ответила Беба.

– Элена… – повторил полицейский, вписывая имя в наполовину уже заполненный список. – Год рождения?

– Тысяча девятьсот тридцать третий…

– Адрес?

– Артигас шестьсот двадцать восемь, Линьёрс.

– Ладно, идите садитесь. И ни с кем не разговаривать, ясно?

Беба послушно уселась за один из столов во втором ряду, стараясь ни на кого не смотреть и с ужасом думая о том, что ждет ее впереди. Ее даже немного мутило – то ли от страха, то ли от голода. Не ввяжись она в эту дурацкую историю – все было бы совсем иначе: сейчас она уже пообедала бы и спокойно лежала у себя в комнате, читая про слепого сыщика. Что подумает Линда? Сочтет ее утонувшей и начнет звонить по моргам? Но самое главное – что подумает завтра сеньор Бюиссонье, если ее сегодня не выпустят? И зачем только она взяла у него эти деньги?.. Теперь он, конечно, решит, что она попросту сбежала. «Дева Мария, – прошептала про себя Беба, складывая под столом ладони, – пожалуйста, сделай так, чтобы меня обязательно выпустили сегодня…»

В дверь аудитории опять постучали снаружи – полицейский открыл, приняв сразу троих. Те вели себя шумно и вызывающе, отказывались отвечать на вопросы и требовали покончить с полицейским произволом. Потом привели еще одного, более покладистого. Только сейчас Беба заметила над кафедрой большие стенные часы – стрелки показывали половину шестого. Она ахнула – ей казалось, что не более получаса прошло с того момента, когда она вышла из автобуса на Пласа Италиа.

В шесть часов пришел поймавший Бебу сержант; всех задержанных выстроили в затылок и повели по коридору, приказав не шуметь. Во внутреннем дворе стояли два крытых грузовика, один из них был уже почти полон, другой ждал очереди. Очутившись в большом обществе, студенты снова зашумели, явно стараясь, чтобы их услышали на улице. Загнав еще нескольких в первый грузовик, полицейские торопливо подняли борт, один из них, с карабином, вскочил последним, и грузовик с рычанием выехал за ворота; оттуда тотчас же донесся гул возмущенных голосов. Началась посадка на вторую машину. Когда Беба взбиралась по узкой приставной лесенке, стоявший рядом полицейский невежливо подтолкнул ее концом резиновой дубинки, процедив сквозь зубы ругательство.

– Не смей трогать девушку, ты! – тотчас же крикнул кто-то из шеренги ожидающих погрузки. – Будьте свидетелями, компаньерос, он ее ударил!

Остальные зашумели, раздались предложения написать об этом случае министру юстиции. «Да пишите хоть самому Перону, – ворчали полицейские, подгоняя очередь. – Живее, не на пикник едете». Из глубины кузова неслись негодующие крики:

– Не давайте воли рукам!

– Преторианцы!

– Сатрапы!

– Ищейки! Гав, гав, гав!

Грузовик наконец тронулся и, на полном ходу проскочив мимо ожидающей за воротами толпы, круто развернулся и понесся по улице, сопровождаемый двумя патрульными машинами.

В кузове было тесно, все стояли вплотную друг к другу, шатаясь от толчков. Освоившись с темнотой – заднее полотнище покрывавшего кузов брезента было опущено, – Беба увидела рядом с собой того курчавого, что препирался с седоусым. Тот тоже посмотрел на нее, и, словно стараясь припомнить, прищурился.

– Я что-то вас никогда не встречал, компаньера, – сказал он. – Вы на первом курсе?

– Да нет, я вообще не студентка, – растерянно отозвалась Беба и ухватилась за его рукав, так как машину сильно качнуло.

– А что же вы тогда тут делаете? – изумился курчавый.

– Я попала случайно – просто хотела посмотреть. Я проходила мимо! Потом я немного подралась, и меня поймали.

– А-а, – усмехнулся курчавый, – любительница острых ощущений. Ну, острые ощущения вам гарантированы, будьте спокойны. Это вас ударил этот болван?

– Он не ударил, только подтолкнул… совсем не больно. А почему вы думаете…

– Увидите, – сказал курчавый таким зловещим тоном, что Беба похолодела. – После выхода на свободу вам несомненно понадобится медицинская помощь, сеньорита. Хотите мой адрес? Диплом будет у меня через месяц, я на последнем.

– П-почему понадобится? – заикаясь от страха, спросила Беба.

– Потому что в лучшем случае вы отделаетесь ушибами и вывихами, а в худшем… Ну, в худшем могут быть переломы конечностей, различного рода травмы, повреждения внутренних органов, сотрясение мозга, кровоизлияния и так далее. Так или иначе, без моей помощи вам не обойтись, поэтому запишите мое имя – Эрменехильдо Ларральде. Найти меня можно в госпитале Роусон, домашней практики у меня пока нет. Вас я по знакомству приму без очереди.

– Вы шутите, сеньор Ларральде, – с надеждой сказала Беба.

– Думайте так для собственного успокоения. Ребята, у кого есть закурить?

Кто-то перебросил ему сигарету, Ларральде ловко поймал ее на лету и щелкнул зажигалкой.

– Курить запрещено! – крикнул сидящий на заднем борту полицейский.

– Запретный плод сладок, мой генерал, – ответил Ларральде, со вкусом затягиваясь. – Простите, сеньорита, не подумал вам предложить. Вы курите?

– Сейчас не хочу, спасибо, – убитым тоном отозвалась Беба.